— Если говорить про отношения, как в них проявляется насилие?
— Видов насилия много. Физическое, психологическое, экономическое, сексуализированное, репродуктивное, сепарационное (когда отношение заканчиваются или закончились). Например, при разводе. Хочешь узнать, кто твой муж, — разведись с ним. Мужчины начинают преследовать, угрожать, что заберут детей, и так далее. Как с этим бороться? Если находишься в отношениях и партнер себя ведет как абьюзер, то надо задуматься, а если уже начинается физическое насилие, то это всегда только разрыв. Дело в том, что насилие не только идет по кругу, но и еще по спирали. Эта спираль закручивается до того, что потом остаются лишь акты насилия. Оно, конечно, не будет 24/7, но будет каждый день и будет ожесточаться. Угрозы перейдут в их реализацию. Если есть страх в отношениях, то не надо ждать, пока причинят вред жизни и здоровью. Если есть унижение личности и достоинства, то не надо ждать пока случится что-то страшное. Можно, конечно, попробовать наладить коммуникацию, но насилие — это не проблема коммуникации. Насилие — это проблема реагирования партнера, который это насилие совершает, а не жертвы.
— Как бороться, если уже началось физическое насилие?
— Обращаться к специалисту, разрабатывать план безопасности. Просто бороться с этим невозможно. Как? Ответным насилием? За превышение самообороны женщин сажают. А что они делали? Они боролись и защищали себя. Если это первые звоночки, женщина или партнер видит, что происходит эскалация насилия, то надо идти и про это говорить. Важно понимать, риски есть всегда — около 70% нанесения тяжких физических увечий происходит, когда женщина говорит, что хочет уйти из отношений. Когда она осознала для себя, что это абьюзивные отношения, то исходя из этого момента, разрабатывается план безопасности. Если это «красная зона», где уже началось физическое насилие, то первая рекомендация — сепарация партнера: копить деньги, искать жилье, другую школу для ребенка и просто сливаться. Тайком, незаметно, тихонечко уходить, используя все ресурсы, которые есть. Бывает так, что женщинам приходится переезжать в другую страну.
— Можно ли выделить, какая именно социальная группа людей больше склонна к насилию. Например, какие представители профессий или люди какого социального положения?
— Нет никакой разницы. Это совершенно не зависит от социального статуса или профессии. Это убеждения человека, его личная история, может, травматичная. Дворник может применять насилие, учитель или профессор академии наук. Кто угодно.
— На какой стадии можно отследить возможное применение физического насилия?
— Можно отследить на уровне оскорблений и унижений. Это не обязательно должны быть оскорбления в ваш адрес. Склонность к насилию может проявляться у людей, которые часто пренебрежительно и уничижительно говорят о других. Например, о тех, кто работает в сферы обслуживания: «это просто обслуга», «нищеброды». Негативные оценки, которые дают людям других национальностей, профессий, которые человек считает неблагополучными или недостойными, людям других политических взглядов, отличной он него сексуальной ориентации. Все оценки из серии «их не должно существовать», «это вообще не люди», «это выродки». Могут быть высказывания о женщинах: «ты, конечно, особенная, но вот вообще все женщины гулящие/ потребительницы/ эскортницы» и так далее. Это тоже указывает на то, что человек склонен к насилию, которое может стать физическим. Если человек так уничижительно говорит про другую женщину, то рано или поздно он начнет и про вас так говорить.
— Если появляются первые звоночки, что нужно сделать, чтобы и отношения сохранить, и склонность к насилию купировать у партнера? Как с этим работать?
— Купировать склонность к насилию у другого человека практически невозможно. Это не зависит от того, как один из партнеров, в основном женщина, себя проявляет. Это зависит от того, что сам человек выбирает насилие. Он принимает это как рабочую модель реагирования на сложности в жизни, неприятные обстоятельства и так далее. Кто-то делает не так, как ему хочется. Можно пройти 50 курсов «Как быть хорошей женой и матерью», но это ничего не изменит. Человек, склонный к насилию, живет в состоянии постоянного напряжения. И есть легальный способ это напряжение сбросить, когда «пересолила борщ», «не так погладила рубашку» и так далее. Когда женщина начнет досаливать борщ и правильно гладить рубашки, найдется другой повод.
— Так это лечится?
— Насилие — это не болезнь. Это выбор поведения человека. Про лечение мы тут не можем говорить. Скорее, когда человек обращается за психологической помощью, важная работа происходит — понимание того, что он делает на самом деле. Когда человек говорит, что бьет ребенка, потому что он его так воспитывает, то не учитывает многие факторы — как это выглядит глазами ребенка. Например, что для ребенка — это унижение и реальная физическая боль. К сожалению, у тех, кто совершает насилие, очень низкий уровень эмпатии — они слабо осознают, какую боль причиняют другим. Единственный вариант — длительное психологическое консультирование с заходом в психотерапию. Мы работаем с тяжелыми чувствами, находим, кому эти чувства адресованы на самом деле, прорабатываем травматический опыт (иногда это детская травма). Тогда есть шанс, что человек свое поведение изменит — когда он осознает, что именно он делает на самом деле и как это влияет на других, на его близких. Как краткосрочные, так и долгосрочные последствия. И вообще, насколько эффективно работает применение насилия? Например, правда ли то, что если даешь подзатыльник ребенку или бьешь его ремнем, ты добиваешься уважения к себе, лучших оценок или послушания? Может, есть рабочая альтернатива — через восстановление близости, доверия, через эмоциональный контакт и привязанность? Может, можно стать авторитетом для ребенка другим путем?
— Возможно, есть какие-то компромиссные варианты? Поговорить по душам, провести разъяснительную беседу. В вашей практике были случаи, когда люди менялись и отказывались от насилия?
— Есть достаточное число клиентов, которых приводят партнеры. Те, к кому применяли насилие, ставят ультиматум — «или идешь к психологу, или мы расходимся». Это распространено, когда отношения на грани разрыва. Партнер, который применял насилие, вдруг вспоминает, что для него, оказывается, тоже есть ценность в этих отношениях и он хочет их сохранить. Большой вопрос, останется ли он в работе или нет. Но это уже зависит от его внутренней мотивации. Исцеление, в принципе, возможно. Но разъяснительные беседы помогают, когда человек слышит. Например, если партнер или муж тебя оскорбил, а после оскорбления ты говоришь человеку, что тебе обидно и неприятно, а он извиняется и не повторяет этого. О’кей. Тогда разъяснительная беседа сработала. Но практика показывает, что с людьми, которые живут в постоянном напряжении, которое надо куда-то «вылить», разъяснительные беседы не работают. Они живут в своей системе ценностей и убеждений. Чаще всего мужчины не готовы коммуницировать — их этому не учат. Самая распространенная реакция — это закрыться. У них не хватает эмоционального словаря. Гнев — это как будто бы одна из самых легальных эмоций. Чувствовать боль нельзя, грусть — нельзя, дискомфорт — нельзя, разочарование — нельзя, а вот гнев можно. И единственный способ выразить все чувства, которые у него капсулированы, — это гнев. Потому что мальчики должны уметь за себя постоять и защитить.
— Насколько психологическая помощь для акторов насилия эффективна? Может ли человек после работы с психологом начать меняться и контролировать себя?
— В среднем люди приходят на пять консультаций. Это какие-то первые успехи в плане того, что лучше себя контролировать, чем применять насилие. Первые успехи, конечно, окрыляют, но это точно не показатель, что изменения будут стабильными. Желание есть практически у всех, кто приходит, мотивация тоже. Опять же, что брать за критерий успеха? Если мы берем за критерий хоть какое-то изменение в лучшую сторону, тогда успех достигают 70–80%. Если взять и женщин, и мужчин, то контролировать свое поведение после работы с психологом способны около половины из тех, кто приходит. С остальными мы просто не дошли туда. Бывает, что люди приходят на одну, две, три встречи. Иногда человек только начинает раскрываться за две-три встречи с психологом, и только потом начинается работа над самой проблемой.
— А как с законодательством? Закон о «домашнем насилии» в России так и не приняли.
— Закон о профилактике бытового и семейного насилия многим бы очень сильно облегчил жизнь. Но опять же, смотря как его пропишут и как примут. Будут ли там охранные ордера (запрет приближаться к жертве насилия. — Прим. авт.), будет ли обязательно указано, что должна работать система помощи пострадавшим от насилия. В Москве всего два кризисных центра — один государственный и один частный — «Дубки» и «Китеж». И наш Центр открыл размещение. И это все на многомиллионную Москву. Как может женщина уйти из отношений, если ей некуда уходить? Будет ли в законе прописано, как будет работать эта система, например, что необходимо увеличить число кризисных центров, объем психологической поддержки, юридической, количество специалистов, которые работают с авторами психологического насилия? Проводить для них обучение. Повышать квалификацию для полицейских, медработников — как общаться с пострадавшими. По вполне понятным причинам женщины не обращаются в полицию и не идут в травмпункт, потому что выслушивать весь тот бред, который могут там им озвучить, — это еще одна травма. Редко, но бывает, что полицейские оказываются адекватными, и это радует. Они встают на сторону женщин и за нее бьются — приходят, проверяют, с мужчинами проводят серьезный разговор с разъяснением последствий. И одна из рекомендаций для женщин — познакомиться с участковым. Если этот закон будет предусматривать комплексную систему помощи пострадавшим, то он станет очень эффективной мерой. Кроме того, негативные последствия для актора насилия будут его останавливать. Кого-то закон и не остановит, но им и психологическая поддержка никогда не поможет — для них только тюремная система. Мужчины могут себя контролировать и совершают насилие, потому что нет никакой ответственности — всего 5 тысяч рублей штрафа.
— Как это должно быть прописано в законе?
— Должна быть какая-то градация. Не только система штрафов. Западный опыт показывает, что обязательно должны быть охранные ордера и решение суда, приговор. В США и Скандинавских странах есть не только приговор суда, но и обязательное прохождение психологической программы. Есть даже условие, что пока человек не пройдет всю программу и координаторы не скажут, что он готов к нормальной жизни с семьей, то его не выпускают на свободу или будет продолжать действовать охранный ордер — никакой связи с супругой и детьми. Там очень много прописывается условий, чтобы обезопасить женщину. Именно поэтому такой закон необходим — как регулятор от насилия в семье.
