Антон Красовский: «Это хорошо, что у Минздрава появился такой системный оппонент как Федермессер»

А.Плющев

― Начнем с нижегородского лагеря, где ВИЧ-позитивным детям было отказано…

А.Красовский

― Начнем с лагеря, — говорят на «Эхе Москвы».

А.Плющев

― Детского лагеря. Если хотите, потом можем поговорить и о взрослых лагерях. Давайте сначала о детском и о том, который ближе к вашей профессиональной деятельности, скажем так.

История, я так понимаю, это то, что взрослые люди, которые имеют полный доступ к информации, боятся того, что каким-то образом ВИЧ от одних детей передастся другим…

А.Красовский

― История не совсем такая. История о том, что одна из нижегородских НКО попыталась организовать выездной тренинг для подростков или чуть повзрослевших детей в одном из нижегородских пансионатов. Заплатила залог, заключила договор. И после всего этого сотрудники лагеря узнали о том, что это будет группа ВИЧ-позитивных детей. И 10 человек, сотрудников этого самого лагеря или пансионата пришли к администратору или директору этого пансионата и сказали, что они этих детей обслуживать не будут, потому что у них у самих дети.

Это было вчера. Сегодня уже про это написала местная пресса под названием «Коза» в Нижнем Новгороде. Потом про это написали мы. Все после этого стали перепечатывать.

Наш попечитель Оксана Пушкина даже обратилась в прокуратуру, естественно, моментально. Сегодня уже эта база закрыта. Вот сейчас мы с вами разговариваем, а несчастные хозяева находятся на допросе в Следственном комитете.

Единственное, что мы научились делать в нашей стране, это кого-то закрывать, сажать, арестовывать и высылать куда-нибудь подальше в Сибирь.

Вот ты говоришь, «люди, которые имели полный доступ к информации». На самом деле это не так. Полный доступ к информации реально имеют как раз вот эти самые дети, подростки, которые живут в совершенно другом мире: в мире гаджетов, в мире социальных сетей, в мире ежедневной коммуникации и абсолютного доступа к любой информации на любых языках более-менее распространенных в этом мире. Люди, которые работают поварихами, нянечками и уборщицами в пансионате в нижегородской области, никакого доступа ни к какой информации кроме канала «Россия» не имеют. Это важно помнить. То есть, наверное, они, конечно, могли бы иметь, и, по всей вероятности, они могли бы пользоваться тем же, чем пользуются их дети, но они не пользуются, именно поэтому они работают поварихами, уборщицами и нянечками, а не работают в пединституте или в медицинском институте.

То есть на самом деле мы ничего не умеем делать, кроме как сажать и закапывать. Просвещать, образовывать, по-человечески разговаривать не умеем, потому что на самом деле сами не хотим. То есть в реальности ведь те люди, которые сейчас будут кого-то там арестовывать или сегодня вызывают в Следственный комитет этих несчастных владельцев этой базы, они в реальности тоже так думают, что ВИЧ передается через кружку, что дети одни могут заразить детей других. Ну, потому что дети сейчас подерутся, а у них кровь какая-нибудь пойдет, а они всю овощебазу перезаражают. Нет, не перезаражают.

В Пермском центре, вот мне еще коллеги рассказывали — Пермь, привет, и вообще, пермяки, привет! — что доконтактная профилактика — это пропаганда Содома и Гоморры, поэтому ни в коем случае нельзя в институтах преподавать, что есть такая тема «доконтактная профилактика».

Нельзя, в принципе, говорить о том, что если у тебя неопределяемая вирусная нагрузка, ты не можешь передать свой вирус никому, потому что так не бывает. Я цитирую. То есть врач, наверняка у него там кандидатская диссертация есть. «Так не бывает». И врач этот никогда не видел ни одной конференции мировой, никогда никуда не выезжали, ни с кем не разговаривали, зато они самые умные. И вот так у нас в стране повсеместно происходит.

Вот сейчас мне иркутский министр здравоохранения на полном серьезе, когда была моя коллега из Russia Today с камерами в Иркутске сейчас, он мне, как камеры выключились, рассказывал: «Вот как хорошо в КНДР… Камеры выключились?» Я говорю: «Да». — «Как хорошо в КНДР. Вот в КНДР же Ким уничтожил все заболевания, передающиеся половым путем». Я говорю: «Как это?» Он говорит: «Ну, вот так. В КНДР же нет ни триппера, ни сифилиса, ничего нет». Я говорю: «Мужчина, как же так? Великий Сталин Иосиф Виссарионович, наш с вами отец и учитель не изничтожил сифилис с гонореей, и даже туберкулез не изничтожил в Советском Союзе, а уж какой был мужчина крепкий. А вот Ким Чен Ын или там Ким Ир Сен перед ним взял и всю гонорею уничтожил». Он говорит: «Да, потому что вот такая хорошая страна».

А.Плющев

― Ким Чен Ир еще был между.

А.Красовский

― Ну, неважно. Их там было много. И ему не удалось, а им удалось. Вот так на самом деле на полном серьезе считают люди в этой стране. И им сейчас прилетело из Москвы, и они сейчас посадят каких-нибудь трех посудомоек. Натурально посадят.

А.Красовский

― Государство должно, наконец, признать некие мировые практики борьбы с ВИЧ-инфекцией, в частности, разнообразное количество профилактических методов. Они известны. Существует первичная, вторичная, третичная профилактика. Существует огромный, десятилетиями выработанный международный опыт. Государство должно, действительно, признать, ценные методы борьбы с ВИЧ-инфекцией.

И самое главное в стране Россия, где вся эпидемия на самом деле, так или иначе, связана с котлом, с уязвимой группой наркопотребителей, все методы и методики, которые созданы для того, чтобы бороться с инъекционным наркопотреблением. И это не 228-я статья, по которой у нас закрывают наркоманов. А это, например, заместительная терапия метадоном, которая в России запрещена.

А.Плющев

― Это же противоречит скрепам нашим.

А.Красовский

― А мне плевать на скрепы ваши. Самое главное, это не противоречит никаким скрепам… Если вы посмотрите информационный фон, вы увидите, что даже уже первый заместитель директора ФСИН говорит о том, что заместительная терапия — это хорошо. Он нормальный человек. В Минздраве только это отрицают. Я сейчас понял, наконец, почему.

Если вы откроете сейчас сайт Минздрава, вы обнаружите огромное количество замечательных вещей. Там есть такая графа «Руководство» Откройте ее. Вы увидите заместителей министра. Вы увидите там статс-секретаря министра. Это мужчина, который пришел натурально из Госнаркоконтроля. Он до этого работал «смотрящим» в наркоконтроле. Сейчас он работает статс-секретарем Министерства здравоохранения. Он, вообще, наверное, эфэсбэшник. Он никакого отношения к медицине вообще не имеет. Вот он сейчас статс-секретарь Министерства здравоохранения… И вот он сейчас курирует эту тему в Министерстве здравоохранения. Это удивительно совершенно.

А.Плющев

― Это не государственная политика, вообще?

А.Красовский

― Нет, это не государственная политика. У нас не существует…

У нас нет государственной политики, потому что отсутствует государство как таковое. У нас есть система, которая возглавляется одним человеком. У этого человека совершенно разные взгляды на происходящее. Как правило, они связаны с тем, кто к нему сегодня зашел и кто ему про что сегодня рассказал с умным видом. К нему на протяжении многих лет разные люди заходят. Он с какими-то людьми общается, видимо, с какими-то не общается. У него есть свое представление о добре и зле, о скрепах и так далее в голове. Никакого отношения к государственной политике это не имеет.

...Государство очень разное и люди в этом государстве очень разные. И я вас уверяю, что наверняка в Министерстве здравоохранения как раз большинство людей думает так, как я, просто они ничего с ним сделать не могут. Я считаю, что эту так называемую государственную, системную политику можно изменить.

Поэтому еще раз говорю: государство должно, наконец, слышать то, что происходит вокруг и то, что происходит внутри страны, которой это государство управляет. То, что произошло, например, с паллиативной помощью. В конечном итоге, услышали же Нюту и тех людей, которые занимаются паллиативной помощью в России — что нужно обезболивание, что нужны хосписы, этого всего нет. И человек этот видит, он понимает, что да, действительно, наверно нужно этим как-то чуть-чуть заняться. В конечном итоге, я абсолютно убежден, такая же история будет с наркопотреблением, такая же история будет с ВИЧ. Я просто не знаю, доживу ли я до этого.

А.Плющев

― Но только в случае с Нютой Федермессер, как я понимаю, многие говорят, что без того, чтобы пойти в депутаты, ей дальше как-то…

А.Красовский

― Нет, там сначала всё случилось, потом случился ОНФ, а потом уже в качестве суплемента, знаете, как открытку раньше в книгу Экзюпери вкладывали, вот так же случилась Мосгордума, в нагрузку.

Во-первых, это как бы вам привет, что у вас такая Мосгордума, которую надо в нагрузку давать.

А, во-вторых, еще раз говорю, это напрямую связано с тем, что то, что она делала на протяжении многих лет, было, в конечном итоге, услышано, и услышано не только обществом, но и властью.Т

о, что у Министерства здравоохранения появился такой системный оппонент как Анна Константиновна Федермессер, а она, безусловно, системный оппонент нынешнего министра буквально лично… Вы помните это выражение «Вы, пожалуйста, корригируйте свою языковую продукцию», которое говорила Вероника Игоревна Скворцова. Оно же было обращено к Нюте Федермессер.

И то, что в нашей стране появился еще один системный оппонент к Министерству здравоохранения, то есть системный на уровне президиума ОНФ или как там он называется, я считаю, это прекрасно и не вижу ничего плохого. Я правда считаю, что люди, которые хотят что-то поменять системно, внутри этой системы, должны, извините за тавтологию, идти в эту систему работать.

А другого варианта нет. Можно, конечно, сидеть в Институте Кеннана и исходить говном. Но так не работает, потому что это вызывает только аллергию, раздражение как следствие этой аллергии у нынешней власти. А надо идти с этой властью разговаривать, жестко, не соглашаться с этой властью, не договариваться, между прочим, как всегда у нас принято, с этой властью.

А Анна Константиновна не то чтобы сидела и договаривалась: «Давайте я вам сделаю то, а вот то — нет». Она делает ровно то сейчас, что делала и тогда, например, 10 лет назад, или 5 лет назад, или 2 года назад. Ее позиция не изменилась. Изменилась, глядя на ее, позиция государственной системы. И это как раз очень важно. я надеюсь, что, может быть, когда-нибудь в итоге и моей деятельности позиция государственной системы относительно борьбы с ВИЧ-инфекцией в России тоже поменяется. Не вижу в этом ничего плохого.