Антон Красовский: «Государство должно удесятерить бюджет, который оно тратит на лечение ВИЧ»

М.Курников― Совет по правам человека 2 августа во второй раз отверг законопроект Министерства юстиции, ограничивающий работу НКО, внесенных в реестр иностранных агентов и при этом занимающихся профилактикой ВИЧ. Объясните, почему это важно.

А.Красовский― Это довольно сложная конструкция, потому что закон довольно странный. В общем, не очень понятно, почему он исходил из Министерства юстиции.

М.Курников― Потому что они НКО курируют. То есть выдают статус иностранного агента и так далее.

А.Красовский― Правильно. И в этом вопрос к Министерству юстиции. Мы его задавали уже: а почему, собственно говоря, ВИЧ-сервисные НКО выделяются в отдельное подразделение? Означает ли это, что Министерство юстиции считает, что в России существует эпидемия ВИЧ? Что эпидемия ВИЧ в России является вопросом национальной безопасности?

Вот если Министерство юстиции вместе с Министерством здравоохранения говорит: «Да, мы считаем, что эпидемия ВИЧ является вопросом национальной безопасности и поэтому мы предлагаем отдельный законопроект о ВИЧ-сервисных организациях, не просто об НКО, в принципе, а ВИЧ-сервисных организациях» — тогда понятно. А когда вы просто так, вдруг, ни с того ни с сего говорите о том, что люди, которые занимаются ВИЧ и получают, условно говоря, деньги из фонда Элтона Джона, которые должны вдруг рассказывать о своих программах и утверждать свои программы уполномоченному органу, — а уполномоченный орган — это кто? Они говорят: «Это мы?» А почему вы-то?

М.Курников― Минюст.

А.Красовский― Минюст. А вы чего в этом понимаете? Вы хоть знаете, что такое ключевые группы? Вы знаете, что такое антиретровирусная терапия? Вы знаете, как работают ключевые группы? Почему, например, на самом деле хороша заместительная терапия? Что такое налоксон? Вы знаете, какой сейчас процент распространения ВИЧ-инфекции среди мужчин, занимающихся сексом с мужчинами в России? Что вы вообще про это знаете? И почему вы не выделяете в отдельную групп организации, которые занимаются туберкулезом или, например, гепатитом С, дисбактериозом каким-нибудь, муковисцидозом, да бог знает чем? Почему именно ВИЧ?

Это значит, что вы просто, не говоря, не проговаривая, действительно, считаете, что ВИЧ — это угроза национальной безопасности. Я согласен с Министерством юстиции.

М.Курников― Так это же прекрасно, что они признают.

А.Красовский― ВИЧ — это действительно угроза национальной безопасности. И мы должны под руководством правительства, Совета безопасности принять все меры, чтобы по-настоящему, полноценно и полномасштабно бороться с эпидемией ВИЧ.

Государство должно удесятерить бюджет. Я вот не шучу. Удесятерить бюджет, который она тратит на лечение ВИЧ-инфекции, для того, чтобы протестировать всех, лечить всех. Лечить всех не говном, которым лечит сейчас, а нормальными, человеческими препаратами; для того, чтобы профилактика проводилась целенаправленно в ключевых группах для того, чтобы депрессивные регионы, в которых проживает максимальное количество наркопотребителей, которые являются главной, основной ключевой группой по распространению инфекций получили программы ресоциализации регионов; чтобы появлялись новые рабочие места, огромное количество НКО, которые бы получали деньги от государства, от государства России, работали бы с этими наркопотребителями. Вот тогда давайте.

И давайте все-таки этот уполномоченный орган, как вы говорите, это будет какой-то параллельный, условно говоря, совет при президенте России, как это, например, есть в США. Вот в США есть прямо специально уполномоченный человек по СПИДу, потому что в Америке понимают, что это, действительно, важная, огромная проблема.

В России этого не понимают, но при этом почему-то вводят этот закон. Вот, собственно говоря, такие претензии. Претензии ведь не к тому, что «мы хотим контролировать, как вы расходуете деньги и на что вы расходуете деньги». Пожалуйста, контролируете, на что вы расходуете деньги, только вы чего в этом понимаете? Вы как будете выдавать разрешения? Кто будет проводить экспертизу?

М.Курников― А почему, кстати говоря, именно иностранные агенты должны это делать?

А.Красовский― Нет, там не только иностранные агенты, нет, не совсем так.

М.Курников― А как там?

А.Красовский― Любой грант, полученный от иностранного юридического лица.

М.Курников― Я неправильно сформулировал. Почему именно иностранные деньги их так беспокоят?

А.Красовский― Опять же они считают, что ВИЧ — это национальная безопасность, но при этом они считают, что не потому, что эпидемия, а потому что на Западе слишком большое внимание уделяется распространению ВИЧ в России и используется в пропагандистских целях против Российской Федерации. Они же вот так считают, что на самом деле ничего нет, а на Западе все придумали и вливают через ВИЧ-сервисные организации бесконечное количество денег для того, чтобы здесь подорвать нашу национальную безопасность.

Подрывают национальную безопасность в основном тем, что тратят эти деньги на тестирование в ключевых группах. Потому что, можно сказать, что ой, посмотрите, как много денег получили какие-нибудь НКО. Но, допустим, НКО получила на 3 года 500 тысяч долларов или фунтов стерлингов. А вы знаете, например, сколько стоит сочетание просто двух тестов на ВИЧ и на гепатит С? Вот просто по себестоимости, если очень хорошо договориться с продавцом компании Unident, оно будет тебе стоить 2 тысячи рублей — один комплект. Плюс тебе еще надо платить людям, которые тестирование будут проводить. Плюс тебе надо еще это содержать. Получается, что в реальности на какие-нибудь полмиллиона долларов может протестировать 10 тысяч человек, вот и все. А в России живет 1,5 миллиона человек.

М.Курников― Меньше, чем один избирательный округ на московских выборах.

А.Красовский― Абсолютно. Я вот про это и говорю. Есть города в нашей стране, в которых по 30 тысяч людей живет с ВИЧ. И это не только такие города, как Москва. Это гораздо больше. Маленькие города на Урале. А там — прямо треть населения…

И вот в этом проблема, что люди не понимают реально, что они хотят. Они просто хотят взять под контроль некие, условно говоря, проекты, притом не понимая ни суть проблемы, ни необходимость этих проектов, ни как реально это можно контролировать.

М.Курников― У вас есть надежда, что в СПЧ понимают и могут объяснить, что так делать нельзя?

А.Красовский― Здесь проблема не в СПЧ.

М.Курников― Я понимаю. Но у вас есть надежда…?

А.Красовский― У меня нет никакой надежды на Совет по правам человека, потому что я считаю Совет по правам человека декоративным органом. Более того, СПЧ, он же не может зарубить законопроект. У меня есть надежда на Контрольно-правовое управление администрации президента, на Ларису Игоревну Брычеву у меня есть надежда, то есть на людей, которые реально имеют отношение к законотворческой деятельности.

У меня есть надежда, как это не смешно может показаться, на Государственную думу, на Совет Федерации, которые этот закон, если они хотят его принять, привели в чувство.

Я еще раз говорю, что я только за то, чтобы был отдельный закон о ВИЧ-сервисных организациях. Это значит, что государство уделяло бы этому, действительно, достойное внимание. Но не потому, что какие-то «кровавые агенты» ЦРУ на Западе хотят подорвать национальную безопасность России, а потому что национальную безопасность России подрывает эпидемия ВИЧ, распространяющаяся в России африканскими темпами.

М.Курников― Ну, если Патрушев скажет сделать так, как надо через Министерство юстиции, так и будет.

А.Красовский― Да, так и будет.

М.Курников― Что делать тогда?

А.Красовский― Ну, ничего не делать. А чего тут сделаешь? Ничего не сделаешь. Не пойти же, не повеситься перед кабинетом Николая Платоновича, не самосжечься. Может, там кто-то хочет — пожалуйста. Я лично не буду этого делать.

Я, честно говоря, отношусь к этому философски. Вы хотите, чтобы люди у вас умирали пачками? Будут они у вас умирать пачками. Какие проблемы? Вы хотите просто лакировать статистику и показывать, что у вас вдруг за год, например, от онкологии стали умирать на 20% меньше? А с чего это они у вас на 20% меньше стали умирать?