Антон Красовский: «Случилось то, что должно было: русские власти напряглись»

— Так, вы пойдете вот за этой шеренгой протестующих, — симпатичная лишь своей энергичностью женщина скомандовала вяло заполняющейся площади.

В первой шеренге группа неизвестных и очевидно никогда не бывавших в России людей несла плакаты с портретом Путина. «Путин — царь СПИДа».

За ней послушно выстроились многочисленные русские делегаты конференции AIDS-2018, призывая бороться с вирусом, а не с людьми.

— Лен, я не пойду под лозунгами «Путин — царь СПИДа», — жалостно заныл я.

— Да я тоже не пойду, — обрадовалась моя подруга и медицинский директор СПИД.ЦЕНТРа Елена Орлова-Морозова. — Пойдем лучше обедать.

Путин, Путин, опять Путин, Россия не выполняет обязательства, Россия убивает русских. И не только в России.

«Россия убивает русских в Донбассе, — уверенным тоном рассказывала на какой-то секции министр здравоохранения Украины Ульяна Супрун. — Сколько умерло там только в результате запрета на программы снижения вреда?» Зал аплодировал, представители российского Минздрава грустно утирались одноразовыми платками.

Русские делегаты аплодировали громче всех.

Вся конференция AIDS-2018, закончившаяся месяц назад в Амстердаме, была посвящена ужасам, творящимся в России. И под конец, барабанной дробью в торжественном марше фонд Элтона Джона объявил о выдаче нескольких грантов для работы в России. Таких сумм тут не видели лет 10. Полтора миллиона ушло в Питер, миллион еще куда-то. А два (это все фунты стерлингов) торжественно положил себе в карман голландский фонд AFEW, вообще не представляющий, что творится на Руси, и еще за полгода до этого объезжавший различные российские НКО с просьбой о помощи. Но тут на радостях они дали целый прием в филиале Государственного Эрмитажа, позвав туда каких-то активистов из Грузии, убеждающих всех, что наркопотребление — это подарок небес (буквально!), но отказав в приглашении большинству русских активистов. В частности и нам. «Никак невозможно», — написала на запрос мадам, еще за месяц до этого обнимавшаяся с нами у нас же в офисе.

Русские делегаты собрались и постановили: «Надо бросаться AFEW в ноги, ибо отныне и навечно они наши властители и господа».

В одном из европейских посольств даже появился спецпредставитель по теме ВИЧ в России в ранге второго секретаря. Сейчас он «знакомится с ситуацией», встречается с активистами. Активисты с нетерпением ждут в приемной.

Вообще русские активисты сродни русским артистам. И там, и там — перформанс. И там, и там — народная любовь. И там, и там — казалось бы — можно безрассудствовать и ждать за безрассудства лишь похвал. Ну или в худшем случае смущенные улыбки: ну, активисты, что вы хотите?

Но похвалы не случилось. Случилось то, что должно было: русские власти напряглись. Ну правда: сегодня вы ходите на Западе с окровавленным Путиным на плакатах, на всех углах рассказываете об ужасах русских практик, а потом получаете западные деньги для работы в России.

Вы правда думали, что государство, управляемое спецслужбами, это не заметит? Оставит в покое? Мол, ну классно. Берите у них побольше и делайте тут, что хотите?

Вам не кажется, что удивляться или даже обижаться сейчас на государство глупо? Скажу больше: государство не только вправе, но и должно контролировать такие гранты и программы, на которые они выделяются. Государство должно знать, что делается на чужие деньги на его территории. Представьте себе, что какой-нибудь фонд Кобзона вдруг поддержал 30 американских НКО. Вызвало бы это заинтересованность американских спецслужб, устраивающих сейчас истерики по поводу русской рекламы в Фейсбуке на 12 тысяч долларов?

Но.

И это «но» — самое важное. Это «но» — вопрос к государству.

Вы понимаете, что это не иностранные фонды вдруг пришли в Россию бороться с Путиным под видом борьбы с ВИЧ? Это русские НКО, лишенные финансирования, годами стояли у запертых дверок западных толстосумов. Вы же им ничего не давали. Вы закрывали их программы, вы закрыли Россию для Глобального фонда. Вы не признаете эпидемию, и вообще не верите в экспертизу — отсюда все эти «лебединые верности», «презервативы не предохраняют» и прочее. Вы сделали все для того, чтобы люди, реально борющиеся с эпидемией, клянчили деньги. И не у вас. А у них.

Вы сами спровоцировали не только пристальный интерес к России со стороны часто довольно сомнительных финансовых контор, но и саму эпидемию. Когда в России она реально началась, уже были известны и методы борьбы, и методы профилактики. Более того, уже были нормальные лекарства. Все можно было остановить в зародыше, но вы поступили иначе. Поступили назло западному миру. И в результате как минимум полтора миллиона человек живут тут с ВИЧ. А могло бы быть на порядок меньше.

Что же нужно сделать?

Просто прекратить считать друг друга врагами. Я сам много раз довольно резко и часто глупо высказывался и про медицинские власти России, и про спецслужбы, много про кого. Простите меня. Вы нам не враги.

Но пока и не партнеры.

А должны ими быть. Но как? Довольно просто. Признайте хотя бы половину мировых практик. Поверьте в экспертизу. Я понимаю, что в стране, где экспертами на протяжении всей нашей жизни считались то Лысенко, то Кашпировский с Джуной, то Чумак с доктором Волковым, довольно трудно поверить в то, что реальная наука существует.

Но она есть. Есть. И вы это знаете. Именно поэтому ваши дети учатся на Западе, а сами вы на Западе лечитесь. Вы ходите с американскими телефонами, ездите на немецких машинах, носите итальянские башмаки. Эти все западные технологии — следствие реальной науки.

Так вот, профилактика ВИЧ — такое же следствие. Такие же технологии. И в отличие от машиностроения и фармацевтики, нам их просто дарят. Нужно лишь не побояться взять.

Вам не нравится, что фонд Элтона Джона платит за программы снижения вреда? Убедите дать эти деньги Сбербанк или ВТБ. Создайте условия для того, чтобы крупный бизнес осознал: ВИЧ — это не только серьезно, не только страшно, но и престижно.

Как-то раз я пришел в один крупный банк к своему приятелю. Он работал тогда председателем правления. «Что угодно, — сказал он, — бесплатный счет, транзакции, эквайринг. Но только не проси нас в этом участвовать. У нас и так хоспис уже. Нам бы спорт взять, детей, молодежное движение какое-нибудь. Только не СПИД твой».

Только государство может сделать возможным участие крупного бизнеса в теме ВИЧ. Только государство может сподвигнуть сырьевых олигархов, выкачивающих деньги из Западной Сибири и Урала, где сконцентрирована основная часть российской эпидемии, начать вкладывать в социальные программ для наркопотребителей. В программы снижения вреда. В программы переобучения и реабилитации. Только государство может сказать — надо. Потому что без этого «надо» ничего и не будет.

Государство должно признать и другие очевидные вещи. От любой вирусной инфекции можно уберечься только медицинскими мерами. От ВИЧ спасают презерватив и лекарства.

Каждый человек, вступающий во взрослую жизнь, должен знать, что именно презерватив, а никакая не любовь, защищают от ВИЧ, от гепатита и от прочих половых инфекций.

Тысячи, десятки тысяч мужчин и женщин инфицировались от своего единственного любимого партнера. Они хранили верность. Но вирус, увы, этого не знал. Вирусу было наплевать.

Лебединой верности нет даже у лебедей. Это все выдумки и профанация. Где два взрослых человека, там у вируса всегда будет шанс. Нужно это признать.

Вы что думаете, Россия в этом уникальна? Каждая страна от США до ЮАР проходила этот путь. Когда казалось, что надо ограничить свободу геям или наркопотребителям, пропагандировать семейные ценности и все рассосется. Но не рассасывалось. Наоборот, там, где вместо лекарств и контрацептивов, людям впаривали «ценности» — эпидемия росла по экспоненте.

То же было в средние века с чумой. Там, где жгли мертвецов и изолировали здоровых от больных, где мыли дома и семьи вывозили в безлюдье, эпидемия прекращалась. А там, где призывали найти спасение в коллективной молитве, и умирали коллективно. Этими же приходами. Под горящими лампадами.

Мы должны признать, что это эпидемия. И эта наша общая эпидемия. Одна на всех. Тут нет больше торчков, педиков, шлюх. Есть миллионы людей, которые живут с этим и которые совершенно точно будут жить с этим в будущем.

Наша задача признать это, перестать друг друга ненавидеть или презирать. Одним — отменить все дискриминационные законы, а другим — прекратить требовать Гаагского суда и Венского протокола.

Давайте бороться с вирусом, а не друг с другом.