Метадон и просвещение: презентация проекта «СПИД.ЦЕНТРа» и «Читай-города»

В рамках проекта сеть магазинов будет маркировать часть своего книжного ассортимента эмблемами фонда помощи людям, живущим с ВИЧ, «СПИД.ЦЕНТР». А процент с проданных книг, в том числе мемуаров Владимира Познера и бестселлера лауреата премии «Просветитель» Аси Казанцевой, отправттся в качестве пожертвования на просветительские программы по ВИЧ/СПИДу.

Во вторник на конференции, в которой принял участие и сам Владимир Познер, ее участники — директор фонда «СПИД.ЦЕНТР» Антон Красовский, депутат Государственной Думы РФ Оксана Пушкина, кандидат медицинских наук и заведующая амбулаторно-поликлиническим отделением Московского областного центра по борьбе со СПИДом Елена Орлова-Морозова — рассказали, почему профилактика и просвещение критически важны для контроля над эпидемией и с какими проблемами в этой области в нашей стране до сих пор сталкиваются журналисты, социальщики и врачи, работающие в ВИЧ-сервисных организациях.

Антон Красовский, директор фонда «СПИД.ЦЕНТР»: «У нас главным ВИЧ-диссидентом является Министерство здравоохранения РФ»

Мы специально эту пресс-конференцию сдвинули и назначили после дня памяти людей, умерших от ВИЧ. Чтобы она не наложилась на праздничные мероприятия, которые проводит другой фонд, не будем его называть. Почему? Потому что те вещи, о которых мы сейчас будем говорить, они не праздничные. Как многие знают, в России от СПИДа умерло людей больше, чем где бы то ни было в евро-атлантическом мире.

Вчера тема ВИЧ-инфекции обсуждалась на профильном комитете Государственной Думы, где заместитель министра здравоохранения Олег Салагай бодро рапортовал, что в России с ВИЧ-инфекцией все отлично, что все под контролем и что в нашей стране тестирование проходит лучше, чем во всех европейских странах.

У меня к Олегу Олеговичу вопрос, какую именно европейскую страну он имеет в виду: Румынию или Молдавию? Хотя и в Румынии, и в Молдавии с этим дела обстоят лучше, чем в Российской Федерации.

В России не тестируют уязвимые группы. И все равно при населении в 146 миллионов человек в год выявляется 100 тысяч новых случаев ВИЧ-инфекции. Для сравнения, в регионе под названием «Соединенные Штаты Америки и Западная Европа», где проживает миллиард человек, в прошлом году было выявлено всего 69 тысяч новых случаев.

Министерство здравоохранения России отказывается признавать цифру в миллион инфицированных, хотя в России живут миллион триста тысяч. Эту цифру дает программа «Спектрум», которая считает реальное количество людей. В России запрещена заместительная терапия, притом что у нас основная пораженная группа — это люди, употребляющие инъекционные наркотики.

Более того, Россия остается одной из немногих стран мира, которые не признают эффективность заместительной терапии. Саудовская Аравия признает, Иран признает — существуют страны, где скрепы покрепче, а тем не менее заместительная терапия там признана на уровне всех медицинских ведомств: потому что не признавать ее — это то же самое, что не признавать аспирин эффективным лекарством от головной боли.

У нас Министерство здравоохранения находится во главе непризнания абсолютно очевидных научно доказанных фактов. Именно поэтому ежегодно в России 100 тысяч человек, а в реальности таких людей даже больше, обнаруживают, что у них ВИЧ.

Единственный закон, который инициирован Министерством здравоохранения в этом году по поводу ВИЧ, — это закон о борьбе ВИЧ-диссидентством. То есть Министерство здравоохранения в России выступает в качестве Следственного комитета, оно не предлагает лечить всех больных, оно не требует увеличить ассигнования на борьбу с ВИЧ-инфекцией. Оно не хочет создать федеральную службу по борьбе с ВИЧ или хотя бы консультационный совет при президенте, который есть, например, в Соединенных Штатах, где эпидемия в целом находится под контролем.

Зато Министерство здравоохранения требует наказывать административно или уголовно людей, которые отрицают сам факт существования ВИЧ-инфекции. А это абсолютно нормальное явление, которое есть во всем мире. ВИЧ-диссиденты не являются большой проблемой для борьбы с ВИЧ-инфекцией. Проблемой является то, когда ВИЧ-диссиденты попадают во власть.

У нас главным ВИЧ-диссидентом является Министерство здравоохранения само по себе, потому что оно отрицает масштабы проблемы. Оно запрещает своим сотрудникам даже говорить слово «эпидемия». Вы когда-нибудь слышали в официальных источниках слово «эпидемия»? Собственно говоря, в этом пространстве и живут люди с ВИЧ, живут некоммерческие организации, которые пытаются помогать им, в том числе наша некоммерческая организация.

У нас нет никакого государственного финансирования, никакой государственной помощи, и более того, мы не можем ее принять, потому что государство является в некотором смысле нашим оппонентом.

Поэтому мы благодарны всем тем, кто нас поддерживает, в том числе книжной сети «Читай город», которая по собственной инициативе предложила нам эту акцию. Причем тут особенно важны не только деньги, а насколько я понимаю, это будет не такая уж значительная сумма, сколько само желание более чем в ста точках по стране говорить о проблеме ВИЧ.

Причем эти точки находятся не в Москве, они находятся в самых отдаленных и самых пораженных эпидемией городах страны. Только в Свердловской области их чуть больше 20: и в Серове, и в Нижнем Тагиле, и в Первоуральске, и в Екатеринбурге. И вот это по-настоящему важно и особенно ценно, за что мы говорим отдельное спасибо.

Владимир Познер, журналист: «Министерство здравоохранения занимает позицию страуса»

Этой проблемой я занимаюсь давно, я был членом комиссии ООН по ВИЧ/СПИДу, откуда я ушел, потому что мне показалось, что там очень много говорят и очень мало что делают. Но моя главная активность была направлена на просвещение, на то, чтобы объяснить людям, что это за заболевание и как предохраниться от него.

По существу, сегодня просвещение в этой области в нашей стране стоит на нуле. Оно практически запрещено. В школе нельзя говорить о половом воспитании, публично — по телевидению — тоже нельзя. Русская православная церковь говорит, что «ВИЧ — это наказание за половую распущенность». Население вообще очень плохо информировано. И поэтому боится.

А без самого пристального внимания к вопросам просвещения справиться с этой проблемой не получится. Когда-то с группой телевизионщиков мы ездили по стране с программой, которая называлась «Время жить». У нас обязательно был человек с ВИЧ. Но обязательно в парике, без опознавательных знаков, вроде колец и так далее, с измененным голосом.

Потому что эти люди страшно боялись: если все узнают о диагнозе, жить им будет невозможно. У той передачи был какой-то результат. Потому что ее смотрели, это было интересно, ну и без ложной скромности — потому что моя фамилия привлекала их внимание. Потом, поскольку нас финансировали из-за рубежа, возникала опасность, что мы будем считаться иностранными агентами, и наша деятельность на этом закончилась.

Очевидно, что, пока вопрос просвещения не будет категорически по-другому поставлен, количество людей, которые будут болеть, будет лишь увеличиваться. Тут просто и говорить не чем. Коль скоро ты не знаешь, что это такое, коль скоро ты не понимаешь, как защититься. Этого не понимает Министерство здравоохранения, не желая признать, что у нас эпидемия. Но любой человек, который давно занимается вопросом, просто видит, как растет число инфицировавшихся, и их, конечно, сегодня больше миллиона.

Я не раз встречался с министром здравоохранения, которая заверяла меня в том, что «мы обязательно займемся вопросами просвещения», «мы соберем большие совещания и будем обсуждать» — но ни разу этого не было. Такое впечатление, что Министерство здравоохранения занимает позицию страуса, засовывает голову в песок и делает вид, что ничего не происходит. А оно происходит. И страна будет за это платить. Причем не сегодня, а завтра, послезавтра и послепослезавтра. Поскольку заболевание развивается постепенно. Это будет сказываться и на вооруженных силах, и на количестве людей, способных работать, и на положении с деторождаемостью.

Елена Орлова-Морозова, медицинский директор фонда «СПИД.ЦЕНТР»

Я врач, который занимается ВИЧ-инфекцией, и вы меня, наверное, спросите: а что нужно сделать, чтобы победить эпидемию? Русская эпидемия особенная, она отличается от эпидемии в Европе и Америке. У нас другая «ключевая группа».

В 90-е годы вирус попал в группу потребителей инъекционных наркотиков и инфицировал эту группу практически целиком. Почти все ВИЧ-положительные люди в те годы были потребителями наркотиков.

На Западе вирус распространялся в первую очередь среди гомосексуалов — мужчин, практикующих секс с мужчинами, а это группа, весьма доступная для профилактики, для наблюдения и работы с ними. Но в стране, где потребление наркотиков криминализировано, работать с их потребителями практически невозможно. Врач в белом халате не может прийти в то место, где собираются потребители, они просто разбегутся.

Это должны делать специальные НКО, имеющие опыт общения с потребителями наркотиков, в которых работают люди, которые сами раньше были потребителями, но теперь перестали; люди, которые могут найти общий язык с ключевой группой, которые знают, как это делать.

В 2016 году мировое исследование, которое называлось PARTNER, доказало, что в случае успешной терапии человек с ВИЧ может заниматься безбарьерным сексом — то есть без презервативов — и не инфицировать партнера. Получается: если всех, кто живет с вирусом, охватить лечением, а всех, кто еще нет, — профилактикой, эпидемия очень быстро закончится. Но достигнуть такого эффекта без доступа к самым большим группам невозможно.

Для этого нужна заместительная терапия, когда вместе с метадоном, снимающим ломку, потребители на специальных пунктах получают ежедневно и таблетки от ВИЧ. А у нас заместительная терапия запрещена. Сейчас ситуация по сравнению с 90-ми изменилась, поскольку мы столкнулись со вторым пиком эпидемии. И если на первом пике максимально в 2001 году было выявлено 90 тысяч случаев, а потом это количество уменьшалось: все, кто мог, уже заболели, и дальше заболевать было некому — сейчас цифра новых инфицирований ежегодно опять равняется 100 тысячам.

По всем законам эпидемиологии, никогда второй пик не превышает первый, если эпидемия развивается естественным путем. Но в России эпидемия генерализовалась. Она перешла на общую популяцию, поскольку изменился основной путь передачи — на первое место вышел половой. Гетеро- и гомосексуальный.

Впрочем, потребители никуда не делись. Половина новых случаев ВИЧ — это все равно они. Потому что их не стало меньше в абсолютных цифрах, сократилась лишь доля, за счет того, что прибавились остальные. И если в общей популяции пораженность чуть больше одного процента, то пораженность среди потребителей наркотиков, по разным оценкам экспертов, составляет от 50 до 80 процентов, среди гомосексуалов — до 25 процентов, то есть каждый пятый.

Если мы не будем работать с ключевыми группами, то эпидемию не удастся остановить. Пока мы ничего не сделаем с ключевыми группами, мы будем по краям вытирать эту «лужу», давая лечение тем, кто уже заболел, но для того чтобы остановить эпидемию, нужно закрыть «кран» из которого «течет вода». То есть если мы не займемся профилактикой, если мы не будем предотвращать новые случаи — изменить ситуацию не удастся.

Оксана Пушкина, депутат Государственной Думы РФ

Я открою вам свое личное отношение к этому вопросу, в 2014 году, когда я стала уполномоченной по правам ребенка в Московской области, я даже не представляла масштабов беды. Если бы мой друг, мой коллега Антон Красовский не привел меня в Областной центр СПИД и не сказал: посмотри — это чудовищная дискриминация людей!

Там я увидела невероятное зрелище. Фактически вагон метро в час пик, где дети и взрослые, аппаратура — все друг на друге.

Я узнала цифры, которые меня поразили, узнала, что проблему ВИЧ можно купировать, если быть просвещенным, что если даже у обоих партнеров ВИЧ — они могут родить здорового ребенка, и дети, которые родились таким образом, сейчас заканчивают университеты, женятся и рожают здоровое потомство.

В итоге у нас, в Подмосковье, не без нашей помощи — а я депутат от Московской области — ушел министр здравоохранения, министр, которая не хотела слышать про эту проблему.

Меня услышал губернатор. Мы помогли центру СПИД, сейчас у него уже два этажа. Но у нас по-прежнему остается большая проблема в отношении сильных мира сего к этой беде. Мы недавно — я являюсь председателем Народного Фронта по Подмосковью и отвечаю за проект «Демография» — пригласили подмосковного министра здравоохранения, поговорить о нашей проблеме. Пригласили всех, от кого это зависит. Не пришел никто. В итоге нам пришлось говорить друг для друга. Я была возмущена до предела.

Я пришла сюда на конференцию из Одинцовского техникума, это ребята, которые по каким-то причинам в школе плохо учились, часто из проблемных семей. Их будущие профессии — сталевар, операционист в банке, повар, массажист.

Мы говорили об успехе в жизни — ну о чем еще молодежь обычно хочет поговорить? — но они посмотрели в передаче, что я являюсь одним из попечителей фонда СПИД.ЦЕНТР, и спросили: «Скажите, как узнать и где получить информацию о ВИЧ?». Пока я отвечала, я увидела, что этой темой неожиданно заинтересовался весь зал. Преподаватели были красные, один сразу ушел, другие стали искать глазами, кто задал этот вопрос. Но ребята не побоялись его задать, даже зная такое отношение своих педагогов.

Там, где я сейчас работаю, в Госдуме, моя задача, с точки зрения законодательной, — говорить с людьми, от которых зависит решение проблем. А это очень сложно. Ведь мы живем на стыке поколений. Но я знаю, что мне делать, я использую свой ресурс, говоря о просвещении, я борюсь в этом смысле со скрепами, я противостою патриарху Кириллу, который говорит, что надо аборты изъять из полиса ОМС, а просвещение по ВИЧ и СПИДу — это неправильно. Это правильно!

Так, после двух лет в Госдуме я очень хорошо понимаю, для чего я там сижу. «Уроки божьи» — это хорошо, но необходимо преподавать и этот вопрос. Сейчас у нас нет просвещения, а оно необходимо.