«Снится, будто ты спишь на трупах»
Незадолго до окончания Первой чеченской войны Максима Кутузова, молодого сотрудника правоохранительных органов, отправили в командировку в Грозный. Тогда, в августе 1996 года, юноше был 21 год, он только пришел из армии и устроился на службу в отряд милиции особого назначения. Незадолго до окончания войны боевики снова захватили столицу Чечни, и российские подразделения оказались в окружении. У солдат заканчивались боеприпасы, пища, вода, но доставить их не было возможности. В один из таких блокпостов попал и Максим Кутузов.
«Мы находились в окружении в течение двух недель. Вокруг нас были враги, [происходили] постоянные ежедневные бои. Практически не было возможности отдохнуть из-за дневных и ночных обстрелов. Солдатики раненые... Были свистящие над головой взрывы, треск оружия, естественно. Постоянно грохот стоит, потому что рядом с тобой стреляют твои товарищи», — рассказал бывший военный «СПИД.ЦЕНТРу».
Блокпост — это пространство 25 на 10 метров, огороженное бетонными блоками, насыпью и окруженное окопами. Солдаты жили в вагончике, расположенном внутри этой «крепости», и в их задачи входило не пропускать незаконные формирования и грузы. Когда боевики перекрыли дороги, сдерживать наступление пришлось небольшим отрядом в двадцать человек. Для Максима Кутузова война закончилась контузией.
Привыкать к мирной жизни оказалось тяжело. Было «немного наплевательское отношение к жизни», как выразился бывший военный. Как и многие, он начал пить, алкоголь вызывал воспоминания, стали сниться страшные сны о войне. Но постепенно произошедшее стало забываться, и во время Второй чеченской кампании Кутузова снова отправили в командировку. В этот раз было проще: уже больше знал и умел. В общей сложности он провел на войне около года.
Последствия пережитого стресса начали сказываться ближе к сорока годам. Прежде всего, в виде кошмаров. «[Снится, что] либо находишься на войне, либо возвращаешься оттуда. Естественно, вспоминаешь и то, что было непосредственно в части. Атакуют блокпост или мы по Грозному идем. Какие-то вещи сугубо военные, например, зачистка. Или ты почему-то один оказываешься в Грозном, пытаешься как-то выбраться оттуда. То ли в засаде сидишь, то ли участвуешь в перестрелке», — поделился Максим.
Изменилась и будничная жизнь. Иногда бывало так, что бывший военный приходил в парикмахерскую и чуть не выбегал оттуда. Беспричинно становилось страшно, чуть ли не до потери сознания кружилась голова, было невозможно сидеть на месте. О том, что это называется панической атакой, он узнал не сразу. Прежде чем ему диагностировали ПТСР и вместе с ним тревожное расстройство, он обошел многих врачей.
Сейчас Максиму Кутузову 45 лет, он вышел на военную пенсию. Регулярно наблюдается у психиатра и принимает антидепрессанты. Хочет со временем прекратить пить таблетки, но, как только пытается закончить медикаментозную терапию, ему становится хуже. Без лекарств он может целые дни проводить дома и не находить сил, чтобы выйти на улицу. Поддерживать уверенность в себе помогает спорт, но от физиологических проявлений болезни это не спасает. Постоянно работать из-за ПТСР тоже не получается.
«Военное» и «гражданское» ПТСР: есть ли разница?
Термин посттравматическое стрессовое расстройство впервые появился в период Вьетнамской войны, и изначально его диагностировали у солдат, вернувшихся из зоны боевых действий. Психическое состояние бывших военных изучали и раньше, однако именно в 1968 году этот диагноз вошел в Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM). После его включили и в Международную классификацию болезней (МКБ).
Расстройство нельзя считать чем-то новым, поскольку отдельные его признаки описывали еще во времена Древнего Рима, объясняет в разговоре со «СПИД.ЦЕНТРом» врач-психотерапевт клиники Mental Health Center Анастасия Афанасьева. Но вплоть до XX века не было потребности выделять ПТСР в отдельное заболевание. Симптомы расстройства описаны в МКБ-10 и DSM-5, но наиболее характерными считают возникновение кошмаров и флешбэков, избегание событий, напоминающих о травме, диссоциации.
«[Возникновение ПТСР] связано с сильным травмирующим событием. Оно настолько сильно влияет на человека, что изменяется нейробиология в головном мозге. То есть будет нарушаться даже консолидация памяти, поэтому люди с посттравматическим стрессовым расстройством часто могут жаловаться на флэшбеки — картинки, которые будут всплывать перед глазами. Но никогда не будет такого видеоряда, как иногда в фильмах показывают. Обычно это разрозненные картинки, в которых не происходит течения во времени», — пояснила Афанасьева.
Травмирующим событием могут стать как участие в военных действиях, так и природные, техногенные катастрофы, изнасилование или даже насилие в родах. Важно понимать, что ПТСР развивается не сразу и не у всех, добавила эксперт. Предрасположенностями будут, в частности, опыт депрессии и насилия в детстве. Иногда симптомы могут пройти самостоятельно.
Люди с ПТСР не всегда понимают, что с ними происходит «что-то не то», особенно когда они живут так годами. «Нарушение настроения, сна, какая-то раздражительность, пугливость настолько начинают сплетаться с характером, что человек считает, будто он всегда таким и был. Это просто у него характер такой. А на самом деле это могут быть уже симптомы ПТСР», — прокомментировала Афанасьева.
Формального различия между «военным» и «гражданским» ПТСР не существует, рассказала она. В Международной классификации болезней такого разделения нет, поскольку для диагностики природа возникновения расстройства не важна. Различия возникнут только в том, что человек будет видеть во флешбэках и кошмарах: сцены с поля боя или, например, уличное нападение.
В современной классификации также выделяют комплексное посттравматическое стрессовое расстройство — разновидность ПТСР, которое развивается после хронических столкновений с травмирующими эпизодами. В частности, оно может быть у детей, которые выросли в алкоголизированных семьях и которых часто били. Второй вариант — когда человека неоднократно насиловали.
«Я не вижу для себя будущего»
Сексуальное насилие со стороны брата Кристина пережила в девять-десять лет. Точный возраст не помнит: воспоминания стерлись и из-за давности произошедшего (сейчас ей 37), и из-за особенностей ПТСР. Люди с таким расстройством часто забывают подробности травматических событий — это защитная реакция психики. Что Кристина помнит, так это то, как старший брат прикасался к ней и терся своими гениталиями.
«Он это все выставлял в виде игры. А поскольку я не понимала, что происходит, я думала, что старший брат не может делать ничего плохого. И в принципе, в девять лет ребенок не знает, что такое секс», — рассказывает Кристина. Все продолжалось на протяжении года, и родители детей ничего не подозревали. В результате девочка закрылась в себе, не ходила гулять, остро реагировала на замечания мамы и папы.
Кристинины проблемы с общением родители списывали на особенности ее характера. Они продолжали так думать и тогда, когда дочь выросла. Из-за сильного чувства вины понизилась самооценка, и даже во взрослом возрасте Кристина не может полностью реализовать себя, хотя окружающие видят в ней потенциал. Близкие отношения по-прежнему даются с трудом.
«Мне сейчас 37. Я очень сложно схожусь с людьми. У меня практически нет друзей, нет отношений, семьи своей. Я не могу общаться с родственниками, я не могу общаться с мужчинами. Потому что как только доходит до секса, у меня появляются слезы», — рассказала Кристина.
Год назад симптомы ПТСР начали проявляться особенно сильно. Появились флешбэки, кошмары. Постоянно снилось, что кто-то ее бьет, насилует или куда-то тащит. Кристина перестала спать. А когда наяву знакомые затрагивали болезненные для нее темы, перед глазами вставали картины пережитого много лет назад насилия. Она чувствовала то же, что и девятилетним ребенком. Кроме того, появились суицидальные мысли.
Тогда же, в конце 2019 года, Кристина обратилась к психологу, который заподозрил у нее ПТСР и посоветовал сходить к психиатру. Диагноз подтвердился, и девушке выписали несколько видов лекарств. Благодаря таблеткам и психотерапии Кристине стало гораздо лучше. Из-за того, что она очень поздно обратилась к специалисту, расстройство приняло неизлечимый характер. Поэтому периоды ремиссии все равно будут чередоваться с обострениями.
«Не скажу, что мне прямо суперхорошо стало. Когда случается ремиссия, тогда да, тогда классно. Но это бывает, на самом деле, очень редко. Если не хотеть себя убить и не вынашивать об этом планы во время суицидальной депрессии, то это просто существование. Просто живешь, и нет какой-то радости в жизни. Моментов радости очень-очень мало, их можно периодически отмечать галочками в календаре», — пояснила Кристина. В попытках улучшить свое эмоциональное состояние девушка открыла для себя путешествия, однако в целом она не видит для себя будущего.
Отгоревать и пережить травму
Чем раньше человек обратится к психологу, тем ниже вероятность развития ПТСР. Однако это не исключает его на 100 %, поскольку влияют и глубина травматизации, и особенности психики. «Работа на ранних стадиях строится на активном проживании горя. То есть человеку помогают отгоревать те моменты, которые произошли. [Требуется] восстановить базовые потребности в безопасности. Создать безопасную физическую обстановку. Проработать травматический опыт, чтобы психика на нем не зацикливалась», — прокомментировала Анастасия Афанасьева.
В экстренных ситуациях человеку начинают помогать практически сразу. По такому принципу действуют психологические службы, выезжающие на места терактов или катастроф. Такие специалисты приступают к работе во время событий или сразу после их окончания. Как пояснила эксперт, нет необходимости выжидать какое-то время, чтобы, к примеру, человек вышел из острого шокового состояния.
После травматического события может возникнуть расстройство адаптации. В таком случае у человека появляются проблемы со сном, постоянная тревога, чувство небезопасности, депрессивные реакции. Так может продолжаться на протяжении двух-трех месяцев. Если же симптомы сохранятся на протяжении длительного периода, речь уже идет о ПТСР. Согласно МКБ-10, это расстройство ставится, если симптомы остаются на протяжении более чем полугода.
Анастасия Афанасьева подчеркнула, что само по себе ПТСР нельзя назвать хроническим заболеванием, поскольку его можно вылечить. Однако в ряде случаев оно остается на всю жизнь. Также ПТСР может дополняться и другими расстройствами: например, тревожным или депрессивным. Это связано с индивидуальной реакцией организма на и травму.
Лечение посттравматического стрессового расстройства имеет комплексный характер. «Надо понимать, что препараты могут стабилизировать сон, убрать раздражительность, пониженное настроение, — сообщила эксперт. — Но полностью излечить от воспроизведения травматичных событий таблетка неспособна. Поэтому обязательный компонент — это психотерапия. Чтобы научить, как пережить этот опыт, научить, как с ним справиться. Сделать так, чтобы он не управлял поведением человека и восприятием окружающего мира».
