К журналистам СПИД.ЦЕНТРа и центру «Насилию.нет» обратилась женщина из Новокузнецка, инфицированная бывшим партнером, который регулярно ее избивал. Наш сайт публикует ее историю в рамках дискуссии о необходимости или избыточности наказании за преднамеренную передачу ВИЧ.
Раз в год Наталья с подругой проходят диспансеризацию: флюорография, прием терапевта и гинеколога, анализы на ВИЧ, сифилис и гепатит. Перед сдачей анализов в ноябре 2016 года она не волновалась — два года она состояла в отношениях с постоянным партнером (на тот момент уже бывшим), никогда не употребляла инъекционных наркотиков, не делала операций — она была уверена, что переживать не о чем.
В начале декабря женщина вернулась за результатами анализов. Врач-инфекционист сообщила, что после двух проверок в крови обнаружили ВИЧ-инфекцию. Наталья сразу поняла, что инфицировалась от бывшего партнера. «Врач спросила у меня: „Как думаете, откуда? Знаете источник инфекции?“, я сказала, что это мой бывший, назвала его фамилию, а она залезла в компьютер, говорит: „Да, такой у нас стоит на учете“. Не знаю, законно ли это, но именно так я обо всем узнала».
Наталья вышла на улицу из медцентра, попросила у рядом стоявшего мужчины телефон, чтобы позвонить бывшему: «Мой номер у него был заблокирован, но с незнакомого он ответил. Я сказала: „Привет. У меня ВИЧ“. Он ответил: „Ну, круто!“ и положил трубку. Потом я дошла до остановки, села в маршрутку, а он мне уже на мой номер присылает смску: „С богом!“».
Наталья. Фото из личного архива.
«Это я тебя так жизни учу»
Она познакомилась с Андреем в 2014 году. Он жил в соседнем городе — Прокопьевске, в часе езды от Новокузнецка. Первое время они ездили друг к другу, потом Наталья переехала жить к нему. «У него была четырехкомнатная квартира в Прокопьевске, а у меня скромная однушка, поэтому жили в основном у него, но на мои деньги: он не работал. Все, что у него есть, подарили ему родители. Меня это немного смущало, но я надеялась, что смогу его подтолкнуть к тому, чтобы выйти на работу, стать самостоятельным».
«Я сказала: „Привет. У меня ВИЧ“. Он ответил: „Ну, круто!“ и положил трубку. Потом я дошла до остановки, села в маршрутку, а он мне уже на мой номер присылает смску: „С богом!“»
Отношения были напряженными. Андрей нередко поднимал на Наталью руку, кричал на нее. «Такого, чтобы он меня заваливал, бил ногами и кулаками, не было, — вспоминает Наталья. — Но были эти постоянные тычки, выкручивания рук, один раз запустил в меня стул, но я увернулась». Однажды он высадил женщину из машины, когда они были вместе в Кемерово, она осталась в чужом городе в одной майке и шортах, без денег и телефона. «Каждый раз после таких ссор он объяснял, что это я его спровоцировала, что он просто вспыльчивый, а я его подначиваю». Иногда объяснял, что его действия полезны, говорил: «Это я тебя так жизни учу. Смирись, перестань со мной воевать».
Самая сильная ссора у Натальи и Андрея случилась 8 марта 2016 года. Он приревновал из-за смс-поздравления от друга. «Во время ссоры он душил меня, несколько раз ударил, разбил губу. Я сразу же поехала домой в Новокузнецк, где меня встретили друзья, отвезли в травму — тогда я впервые зафиксировала побои».
Заявление Наталья в тот раз подавать не стала, ей было жалко портить жизнь бывшему парню и не хотелось предавать историю огласке. К тому же она верила, что сама виновата в постоянных побоях, поэтому снова к нему вернулась, они были вместе еще полгода. Через два месяца после расставания Наталья узнала о своем диагнозе.
Наталья после избиения. Фото из личного архива.
«Неудобное дело»
С этого момента до февраля 2017 года она была в глубокой депрессии. Друзья Натальи стали беспокоиться, что она не проявляет интереса к жизни, и отвезли ее на прием к психиатру. «Но я не стала сразу лечиться у него, решила сначала заниматься с психологом. Сеансы помогли мне понять, что все это время я жила в насильственных отношениях». Еще месяц женщина провела в Новокузнецком психоневрологическом диспансере: врачи настояли на необходимости стационара и медикаментозного лечения.
После диспансера она продолжила лечение, но уже амбулаторно. По-прежнему принимала антидепрессанты, но все еще была в плохом состоянии: чувствовала себя плохо и морально, и физически, работать было трудно. На тот момент она трудилась в управляющей компании по обслуживанию жилфонда, нужно было постоянно общаться с людьми, а голова совсем не соображала. В итоге ее попросили уволиться. Наталья не стала спорить, сама понимала, что такого сотрудника никто держать не станет.
«Во время ссоры он душил меня, несколько раз ударил, разбил губу»
В это же время она написала бывшему парню, что подаст на него в суд за побои и инфицирование, и предложила возместить ей ущерб за вещи, которые он ей испортил (порвал одежду, сломал фен), а также вернуть деньги, которые она переводила ему на карту: вышло около 30 000 рублей.
Узнав о возможных исках, Андрей приехал к Наталье в Новокузнецк, захотел помириться. «Он стал говорить мне про женитьбу, что у него на меня планы. И я его приняла. Это не было здорово, но у меня оставались к нему чувства. Хотя я настаивала, что возместить ущерб придется, несмотря на то, что мы теперь вместе».
К сентябрю 2017 года отношения снова стали портиться, Андрей начал повышать голос на нее, грубо себя вести. Она не стала ждать, чем закончатся отношения в этот раз: уехала домой и подала в полицию два заявления — об инфицировании ВИЧ (122 статья УК РФ) и угрозе убийством (119 УК РФ). «Я собрала все справки, что до связи с Андреем у меня был отрицательный статус, что он мне не рассказывал о своем статусе». Но дело заводить не стали из-за отсутствия состава преступления. В полиции объясняли, что им это не нужно, «дело весьма неудобное».
Второе дело должны были завести по статье 116 УК РФ (побои), но после заявления и рассказа женщины его почему-то квалифицировали как угрозу убийством и закрыли «из-за отсутствия состава преступления». Наталья дважды подавала жалобы, но их отклоняли. Дальше она бороться не стала. «Мне было сложно каждый раз ездить в Прокопьевск, ходить без толку из кабинета в кабинет, слушать, как сотрудники на все отделение кричат: „Ну вот эта, которая ВИЧ-инфицированная, пришла, ну вот, да, заразил которую“. Я поняла, что больше не могу так. Решила — здоровье я себе уже не верну, а денег и нервов у меня больше нет».
Наталья с Андреем. Фото из личного архива.
Спорная статья
Статья 122 УК РФ — одна из самых неоднозначных в уголовном кодексе: в ней нет четкого описания обстоятельств, при которых для ВИЧ-положительных наступает ответственность. То есть под суд может попасть любой человек, который знал о своем статусе и передал (возможно, ненамеренно и даже предохраняясь) ВИЧ-инфекцию. «Когда человек встает на учет, он пишет расписку, что, если он кого-то заражает, несет за это уголовную ответственность. Обычно эта расписка служит основанием для возбуждения уголовного дела», — объясняет юрист Людмила Киселева. Наталья не знает, писал ли Андрей расписку, когда становился на учет, но позже узнала от него же самого, что он был в курсе своего ВИЧ-статуса с 2010 года.
«Она подала в полицию заявление, но там дело заводить не стали, объясняли, что им это не нужно, «дело весьма неудобное»
По словам директора Центра по работе с проблемой насилия «Насилию.нет» Анны Ривиной, ВИЧ-статус влияет на положение женщин, которые подвергаются домашнему и сексуальному насилию. «К сожалению, это взаимосвязанные вещи: женщины, которые сталкиваются с насилием, имеют более высокий риск стать ВИЧ-положительными, а женщины с ВИЧ чаще подвергаются насилию, — говорит Ривина. — Получается, что женщина должна стыдиться не только того, что она якобы сама виновата в неправильном выборе мужчины и в том, что с ней случилось, но и в том, что у нее положительный статус, двойная стигма. Эта ситуация лишний раз показывает, что женщины остаются наедине с проблемой. Помочь им не хочет ни государство, ни общество».
Инфографика с сайта RTVI, подгтовленная вместе с центром «Насилию.нет».
Квартирный вопрос
Спустя почти год, в ноябре 2018, к Наталье пришли судебные приставы. От них она узнала, что ее квартира, которую она в 2011 году купила в ипотеку в ВТБ-банке, теперь находится под арестом — суд прошел еще в июле. После увольнения с работы женщина не могла исправно выплачивать кредит и знала о задолженности, но о суде и последующем аресте ее никто не известил.
Оставшись без работы, она стала звонить в банк, объясняла, что пять лет платила исправно, но из-за сложившихся обстоятельств не может продолжать оплачивать ипотеку. Ей все время отвечали: «Да-да, ваше заявление в работе, мы с вами свяжемся».
Наталья выяснила у юриста, может ли она что-то сделать, чтобы решение пересмотрели. Оказалось, что банк имеет право не уведомлять клиента о решении суда. «Я очень хочу сохранить жилье и никогда не отказывалась от выплаты ипотеки. Более того, я сразу позвонила и банк, попросила увеличить срок кредитования, дать отсрочку, но нет. Либо я выплачиваю полмиллиона, либо мою квартиру продают, а меня выселяют».
«Получается, что женщина должна стыдиться не только того, что она якобы сама виновата в неправильном выборе мужчины и в том, что с ней случилось, но и в том, что у нее положительный статус, двойная стигма»
Продать самостоятельно квартиру Наталья тоже не может: на ней уже лежит арест, покупателей немного и они не готовы на сложную сделку. Перекредитоваться также не получилось: во всех банках, в которые она обращалась, ей отказали в кредите. «После я по совету пристава еще раз ездила в ВТБ, но мне сказали, что уже ничего сделать нельзя».
Когда квартиру отберут, Наталья не знает. Прийти могут в любой момент. Сейчас она старается найти работу, чтобы иметь возможность хотя бы содержать себя. «Я состою на учете в центре занятости, работы для меня там пока что нет. В одном месте, где я устраивалась, меня попросили сделать медицинскую книжку, значит, нужно было рассказать о статусе, а я была не готова, особенно после слов рекрутера: „Ну вам же не сложно сделать медкнижку, у вас же нет СПИДа какого-нибудь“, в другом месте мне отказали из-за возраста, но называть компанию я не хочу».
Сейчас женщина официально не работает, продолжает пить антидепрессанты (их бесплатно выдают в диспансере), начала принимать АРВ-терапию и живет на пособие по безработице — 1105 рублей. В ближайшие две недели Наталья надеется все же найти подходящую работу. «Если не получится — пойду работать уборщицей за 9 000 рублей, но не уверена, что на эти деньги я смогу вернуть свою квартиру и выжить».
Инфографика с сайта RTVI, подгтовленная вместе с центром «Насилию.нет».
Dura lex
«Предположить, что у истории будет положительный финал, — сложно, — комментирует Ривина. — Во-первых, об этом говорят статистика и судебная практика. Во-вторых, все случаи адекватного решения стоили адвокатам подзащитных серьезных усилий. Например, можно вспомнить случай с Галиной Каторовой. Трудно сказать, что государство будет признавать свою ответственность за защиту пострадавшей. Но в любом случае свои права нужно защищать и стремиться, чтобы нарушенное право было восстановлено. И, конечно, механизм публичности может на что-то повлиять. Мы на это надеемся».
Случаи, когда мужчины, намеренно инфицировавшие своих партнерш ВИЧ, понесли ответственность, в России действительно редки. Впрочем, совсем недавно, как сообщила пресс-служба прокуратуры Башкирии, Орджоникидзевский районный суд города Уфы признал виновным 37-летнего местного жителя в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 122 УК РФ (заражение ВИЧ-инфекцией двух и более лиц лицом, знавшим о наличии у него этой болезни) и приговорил его к шести годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
«Государство не заинтересовано в защите жертв домашнего насилия даже тогда, когда это позволяет пусть и не самое прогрессивное законодательство»
И это не единственная новость, приговоры по 122 статье выносятся в России хоть и не часто, но регулярно. В то же время 20 ведущих мировых исследователей на XXII международной конференции AIDS 2018, состоявшейся летом 2018 года в Амстердаме, совместно заявили, что научные исследования однозначно свидетельствуют: криминализация передачи ВИЧ неэффективна и вредна.
На сегодняшний день по крайней мере в 68 странах умышленная передача ВИЧ или нераскрытие своего статуса партнеру карается законом.Такая практика, помноженная на стигму и окружающие проблему ВИЧ предрассудки, вынуждает людей чаще скрывать свой статус и реже обращаться за медицинской помощью.
Ривина расценивает 122 статью российского Уголовного кодекса как дискриминационную. Однако, по ее мнению, несмотря на всю неоднозначность статьи, домашние насильники должны нести ответственность за свои преступления, когда они намеренно ухудшают жизнь пострадавшей. Она убеждена: «Государство не заинтересовано в защите жертв домашнего насилия даже тогда, когда это позволяет пусть и не самое прогрессивное законодательство».
Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
