«Папа, не бей маму!»
— Как и когда вы переехали в Москву?
— Мое детство прошло в деревне в Украине, я пятый ребенок в семье. У мамы было четверо детей от первого брака, ее первый муж умер. Она познакомилась с моим отцом, родила меня и младшую сестру. Папа заболел раком и умер, когда мне было 8 лет. Мама одна тянула всех. И все равно умудрялась нас с сестрой как младших баловать. Мама давно умерла, но я до сих пор помню ее любовь и тепло.
А в Москву я приехала еще в 1998-м с двумя дочками — за мужем. Он поехал зарабатывать, я за ним. Он и на родине злоупотреблял, а здесь и вовсе ударился в пьянки-гулянки. Однажды избил меня. Это тяжело и страшно, когда родной человек тебя бьет. А дети это видят и кричат: «Папа, не бей маму». Их испуганные глаза я до сих пор помню и, наверное, никогда не забуду.
— Почему вы не вернулись домой? В своем доме, рядом с мамой было бы проще выживать.
— А что делать в деревне и зачем там детей запирать? В Москве мне все нравилось и нравится, старшая уже в школу пошла, у нее друзья появились. Мы, конечно, скитались по комнатам, жили бедно. Но я старалась девчонок одевать хорошо, бантики обязательно завязывать, все, как положено. Профессии у меня не было и до сих пор нет, я всю жизнь работала уборщицей. А сейчас занимаюсь клинингом, убираю квартиры, зарабатываю 40–45 тысяч в месяц.
— Как вы получили свой плюс?
— Познакомилась с мужчиной, употребляющим наркотики. Если честно, не помню, какой это был год. Период с 2007 по 2010-й. И я очень долго не знала ни о чем. Понимаете, у нас в деревне нет ничего такого, никаких наркотиков. И я просто не догадывалась, что он наркоман. Мы прожили около года. Он не предлагал использовать презерватив, и я сама о контрацепции не думала. У меня особо нет опыта в общении с мужчинами.
Через 7–8 лет после жизни с ним я начала хандрить что ли. У меня долго горло болело, как будто была ангина постоянная. Я сильно кашляла и задыхалась, у меня была долгая пневмония, которую никак не могли вылечить. Вес упал с 48–49 кг до 41–42. Мне нужно было сделать гинекологическую операцию, назначили комплекс анализов. И тогда врачи уже все заподозрили, но напрямую о диагнозе не сказали. По-дурацки отговорились: «На вас пробирки кончились». И сказали мне по месту регистрации сдать анализ на ВИЧ. Я поехала на малую родину и сдала анализы. Когда доктор объявил мне о диагнозе, я почувствовала обиду, злость. И сильное неприятие. Я задаю тот же вопрос, что и многие люди с плюсом: «Почему именно я?» Это был 2017 год. Думаю, на тот момент я болела больше 5–7 лет.
Я до сих пор живу с ощущением, что это стыдная болезнь. Из-за того, что свой плюс я получила половым путем.
— Был ли у вас стыд из-за диагноза или другие негативные чувства?
— Я до сих пор живу с ощущением, что это стыдная болезнь. Из-за того, что свой плюс я получила половым путем. Мне кажется, если бы ВИЧ ко мне пришел через наркотики, я бы не так стыдилась. Почему-то такие мысли. Я и с психологом до сих пор не могу встретиться, хотя он мне очень нужен. У меня есть виртуальная группа поддержки — наш женский чат, там мы с девчонками переписываемся. Позитивные такие девчонки, они мне помогают с принятием. Но стыд до сих пор есть.
— Вы сообщили тому мужчине?
— Да, я ему позвонила. Но он ушел в полное отрицание и наотрез отказался верить, повторял: «У меня нет ВИЧ, и все». Ничего не знаю о его судьбе.
— Кому еще вы сказали о диагнозе?
— Жене старшего брата, она работает в больнице санитаркой, ее таким не удивишь. Она меня очень поддерживала: «Ира, не переживай. Люди с этим тоже живут». От детей тоже не стала скрывать, и никакого шока у них не было. И мне было совершенно не страшно им это говорить, они меня поддерживали. Еще знает сестра, но она особо не вникает.
«Думала: вот-вот умру»
— Кто назначил вам лечение?
— На малой родине мне спокойно все объяснили: «Будешь принимать терапию и лет 20 еще точно проживешь». Хотя я вижу, что люди с ВИЧ живут и дольше. Тогда была ошарашена: «Хотя бы 20 лет... Тоже неплохо». А то ведь я сначала подумала, что вот-вот умру. И до пандемии я ездила в Украину и раз в три месяца получала лекарства бесплатно. В карантин выезжать не получалось. Я нашла H-Clinic и там покупала лекарства и сдавала анализы. Доктор мне сказал, что анализы достаточно сдавать раз в год. Иногда препараты мне отдают бесплатно девочки из чата поддержки.
Мне даже говорили: «Вылечитесь, потом приходите».
— Вы пытаетесь получить гражданство России?
— Конечно. Но попала в замкнутый круг. По закону я имею право подать на гражданство, ведь две мои дочки — уже россиянки. Я подаю документы по упрощенному варианту для граждан Украины. Сначала я пыталась получить зеленую карту, для этого нужно сдать дактилоскопию. В медкарте записан мой ВИЧ. Раньше людей с таким диагнозом депортировали в течение трех дней, сейчас другая ситуация. Но я дважды не смогла пройти дактилоскопию, меня к ней просто не допускали. Мне даже говорили: «Вылечитесь, потом приходите». Стоишь возле этого окна в МФЦ как оплеванная, как человек второго сорта. На третий раз я каким-то чудом дактилоскопию сдала. Но зеленую карту мне не выдают. Снова говорят, что со своим диагнозом, который обозначен в меддокументах, я не могу подать на гражданство РФ. Хотя по закону люди с положительным ВИЧ-статусом могут получить гражданство РФ при условии, что в России есть ребенок, родитель, супруг с российским ВНЖ или гражданством. И вот я хожу по кругу и не знаю, что мне делать.
— Сколько ежемесячно вы тратите на лекарства?
— У меня недорогая схема — 3,5 тысячи в месяц. И около 10 тысяч в год трачу на анализы. 1 декабря, в день борьбы со СПИДом, я сдала их бесплатно, можно сказать, повезло. Я в тупике: на малую родину не могу поехать за препаратами. Тогда я просто не смогу вернуться в Россию и неизвестно, останусь ли жива. Опереться мне совсем не на кого. Работаю 6 дней в неделю. Клининг — тяжелая работа, если честно, я физически уже очень устала. Жилья у меня с дочками, конечно, нет, снимаем. Раньше мы жили у бывшей свекрови. У нее есть дом и участок. Когда мы с мужем развелись, она сказала: «Это мои внучки, пусть здесь живут». Мы все вместе и жили. Но случился пожар, сгорело все. И одежда, и техника, и посуда. Я даже не успела забрать фотографии своих детей, некоторые документы. Мой украинский паспорт сгорел, например. В панике я кинула в чемодан сапоги и теплое пальто, все. И вынесла из пожара кошку. Стресс был очень сильный. Но самое главное — все остались живы-здоровы.
— Что сейчас самое сложное для вас?
— Документы. Я не знаю, как с ними быть, как бороться с бюрократией. Я бы хотела на учет с ВИЧ встать, чтобы те же таблетки не покупать. Чтобы элементарно в женскую консультацию сходить, провериться. Пока это все для меня платно.
— О чем вы мечтаете?
— О доме. Я очень стойкий человек. Несмотря на все испытания, я не запила, не унываю особо. Но бывают моменты, когда словно накатывает что-то и становится очень себя жалко. Я отходчивая, быстро себя в руки беру. Хочется, чтобы у меня и девчонок было свое жилье. Хоть какое-нибудь. Дочек хочется замуж выдать. И еще я не хочу быть им никакой обузой. Поэтому буду мыть чужие квартиры, пока есть силы.
