Равиндра Гупта более десяти лет изучал неизлечимый вирус иммунодефицита человека, когда он впервые встретил Адама Кастильехо. Позднее он станет известен как «лондонский пациент» — второй человек в истории, победивший ВИЧ. На тот момент доктор Равиндра Гупта, сокращенно Рави, преподавал в Университетском колледже Лондона, где успешно совмещал медицинскую и клиническую деятельность. У Кастильехо было сразу два заболевания: ВИЧ и рецидив лимфомы. Попытки пересадки собственных здоровых стволовых клеток для лечения рака оказались неудачными.
Первым в истории человеком, излечившимся от ВИЧ, стал Тимоти Рэй Браун, известный как «берлинский пациент». Победить болезнь ему удалось благодаря немецкому гематологу Геро Хюттеру. Опираясь на опыт Хюттера и его команды, Гупта и его коллеги предложили использовать донорские стволовые клетки с редкой генетической мутацией, которая препятствует возникновению ВИЧ-инфекции. Кастильехо согласился, и в 2016 году была проведена трансплантация. Полтора года спустя Гупта и его команда окончательно отменили Кастильехо прием антиретровирусных препаратов, которые сдерживают прогрессирование заболевания. В 2019 году, через три года после трансплантации, журнал Nature опубликовал результаты, которые подтверждали полное излечение Адама Кастильехо от ВИЧ.
Эта новость потрясла мировое научное сообщество и породила новую волну исследований в области поиска лекарства. Гупту пригласили в Кембридж в качестве преподавателя клинической микробиологии. Кроме того, он открыл при университете собственную биомедицинскую лабораторию, где продолжил свои исследования.
Несколько месяцев спустя началась пандемия коронавируса, в результате которой мир оказался в условиях строгого локдауна, а целые медицинские системы — на грани краха. Гупта не мог остаться в стороне.
«Респираторные вирусы никогда не входили в круг моих интересов как врача и ученого. Я не думал, что наши знания и опыт могут пригодиться в этой области», — говорит он. Однако добавляет: «Интерфейс моей клинической деятельности способствовал тому, что я начал работать с коронавирусной инфекцией. В марте все стало совсем серьезно, все закрылось. Тогда стало понятно, что одной из первоочередных задач является разработка методов экспресс-тестирования».
Вскоре Гупта с командой полностью сменили направление работы. Благодаря им было опубликовано одно из первых исследований, подтверждающих эффективность экспресс-тестов и анализов на антитела к коронавирусу, которые проводились при помощи методов, отработанных в рамках исследований ВИЧ. Спустя два с половиной года существования лаборатории Гупты за плечами ее специалистов огромное количество передовых исследований, в рамках которых рассматриваются механизмы возникновения новых штаммов, а также приводятся первые свидетельства того, что полностью вакцинированный человек может заразиться.
Ниже приведена сокращенная версия интервью с доктором Гуптой, в котором он комментирует значительные успехи, достигнутые учеными за последние три года, а также говорит о снижении уровня доверия людей к научным знаниям.
— Каким образом исследования в области ВИЧ и СПИДа способствовали более эффективной борьбе с коронавирусной инфекцией?
— Методы лечения коронавируса усовершенствовались в значительной степени благодаря достижениям в области изучения ВИЧ-инфекции. С момента начала пандемии мы наблюдаем огромный прогресс в диагностике разных штаммов вируса и разработке препаратов, что стало возможным не в последнюю очередь благодаря развитию технологий по лечению ВИЧ.
— Что общего между этими двумя пандемиями?
— Обе породили огромную панику. Паника в связи с коронавирусом оказалась сильнее. И небезосновательно, учитывая, что это респираторная инфекция. Есть более уязвимые группы людей. Немалую роль играют социально-экономические факторы. Кроме того, сейчас, когда в мире есть вакцины, стала более очевидной проблема неравенства между богатыми и бедными, между развитыми и развивающимися странами.
— Есть ли ощущение, что наличие мировой угрозы в лице коронавируса научило вас более эффективно работать с коллегами других специальностей?
— Несомненно, эта ситуация способствовала гораздо более активному взаимодействию в самых разных формах, потребности в котором просто не возникло бы, не столкнись мир с пандемией коронавируса. В частности, нам стала интересна иммунология. Мы познакомились с коллегами из других корпусов и с других этажей нашего медицинского центра. Вместе мы провели целый ряд высокотехнологичных исследований. Мы начали использовать стволовые клетки для создания искусственных легких, необходимых для исследования органа.
Вся эта бурная деятельность — результат экстренной ситуации в связи с коронавирусной инфекцией. Мы познакомились с теми, с кем прежде наши профессиональные пути едва ли могли пересечься. Придумали то, что не придумали бы, если бы не пандемия. Поэтому да, с научной точки зрения это потрясающий опыт.
— Можно ли объяснить ослабевающий интерес общественности к коронавирусу усталостью?
— Думаю, да. Ситуация изначально развивалась очень стремительно. Непрерывные потоки информации о заболевании стали источником сильного стресса. Полагаю, что это привело к эмоциональному выгоранию у людей. Чтобы сделать огромный шаг вперед в борьбе с ВИЧ, потребовалось более двадцати лет. В случае с COVID-19 этот рывок произошел гораздо быстрее. Если бы не вакцина и технология на основе матричной РНК, ситуация с коронавирусной инфекцией сегодня была бы куда более плачевной.
— Сегодня мы наблюдаем, что люди все меньше доверяют государственным институтам. Проблема в том, что вы в своей работе остро ощущаете последствия такого недоверия, в частности отказа людей от вакцинации. Повлияла ли сложившаяся ситуация на ваше видение того, как медицинскому и научному сообществам следует взаимодействовать с людьми и доносить до них информацию?
— На мой взгляд, люди, в принципе, слабо доверяют тем, кто отвечает за информирование населения. Отчасти вина здесь лежит на тех, кто распространяет дезинформацию. По-моему, поначалу коммуникация осуществлялась довольно успешно. Люди получали четкие сведения, и все шло неплохо. Ситуация с информированием усложнилась в связи с требованием носить маски, потому что большинство людей не хотело это делать.
Люди полагали, что после вакцинации масочный режим будет отменен. Когда мы опубликовали статью в журнале Nature, посвященную инфекциям, в случае с которыми заражение возможно даже после полной вакцинации, через неделю агентство «Центры по контролю и профилактике заболеваний» в США привело эту статью в качестве довода в пользу ношения масок всеми, включая тех, кто вакцинировался. Сейчас это звучит абсолютно нормально, но в тот момент это вызвало просто бурю негодования в обществе. Но это было правильным решением, ведь через несколько месяцев после вакцинации иммунитет может ослабнуть и многие из тех, кто сделал две прививки, заразятся повторно.
Все это усугубило общественное недовольство. А причина — недостаток знаний и непонимание тонкостей механизма заболевания. И основная сложность во взаимодействии с населением состоит сейчас в том, что, пытаясь дать исчерпывающую информацию, мы неизбежно «упираемся» в тонкости, которые порой не могут понять и сами ученые. Соответственно, было бы странно ожидать этого понимания от обычных людей. Поэтому мы пока не знаем, как грамотно доносить до них сложную информацию.
— Будут ли какие-то долгосрочные последствия, если не удастся достичь более высокого охвата вакцинацией?
— Вирус может снова начать распространяться в таких странах, как Китай, где отношение к прививкам довольно легкомысленное, а доступные вакцины не всегда отличаются наилучшей эффективностью. И если люди вовремя не сделают прививку, мы рискуем снова оказаться перед лицом глобальной угрозы здоровью населения. Я вполне допускаю, что через несколько лет это может произойти. Мои опасения связаны с тем, что постепенно сходят на нет те меры, которые были разработаны и успешно применялись для борьбы с коронавирусной инфекцией.
