Автор этого текста Даня Мороз несколько месяцев создавала яркие иллюстрации для «СПИД.ЦЕНТРа». А потом внезапно сообщила: «Знаете, когда-то у меня выявили тяжелое заболевание — инсулиному». Это редкая опухоль, формирующаяся из бета-клеток поджелудочной железы и секретирующая большое количество инсулина. О том, как Даня победила болезнь, — в нашем материале.
От волонтерства до арт-директора
Я родилась в Москве, в полной семье прямо-таки классического стандарта: мама — врач, папа — физик. Отличница, люблю животных, мечтала стать биологом, несколько лет волонтерила в Московском зоопарке, в секции журавлятника, но к окончанию школы карьера биолога перестала привлекать, и родители позволили мне несколько лет размышлять на тему, кем же я хочу быть. Работала секретарем в поликлинике, пока не решила, что хочу стать художником, вопреки отсутствию начальной художественной школы.
Интернета не существовало, «Гугла» тоже, так что купила справочник абитуриента и нашла единственный институт, куда можно было поступить без диплома из художки. Год подготовительных курсов, а при поступлении не хватило всего одного балла. К этому моменту я уже работала дизайнером в компании по производству открыток и была единственной из нашей уже сложившейся компании, кто мог себе позволить платное обучение на вечернем. Вполне вероятно, что именно платное обучение и помогло мне в сложные моменты не бросить обучение. Учиться было сложно, ведь большинство однокурсников окончили художку, владели техниками, материалами и лексиконом, а я временами не могла понять, о чем говорит преподаватель. По основным дисциплинам отметки были то 2, то 5 в зависимости от того, насколько я понимала, что вообще надо делать.
Еще в середине обучения устроилась на работу в большое рекламное агентство, где постепенно выросла из дизайнера в арт-директора. Работа в рекламе требует огромной самоотдачи, и, вероятно, со мной случилось то же, что и со многими моими коллегами, — спустя десять лет я поняла, что хочу радикальной смены образа жизни, покоя и тишины. Так что я начала понемногу рисовать иллюстрации и учиться загружать их на микростоки (это такие гигантские международные онлайн-базы с фото и иллюстрациями), придумала бизнес по производству сувенирной продукции с моими иллюстрациями. Открыла ИП, разработала технологию, купила маленький плоттер, который поставила дома, и с огромным удовольствием сделала сайт и фирменный стиль. Искала заинтересованных в результате швей (это оказалось самым сложным для меня) и магазины для реализации.
Когда доход стал более-менее достаточным для жизни, продала квартиру в Москве и переехала в уютный маленький наукоград с чудесным населением, инженеры и профессора. Было здорово. Я думала об усыновлении, ведь наконец-то были все возможности, но не спешила.
«Мне казалось, что я случайно употребила какой-то наркотик»
И вот однажды в туристической поездке со мной случилось странное. Вплоть до следующей истории я была убеждена, что каким-то образом приняла наркотик, может, остатки на посуде, так как снимала комнату у веселых ребят-студентов. Несколько часов не могла сдвинуться с места, разглядывала растения и камни и не понимала, где нахожусь. Когда пришла в себя, очень смутно помнила, что со мной случилось, зрение смазанное и сильная слабость. После следующего такого приступа стало ясно, что студенты ни при чем, и отправилась к участковому врачу, она посоветовала невролога, а невролог отправил сдавать тесты на Альцгеймер. Это был самый ужасный момент во всей истории, тесты делаются три недели, я почитала, что это за болезнь, и стало ужасно, ужасно страшно. Неужели в 40 лет я буду постепенно и неотвратимо терять разум и превращаться в овоща? Однако тесты оказались отрицательными, ура!
Вплоть до следующей истории я была убеждена, что каким-то образом приняла наркотик, может, остатки на посуде, так как снимала комнату у веселых ребят-студентов.
Следующий невролог с ученой степенью отправил меня на ЭЭГ мозга с подозрением на эпилепсию. Эпилепсия ужасная болезнь, но по сравнению с Альцгеймером уже очень и очень неплохо. Да, приступы, но можно попробовать подобрать лекарства. С первого дня все обследования делались за мой счет, так как для ОМС почему-то не было оснований. Состояние ухудшалось, приступы случались все чаще, однажды по дороге на очередное обследование я потерялась в Москве, пролежала несколько часов на улице с галлюцинациями, потеряла рюкзак и телефон.
С тех пор во всех поездках меня сопровождала моя мама, это было очень странно и неприятно, ведь совсем недавно я была взрослым самостоятельным человеком, а теперь не могу сама съездить в соседний город. Постоянная усталость, почти не могла работать и спала по 10–12 часов. Бизнес постепенно зачах. Чтобы установить отсутствие эпилепсии делали ночное ЭЭГ, и все это стоит немалых денег. МРТ мозга показало атрофию ЦНС (отмирание клеток головного мозга), хорошо, что я в том состоянии не увидела этой записи, но было очевидно, что дело труба. Неврологи говорили что-то о непроходимости шейных сосудов, прописывали препараты для улучшения кровообращения, но лучше не становилось. Дошла до психиатров, кинезиологов и китайской медицины. Психиатры сказали, что я не их случай и послали обратно к неврологу, психолог рекомендовала поискать скрытые выгоды от болезни, китайская медицина заработала на мне прилично денег, пока приступ не случился прямо во время иглоукалывания.
К следующему своему дню рождения я написала завещание и позвала друзей вроде как попрощаться. За год я набрала около 20 кг веса, очень не хотела пугать их и решила немного сбросить перед встречей, так что села на диету. Так что, когда друзья приехали, у меня случился очень сильный приступ, я не могла говорить, только невнятное мычание, вызвали скорую. Скорая померила уровень сахара, и он показал состояние прекомы. Дали сладкой водички, и через несколько минут я полностью пришла в себя. Со справкой от скорой пришла к эндокринологу, молодая доктор, хмыкнув, сказала, что это еще повезло, а вот у нее был пациент, у которого его мать-старушка во время приступа спросила, что с ним, и он забил ее до смерти.
К следующему своему дню рождения я написала завещание и позвала друзей вроде как попрощаться.
«Диагноз “инсулинома” был невероятным счастьем спустя год отчаяния и безнадежности»
Не могу сказать, что эта история поддержала, но наконец-то был поставлен предварительный диагноз — инсулинома поджелудочной железы, и это было невероятное счастье спустя год отчаяния и безнадежности.
Ведь инсулинома — очень редкое заболевание, а сроки ее диагностики, как я позднее выяснила, могут доходить до пяти лет, потому что симптомы неврологические, а болезнь эндокринологическая. То есть по симптоматике всех направляют к неврологам, а неврологи такого не проходили. Это доброкачественная (реже злокачественная) эндокринная опухоль поджелудочной железы, которая секретирует большое количество инсулина. Проявляется в виде гипогликемического приступа, когда резко падает уровень содержания глюкозы в крови. Как правило, такие приступы сопровождаются общей слабостью, чувством усталости и частым сердцебиением.
Кроме того, больной становится беспокойным и чувствует постоянный страх. Избавиться от симптомов инсулиномы временно помогает утоление чувства голода, которое также является важным признаком заболевания. В связи с тем что уровень глюкозы в крови человека падает, поведение пациента становится неадекватным, появляются галлюцинации. Такое состояние может привести к гипогликемической коме и отеку головного мозга. Для того чтобы подтвердить диагноз, снова требовалось сделать КТ с контрастом, на этот раз брюшной полости, опять за свой счет.
Зато с результатами КТ был, наконец, официально поставлен диагноз, с которым меня приняли на госпитализацию в СКЛИФ, где я была единственным абсолютно счастливым пациентом на все отделение. Туда привозят людей по скорой, с острой болью, панкреатитом и камнями, их болезнь настигла внезапно, и они в ужасе. Я же прошла путь от полной неизвестности до диагноза и была действительно счастлива, что моя болезнь излечима.
Я очень благодарна врачам и заведующему Рогалю Михаилу Леонидовичу, который спас мне поджелудочную. Операция длилась восемь часов, на память мне остался огромный шрам, а счастье мое не имело пределов, я снова вернула контроль над собственной жизнью, шансы на возвращение болезни были минимальны, и я чувствовала, что действительно получила шанс на вторую жизнь.
Как только медики подтвердили, что вероятность рецидива болезни минимальна, я приняла решение жить свою жизнь по-новому, перестать откладывать и без промедления начать усыновление ребенка. И это решение изменило меня. Я думаю, что родительство это необязательный, но очень важный этап взросления человека, и я ужасно рада, что пришла к этому. Читая книги по детской психологии, занимаясь в школе приемных родителей, я запустила цепочку важнейших внутренних изменений, которые повлияли на мою жизнь самым лучшим образом.
Как только медики подтвердили, что вероятность рецидива минимальна, я приняла решение жить свою жизнь по-новому
Ретроспективно я все больше прихожу к выводу, что все, что происходит, может быть к лучшему, даже ужасная и опасная болезнь. Очень важно, как ни банально это звучит, не терять надежду, ждать самого лучшего для себя. Сейчас я неизмеримо счастливее самой себя десять лет назад.
