«Военная спецоперация» в Украине сильно повлияла на работу некоммерческих организаций в России. «СПИД.ЦЕНТР» изучил, какие появились новые проблемы у отечественных НКО и как они их пытаются решать.
Откуда силы берутся
Любая помощь нуждающимся требует затрат: человеческих и материальных. Некоммерческие организации могут ужимать свои бюджеты, почти совсем отказываться от постоянных сотрудников, используя труд волонтеров. Но помогать людям, животным или природе без денег не получится.
Основа бюджета любой некоммерческой организации — так называемые донорские средства. Это могут быть гранты от государственных, муниципальных и частных структур. Хорошей поддержкой может стать коммерческая благотворительность — помощь бизнеса. Многие НКО собирают пожертвования от граждан — так называемые донаты. У некоторых общественных организаций есть собственные коммерческие услуги.
Распределяться эти статьи в бюджете организации могут по-разному, в зависимости от того, чем она занимается и какие у нее есть возможности. Некоторые правозащитные объединения, которые оказывают юридическую поддержку, могут параллельно зарабатывать на дополнительных юридических услугах. В некоторых из них доля коммерческих доходов может составлять 30–40% от годового бюджета. Фонды, работающие с бездомными животными, могут пополнить свой бюджет за счет ветеринарных услуг. Но у многих организаций нет возможностей развивать коммерческое направление. Поэтому чаще всего НКО живут за счет донорской поддержки.
И вот тут любые благотворители находятся в зависимости от финансового благополучия всего общества. Любой кризис — удар по некоммерческому сектору, а значит, в итоге — по тем, кто нуждается в помощи.
Подписчики уходят
Частные пожертвования — популярный во всем мире способ участвовать в поддержке нуждающихся. Донатить некоммерческой организации — хороший способ посильной помощи, который, как правило, гарантирует, что вы не встретитесь с мошенниками. Любую НКО достаточно легко «пробить» в интернете: найти сайт, почитать отчеты о деятельности, получить свидетельства о том, что деньги расходуются по назначению.
Но во время кризисов граждане по понятным причинам начинают экономить не только на развлечениях, но и на помощи НКО. И отток жертвователей начался даже раньше «военной спецоперации» в Украине — во время пандемии коронавируса.
В конце 2021 года фонд «Нужна помощь» опубликовал результаты исследования, по которым доля россиян, участвующих в благотворительных пожертвованиях, снизилась на 11%. Правда, была отмечена и положительная динамика: в 2021 году, когда общество уже немного адаптировалось к жизни во время пандемии, размер среднегодового пожертвования в России увеличился с 2 935 до 5 470 рублей. Но тут нужно заметить, что исследование не учитывало роста инфляции и, как следствие, обесценивание рубля.
«Военная спецоперация» нанесла свой удар по бюджетам благотворителей. По данным РБК, о значительных потерях в сфере сбора пожертвований объявили уже несколько крупных российских благотворительных фондов. Среди них — «Подари жизнь», благотворительный фонд Константина Хабенского, фонд помощи хосписам «Вера» и другие..
В первую очередь уменьшилось количество ежемесячных пожертвований — так называемых подписок, или рекуррентных платежей. Опрошенные «СПИД.ЦЕНТРом» сотрудники некоммерческих организаций, собирающих донаты, связывают это с двумя причинами. Первая, как и в начале пандемии ковида — финансовая и общая неопределенность, угроза экономического кризиса. Они заставляют людей самих отписываться от ежемесячных подписок. По информации фонда «Подари жизнь», только в марте этого года свои ежемесячные платежи отменили примерно полторы тысячи человек. В денежном выражении это составило около 1,5 млн рублей потерь. И в апреле и мае «отписки» не прекратились.
Только в марте этого года свои ежемесячные платежи отменили примерно полторы тысячи человек. В денежном выражении это составило около 1,5 млн рублей потерь.
Вторая причина — техническая. Из-за отключения PayPal, Apple Pay и Google Pay стало сложнее оформлять как подписки, так и разовые платежи. Плюс к этому — ошибки при переводах, связанные с санкциями в отношении российских банков, уходом VISA и MasterCard из России. «Многим некоммерческим организациям помогали соотечественники из-за границы, но сейчас международные переводы — это очень сложная задача, зачастую просто невыполнимая, — прокомментировали ситуацию в одной из правозащитных организаций. — А среднестатистический благотворитель ведь не станет долго ломать голову: не получилось перевести деньги — ну и ладно».
Собеседники «СПИД.ЦЕНТРа» из столичных и региональных НКО рассказали, что потери в «донатах» от граждан оценивают в 30–40%. Доля приостановленных по разным причинам ежемесячных подписок доходит до 50%.
«Очевидно, что мы стоим перед новой задачей: поиск других источников финансирования, доноров, — говорит координатор московского офиса Фонда “СПИД.ЦЕНТР” Ярослав Распутин. — И это касается не только частных жертвователей, но и поддержки со стороны коммерческого сектора».
Немного оптимистичнее пока настроен Дмитрий Константинов, координатор воронежского «Рассвета» — организации, помогающей бездомным людям. «У нас есть спонсор, который продолжает нам помогать, — рассказывает он. — Он с нами с самого начала: человек верующий, считает, что нужно вместе проходить все испытания». Но понятно, что с наступлением экономического кризиса бизнес начнет сокращать свои благотворительные программы.
Опасные гранты
Финансирование через гранты — обычный способ, но в России он уже успел стать токсичным.
С 2012 года в законодательстве нашей страны появилось понятие «некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента». По закону «иноагентом» могла быть признана любая НКО, которая одновременно удовлетворяла двум условиям: получала помощь из-за границы и занималась политической деятельностью. При этом понятие «политическая деятельность» было сформулировано очень широко: по сути, под него попали любые публичные действия, включая сбор подписей и раздачу презервативов.
«Иноагент» стал не только ярлыком, который нужно было указывать везде. К таким организациям стали предъявляться особые требования по отчетности, что сразу же повысило расходы на бухгалтерию. Но самое главное — эта метка стала токсичной: с «иноагентами» перестали работать сначала государственные организации, а затем другие общественники и даже бизнес — вдруг и их признают «иностранными агентами». По новому законодательству «иноагенты» не могут заниматься просветительской деятельностью, а план мероприятий обязаны согласовывать с Минюстом.
В течение десяти лет из-за попадания в реестр «иностранных агентов» закрылись десятки некоммерческих организаций: от экологов и центров помощи ВИЧ-положительным людям до феминистских и ЛГБТ-проектов.
Сейчас, когда отношения России и западных стран достигли максимального напряжения, статус «иноагента» представляется особенно пугающим. Тем более, что за последние годы появился еще и новый статус — «нежелательная организация». За сотрудничество с нею грозит уголовная ответственность. Но для ряда правозащитников международные гранты — единственный способ финансирования. Просто потому что в России таких грантов нет.
В течение десяти лет из-за попадания в реестр «иностранных агентов» закрылись десятки некоммерческих организаций.
«Мы сейчас пытаемся искать источники, которые позволили бы нам продолжать работу, — рассказывает координатор одного из региональных проектов, занимающегося ВИЧ-профилактикой. — Получать гранты напрямую из иностранных источников — опасно. Есть вариант совместной работы, но зачастую партнеры — “иноагенты”, с ними тоже небезопасно сотрудничать. Будем пытаться получить российские гранты, но это очень сложно. Мы пробовали писать заявки — нам отказали».
«У нас есть юридическая консультация, — рассказывает сотрудник одной из правозащитных групп, работающих в ЦФО. — Так как сейчас переводы от иностранных доноров почти невозможны, мы буквально на этой неделе собирались закрываться. Минимизировали все расходы, убрали практически всех штатных сотрудников. Но у нас работают юристы, они должны что-то получать за консультации. И вот произошло чудо: мы все-таки нашли один вариант, теперь год можем работать. А что дальше — непонятно».
У людей сдают нервы
Те, о ком заботятся НКО, тоже ощущают на себе влияние кризиса, который развернулся вокруг «спецоперации». Координатор тестирования Фонда «СПИД.ЦЕНТР» Майя Демидова рассказывает, что в организацию после начала «спецоперации» в Украине стало обращаться больше людей с явно выраженными психологическими проблемами. «Они, конечно, и раньше были, но сейчас их стало заметно больше, — говорит она. — К примеру, обычно к нам за тестированием обращаются люди, которые подвергли себя объективной угрозе: скажем, был незащищенный секс. Но сейчас появились очень тревожные граждане, которые говорят, что поцарапались о мусорку, дотронулись до поручня в метро, укололись о что-то в кресле кинотеатра и теперь боятся, что заразились ВИЧ».
У некоторых групп усилились опасения политического характера. «Среди наших благополучателей достаточно много представителей ЛГБТ-сообщества, — рассказывает волонтер, занимающийся ВИЧ-профилактикой в одном из областных центров России. — У них очень плохие ожидания. Они и раньше чувствовали волну гомофобии. А сейчас она исходит постоянно — от представителей власти, патриарха, которые говорят про чуждые ценности. Вот они и ожидают, что после окончания “спецоперации” в Украине начнут отрываться на них».
Туманное будущее
Если верить опрошенным, «спецоперация» не сильно уменьшила количество сотрудников и волонтеров тех НКО, которые продолжают работать в России. Ярослав Распутин даже ждет увеличения желающих помогать: когда ты оказываешь помощь другим, и тебе самому легче жить в кризисной ситуации.
Тем не менее многие организации живут в состоянии, которое один из собеседников «СПИД.ЦЕНТРа» назвал «предапокалиптической». Судьба некоммерческого сектора в России последние годы только ухудшалась, и его будущее вряд ли выглядит оптимистично.
Судьба некоммерческого сектора в России последние годы только ухудшалась, и его будущее вряд ли выглядит оптимистично.
Среди общественников ходят разные слухи о том, что их ждет в ближайшее время. Наиболее пессимистический — о том, что государство хочет монополизировать финансирование НКО. Якобы под запрет попадут не только иностранные, но и частные пожертвования, останется возможность только для государственного финансирования. А оно, естественно, будет избирательным: вряд ли на госгранты стоит рассчитывать правозащитникам.
Одна из руководительниц детского фонда пересказала в частной беседе слухи о том, что якобы в структурах власти существуют три списка НКО. «Красный» — те, кто подписались под обращением против «спецоперации» в Украине. «Желтый» — те, кто обращение не подписывал, но выражал несогласие. И «зеленый» — те, кто ничего публично не заявлял. Согласно этому слуху, именно организации из «зеленого» списка продолжат свое существование в России.
На фоне этих тревожных слухов некоторые фонды и организации уже размышляют о прекращении своей деятельности. «Лучше закрыться самим и распределить оставшиеся средства нуждающимся, чем быть закрытыми через суд с арестом имущества и счетов».
Но такое настроение все-таки не у всех. Большинство НКО готовы работать и дальше — пока есть возможность. Потому что вне зависимости от политической ситуации и военной спецоперации всегда есть люди, которым нужна помощь.
Иллюстрации: Надя Ще
Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
