Квилт памяти. Как лоскутное одеяло изменило эпидемию СПИДа

С начала эпидемии СПИДа в мире, по разным оценкам, от сопутствующих заболеваний умерли от 25 до 49 миллионов человек. Такие данные приводит UNAIDS — программа Организации Объединенных Наций по борьбе с вирусом иммунодефицита человека и синдромом приобретенного иммунного дефицита.

За последние несколько десятилетий сама болезнь изменила почти все сферы жизни: от науки и экономики до секса и культуры, а значит, и разговор о людях с ВИЧ, к которым до сих пор нередко относятся как к прокаженным: их опасаются, осуждают, дискриминируют, в том числе на законодательном уровне.

Особое место в истории эпидемии СПИДа занимают мемориальные квилты, ставшие не только напоминанием, но и в некотором смысле памятниками ушедшим от болезни людям.

Квилт — это традиционное стеганое полотно, лицевая сторона которого выполняется в технике лоскутного шитья и аппликации. Однако с развитием ВИЧ-активизма в одеяло стали вшивать лоскуты с символами и именами погибших.

Во многих штатах США ежегодно проходит выставка мемориальных квилтов, которую организовывают The Names Project Foundation и AIDS Memorial Quilt. Они демонстрируют обществу, сколько мужчин, женщин и детей погибли во времена эпидемии, когда антиретровирусная терапия еще не появилась или была не столь эффективной, как сейчас. Фонд выставляет порядка 1000 квилтов каждый год в школах, университетах, офисах корпораций, социальных центрах и галереях Америки — чтобы очеловечить статистику умерших, превратить ее в память о конкретном человеке.

«СПИД.ЦЕНТР» вспоминает историю появления мемориальных квилтов, а также поговорил с теми, кто участвовал в первой выставке квилтов в России.

Как простое одеяло начало приобретать смысл

История лоскутных одеял началась задолго до того, как европейские поселенцы прибыли в Новый Свет. Формат такого полотна сначала пришел в Европу с Востока — в XVI веке в Англию начали поступать красочные ткани разнообразных узоров из индийского хлопка. Покрывала с восточными вышивками считались модным украшением домашнего интерьера. Полотна начали производиться на мануфактурах и были доступны до 1712 года, когда в Англии наложили запрет на индийские материи, чтобы дать развиться отечественным мануфактурам с местными тканями. Поэтому ставшие редкими куски ткани местные женщины начали сшивать вместе.

В Америку квилты приехали с первыми переселенцами. Однако именно американские мастера развили эту технику до сегодняшних высот. Для переселенцев едва ли имело значение, что ткани индийские. Когда денег было мало, а импорт текстиля был ограничен, женщинам приходилось творчески использовать подручные материалы, чтобы создавать теплые вещи для холодного времени года. А привычка экономить обрезки переросла в особый стиль одеял — пэчворк.

В США квилт приобретает патриотический оттенок и становится национальным декоративно-прикладным искусством. А с начала XIX века американки регулярно обращаются к технике квилтинга, чтобы изложить свои политические и патриотические взгляды. Например, в XIX веке женщины шили квилты под названием «Канонерские лодки Алабамы». Одеяла из этой серии продавались на ярмарке, а все средства шли на покупку канонерских лодок, которые должны были защищать прибрежные города Алабамы во время Гражданской войны.

В следующем веке появилась традиция упоминать на одеялах погибших на войне с помощью разных символов и имен. Так, во времена Первой и Второй мировых войн семьи тех, кто был в это время на фронте, создавали квилты «Золотой звезды матери», на них были лоскуты с именами погибших. К ним могли добавить элементы военной символики и другие артефакты того времени. Затем подобное стали повторять в честь погибших солдат на Корейской и Вьетнамской войнах.

Помимо этого, лоскутное одеяло объединяло женщин, как кружок по интересам. Во время шитья они знакомились с новыми людьми и сближались с другими семьями. С помощью рукоделия они вместе переживали утрату близких и поддерживали друг друга. Эти функции квилтинга вновь стали актуальными в Америке по новой грустной причине — из-за всплеска эпидемии СПИДа в конце 1980-х.

СПИД-активизм и квилтинг

Создать полотно, посвященное умершим от СПИДа, придумал в 1985 году гей-активист из Сан-Франциско Клив Джонс. Он планировал очередной ежегодный марш памяти Харви Милка (политика и ЛГБТ-активиста) и бывшего мэра Сан-Франциско Джорджа Москона, которых убил их коллега из мэрии. К этому времени Клив Джонс узнал, что в городе уже скончались более 1000 людей от осложнений, вызванных СПИДом. Поэтому он попросил участников марша написать на плакатах имена своих близких и знакомых, которых забрала на тот свет болезнь. В конце шествия все стали приклеивать эти плакаты к стене главного федерального здания Сан-Франциско — издалека она стала напоминать лоскутное одеяло. Так у Джонса появилась идея создать большой самодельный мемориал.

В 1986 году он сделал первую экспозицию тематических квилтов и посвятил ее другу, умершему от СПИДа. А в следующем году Джонс с единомышленниками создали фонд «Имена». Другие крупные города США, такие как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, продолжили дело и прислали свои работы в Сан-Франциско, а неравнодушные доноры передали в фонд швейные машинки и другие веши, необходимые для создания одеял.

Первая масштабная экспозиция мемориального квилта было выставлена в большом торговом центре в Вашингтоне, штате Колумбия, во время Национального марша за права лесбиянок и геев. Выставка была размером с футбольное поле и включала 1920 полотен. Более полумиллиона человек посмотрели лоскутные одеяла за первые два дня.

В 1987 году квилты разложили перед Белым домом. К движению присоединились знаменитости, политики, семьи и близкие умерших — все читали вслух имена тех, кому посвятили полотна. А к 1992 году мемориал получил одеяла от каждого штата и еще 28 стран.

Последний масштабный показ квилтов в Америке провели в октябре 1996 года в Национальной аллее Вашингтона — все поле было покрыто разнообразными полотнами с именами погибших.

Это увидел в том числе и 42-й президент США Билл Клинтон.

С 1987 года экспозиции с именными лоскутными одеялами посмотрели более 14 миллионов человек. А сам мемориальный квилт по погибшим от СПИДа в 1989 году был номинирован на Нобелевскую премию мира. Лоскутное одеяло прочно вошло в культуру, в том числе и массовую.

В США The AIDS Memorial Quilt позаботился о том, чтобы сберечь память о каждом лоскутке, в котором хранится история человека. На сегодняшний день сфотографировано и оцифровано более 48 000 лоскутов. Все они выложены на сайте и сопровождаются письмами, биографиями и фотографиями.

Квилты в России

В России тоже было квилт-движение, хоть просуществовало оно и недолго. Его инициировал ВИЧ-активист Николай Недзельский, после того как стал представителем российского фонда «Имена». В 2015 году Недзельский умер. Про первые отечественные именные лоскутные одеяла «СПИД.ЦЕНТРу» рассказали его бывшие коллеги по московской выставке квилтов.

Мехти Ализаде, специалист по развитию немедицинского сервиса в области ВИЧ/СПИДа

Первая большая акция по квилтам в России — ЕвроКвилтТур’99 от фонда «Имена». Со всей Восточной Европы собирали одеяла в Москве, а потом устроили тур по разным городам этого региона. Через два года после акции я присоединился к команде Коли [Недзельского].

Мы решили провести первую и, к сожалению, единственную выставку в Москве в 2005 году. Нужно было найти большое пустое пространство с хорошей системой охраны. Тогда только отреставрировали Павелецкий вокзал, и второй этаж был отдан нам. Мы разложили квилты, расставили по вокзалу волонтеров, которые раздавали буклеты и приглашения. Экспозиция менялась, мы использовали и иностранные квилты тоже, показывая тем самым глобальность проблемы.

Для людей квилт стал возможностью пережить горе и что-то сделать в память о человеке. Многие вшивали личные вещи в лоскуты или куски одежды. Изображали знаки, ассоциировавшиеся с умершим, например, с каким-то животным или цветком. Самое удивительное, что во время выставки совершенно случайные гости делали каминг-ауты. Просто проходившие мимо люди, увидевшие тему, которая их задела.

Как-то к девочкам-волонтерам подошли три парня с пивом, я насторожился, хотел пригласить на выставку, но только без пива. И вижу, как у одного из них резко меняется лицо. Потом он отошел от своих друзей, подошел ко мне и рассказал свою историю. Должен был идти служить в армию, получил повестку, сдал анализы. Так он узнал, что у него ВИЧ. А волонтеры стали первыми, кому парень об этом открылся.

Была еще история: к нам пришел мужчина с Дальнего Востока. Он был актером драматического театра, безумно любил свою профессию, но его выгнали с работы, как только узнали про положительный ВИЧ-статус.

Антиретровирусная терапия тогда только появилась в Москве, куда он и переехал ради нее. Но приехал слишком поздно, и терапия не помогла, он умер. Фонд «Имена» решил в его честь сделать квилт и позвонил в театр, где он работал. Худрук проникся историей и отдал для квилта занавесы со спектакля, в котором играл молодой человек.

Квилт — это иногда возможность рассказать о человеке то же самое, как если бы родственники собрались на поминки поговорить о покойном. Это возможность, что-то делая, оживлять воспоминания о человеке.

Марина Николаева, специалист по развитию немедицинского сервиса в области ВИЧ/СПИДа

Я была одним из волонтеров на Павелецком вокзале. Люди, которые приходили на выставку, смотрели на наши буклеты и пугались, мол, СПИД — это конец.

У некоторых замыливается взгляд: кто-то начинает читать имена, пугается и не готов больше ничего смотреть. Возле полотен висели портреты людей, которые высказывались про ВИЧ- и СПИД-активизм: там были и ВИЧ-положительные, и нет, а также просто волонтеры.

Наш волонтер стоял возле своего портрета, к нему подошел человек и говорит: «Боже, как же их всех жалко! Они же все умерли от СПИДа!» Он от страха даже не мог прочитать цитату под фото и заметить, что рядом с ним стоит волонтер с этой фотографии, с которым все в порядке. Многие посетители заведомо всех воспринимали как смертников.

К сожалению, квилтинг как психологическое желание перебороть боль и оставить что-то после погибшего ушел, хотя рукоделие сейчас в моде. Квилтинг теперь похож на какую-то архаичную вещь, от которой больше ничего не осталось. Даже у многих активистов подобное уже неактуально и они не хотят больше этим заниматься. Но я верю, что второе рождение у него все равно наступит. Сейчас в России эпидемия СПИДа, и люди продолжают умирать, они не смогут долго держать боль в себе.

Для некоторых волонтеров выставка стала первой ступенью в путь ВИЧ-активизма — они присоединились к фондам и другим общественным организациям. Но, к сожалению, никто из нас не продолжил выставки. Мы разделили полотна: пара есть у меня и у моего мужа, у фонда «Шаги» и в «СПИД.ЦЕНТРе», где они и висят. Периодически мы их меняем.

Создание полотен — это культура. Она должна поддерживаться минимум одним очень активным человеком. Таким человеком был Николай, но его не стало. Новых лидеров пока нет. Квилты стали такой же частью истории, как и пейджеры, которыми пользовались активно до телефонов, а потом про них забыли и перестали покупать.