Пару недель назад я объявил, что вскоре ухожу с позиции директора фонда СПИД.ЦЕНТР. Фонда, к созданию которого я имею некоторое отношение, фонда, который возглавляю с момента его основания, да ну что там уж скромничать, фонда, который половина людей, слышавших о нем, называют «Фондом Красовского».
С самого первого дня мне хотелось этого избежать. Я хорошо помню подвал «Справедливой помощи» на Пятницкой, я прожил там несколько лет. И видел, как персонификация и обожествление приводят сперва к полнейшему разгильдяйству, самодурству, а при трагических обстоятельствах — к уничтожению дела, идеи и самого имени основателя.
Я этого не позволю.
Никакого «Фонда Антона Красовского» не существует. Есть фонд СПИД.ЦЕНТР, основанный мной, моей подругой и врачом Еленой Орловой-Морозовой при поддержке и ежедневном участии другого моего друга и врача Александра Пронина.
Все 4 года, который этот фонд существует, я являюсь единоличным и всевластным распорядителем всего — от программ до финансов, никто мне тут не указ и не контролер. Я — директор, председатель совета, управитель и властелин.
За эти годы нам кое-что удалось. Гораздо меньше, чем я хотел бы, но что-то — все же — да.
Миллионы людей вспомнили, что ВИЧ есть, что это не вранье, не миф, не иллюзия. Миллионы людей узнали про лечение и надежды на излечение. Медицинские власти засуетились и начали изображать вовлеченность так, что даже принята национальная программа.
Создан живой комьюнити-центр, в котором независимо от наличия там «Антона Красовского» происходят важные и нужные сотням людей вещи. Группы поддержки, лекции, семинары, через пару недель откроется уже пятая по счету школа молодого врача.
Мне удалось довольно много, кроме главного. Я так и не сумел наладить системную работу с планированием, бизнес-моделью, динамикой роста и развития.
Все эти годы фонд жил так же, как и я все свои 44 года. «Даст Бог день, даст Бог и пищу». Сказать по правде, меня лично эта уверенность часто подводила. Поэтому много дней в жизни я голодал.
Все 4 года мы как-то жили, росли, Бог давал. Но сейчас компании нужна не вера, а уверенность. И я не могу ее дать.
4 года — это, поверьте, достаточный срок, чтоб насладиться властью и устать от нее. Я хочу всю ее целиком отдать в руки другого человека, способного дать ей новый старт. Новое начало.
Нам нужно начать получать гранты, работать с крупным бизнесом, с государством. Но я — не могу. Это не мое. Я и так из журналиста превратился сперва в профессионального гея, а теперь в профессионального вич-позитивного. И когда недавно подруга позвала меня поучаствовать в ток-шоу на тему депрессии, я понял, что профессиональным грустным стать я уже не потяну.
Поиск нового директора идет. Он будет продолжаться до тех пор, пока мы не найдем того самого человека. Если вы такая или такой, напишите мне.
Я останусь членом совета, возможно (если совет так решит) и его председателем. С правом голоса, но без права подписи. В конце-концов, надо уже как-то узаконить то, что я уже год не плачу себе зарплату.
Я не исчезну, и даже не просто буду рядом. Я остаюсь в этом фонде, чтобы сосредоточиться на стратегическом планировании и на политических вопросах.
Так что Минздрав рано обрадовался.
