Врач (В): Ты пришёл анализы сдать или узнать, как у нас дела?
Пациент (П): И анализы, и как дела.
В: Дела пока плохие. Не знаем, на кого жалобу писать. Как-то пытаются организовать жалобу от пациентов на имя Герасименко. Он пытается что-то в Госдуме сделать, потому что мы вошли в 20 регионов, в которых нет лекарств, не хватает. У остальных закупает местное правительство, а у нас – нет. На восемь миллионов обещают сейчас быстро заявку сделать, но это только по беременным охват, мы просили же 60.
П: Это понятно, что беременным. Нам что делать?
В: Вам – ждать пока. Препараты, обещают, после мая придут. Может быть раньше пошевелятся. Они торги только назначили на апрель. Так Минздрав говорит.
П: Сейчас я не могу получить?
В: Сегодня я тебе вообще ничего не смогу дать. У меня в остатках ничего нет. Эфавиренза нет, калетры нет. Никаких третьих компонентов нет вообще, не говоря о первом-втором. Я уже часть пациентов отправила на вынужденный отдых, потому что не могу давать один препарат – амивирен, который есть. Это неправильное лечение. Лучше вообще прервать, чтобы не было резистентности.
***
В: Может быть в марте-апреле что-то придёт, может быть завертится система, удастся выжать что-то из них. Потом мы хотели во ФСИНе занять, у них там – залейся рекой, но это тоже нельзя сделать, потому что это другое ведомство.
Я не знаю, как будет.
***
В: У меня 20 пациентов, даже 27 наверное, ещё не всех вписала, у кого меньше 300-200 клеток. Я пишу людей, чтобы не забыть: 67 (клеток), 79, 263. Я не знаю, что делать. Давать нечего, сейчас ничего нет. Препараты ждём.
***
В: Кравец (Елена Кравец – замминистра здравоохранения Алтайского края – прим.) выступала, сказала, что ажиотажа нет...
П: … Ничего нет, всё замечательно.
В: Ну замечательно, но у нас ничего нет. Это реально. Всё, что осталось, – зидолам, мы должны оставить на беременных, потому что это вообще неприкосновенная категория, это будущие дети. Всё. Осталась часть жидких формул для детей. Пациентам, которые были на той неделе, мы ещё меняли, давали амиверен с видексом – два компонента, кому можно, чтобы не вызвать резистентность, потому что три пациента есть с резистентностью.
***
П: Когда ожидать-то?
В: Надо ожидать, узнавать. Может быть что-то в марте-апреле появится. Я не знаю. На текущий момент ничего не могу сказать. Я у тебя жалобу беру... потому что жалобы собирают, пытаются их сгруппировать и отправить Герасименко. Он говорит, инициируйте через министерство наше. Министерство оно теперь – красиво названо, а толку нет.
У Кравец ещё с того года подборка писем. С января 2016 года наши начали писать, что препаратов нет. Они всё сидели. Может быть сейчас пошевелятся? Восемь миллионов же нашлось из какого-то неприкосновенного запаса. Но восемь миллионов – это очень маленькая сумма, только на беременных уйдёт и на детей. Может кого-то и удастся взять, у кого пять клеток, есть такие пациенты, которым прямо сейчас нужна терапия.
***
В: Половину [пациентов], даже кто лечится, отправлять надо [на отдых]. Опять же, у некоторых вообще нельзя это делать, потому что нагрузка ещё не снизилась до неопределяемой. Я не знаю, что делать, как нам быть. Может вообще нам закрыться?
