Расстройства личности: разбираем на примерах героев фильмов

Модельер с нарциссическим расстройством личности

«Призрачная нить» — шикарная драма режиссера Пола Томаса Андерсона, которая получила «Оскар», была номинирована на «Золотой Глобус» и другие награды. На первый взгляд, это история Золушки в несколько иной интерпретации. Однако, когда мы привели главных героев на прием к психиатру, кандидату медицинских наук, Оксане Палатиной, все предстало в другом свете.

Главный герой фильма Рейнольдс Вудкок — кутюрье, создающий платья для членов высшего общества. Творческий, успешный и самостоятельный мужчина, на первый взгляд, но на второй — человек с нарциссическим расстройством личности. Люди с таким диагнозом часто склонны к эгоцентризму и потребности в восхищении. Они, как правило, достаточно категоричны и требовательны к другим, при этом к себе бывают как сильно требовательны, так и чрезмерно лояльны. Такие люди эмоционально холодны, и им непонятны эмоциональные переживания других.

На протяжении фильма мы можем наблюдать у Рейнольдса так называемый эмоциональный феномен «дерева и стекла», где дерево — это эмоциональная тупость, а стекло — чувствительность и хрупкость. То есть эмоциональная холодность по отношению к близким людям вступает в противовес c неожиданной ранимостью во время стрессовой ситуации. Так происходит и с Рейнольдсом: он жесток к другим, для него не существует чужих трудностей и чувств. Но когда у него выдается плохой день, он превращается в маленького мальчика, который только и может, что лежать в постели и грустить.

Рейнольдс очень уязвим к критике, не может пережить ничего несовершенного. Категорично относится к малейшим деталям. В картине продемонстрированы кратковременные апатические депрессии, которые свойственны для нарциссических личностей. Также уловимы и тревожные черты.

Нарциссизм виден невооруженным глазом: непомерное эго, уверенность в собственной исключительности и гениальности. Вспомним момент, когда ему начали говорить, что «сейчас мода изменилась», он отвечает: «Мир ничего не понимает». У него не возникает даже мысли о том, что стоит поработать над стилем.

А вот главная героиня — Альма. Такая же холодная, эмоционально отстраненная, достаточно эгоцентричная. Ее обожание Рейнольдса граничит с одержимостью. С точки зрения психопатологии трудно сказать, является ли это бредом или сверхценной идеей. После встречи с главным героем она посвятила ему всю себя. И, казалось бы, ничего плохого, и ментальных проблем у нее нет. Однако, когда она чувствует, что Рейнольдс к ней охладел, она его отравляет. Для того, чтобы быть рядом с ним, быть полезной для него, быть так называемой функциональной матерью, чтобы он полностью от нее зависел. Очевидно, что глубокие эмоционально зрелые переживания этой героине недоступны. Есть только понимание: как обслужить партнера в отношениях без взаимопонимания и эмоционального контакта. А это очень подходит Рейнольдсу как ключ к замку.

Даже второстепенные герои фильма не остались без внимания. Серил — сестра Рейнольдса. Малоэмоциональна, отстранена и не удовлетворена своей жизнью. Скорее всего, она страдает невротическим расстройством. У нее нет яркой индивидуальности, но точно есть склонность к созависимым отношениям.

Барбара, влюбленная в Рейнольдса, является истероидной личностью. Такие женщины достаточно часто безответно влюбляются в мужчин-нарциссов, повторяя паттерны ранних детских отношений. Как правило, причиной этого являются холодные отцы.

Как бы помогла терапия

Если бы герои своевременно обратились за помощью к психотерапевту, все было бы иначе. Для Рейнольдса это была бы возможность сохранить свой элитный дом моды. Он смог бы анализировать ошибки, выбирать зрелые защиты и начал бы получать удовольствие от жизни. Кроме того, он стал бы более эмпатичным.

Альма, не имеющая своих собственных психологических границ и не сформировавшая свое Я, могла бы научиться понимать и выражать свои чувства, опираясь на себя. Скорее всего, у нее появились бы подруги, и она смогла бы найти себе занятие, например изготовление шляпок. Однако процесс терапии был бы болезненным, возможно, даже с несколькими депрессивными эпизодами со стороны Альмы.

Что касается их отношений, возможно, они стали бы очень «жаркими». Вся злость и ярость Альмы, которая удерживалась десятилетиями, нашла бы выход и не была бы такой смертоносной. Вероятно, доза грибов была бы меньше.

В конце фильма мы видим коляску. Если персонажи адаптировались друг к другу, то при отсутствии психотерапии ребенок вырастет глубоко травмированным. Он будет похож на одного из родителей и будет выбирать себе партнера, похожего на другого родителя.

Такова необычная история любви и не совсем счастливый финал, каким он может казаться на первый взгляд. Рождение детей наверняка добавило сложности в их отношения.

Химия схем, или Как человек с травмой привязанности может стать королем мерзавцев

Фильм «Мой король» французского режиссера Майвенна Ле Беско, который был награжден призом Каннского фестиваля и был номинирован на кинопремию «Сезар», захватывает с первых минут. История знакомства главных героев легко вызывает улыбку. Врач-психиатр и психотерапевт Дарья Будза помогла нам разобраться в их отношениях.

Джорджио (Венсан Кассель) и Тони (Эммануэль Берко) встретились на вечеринке. Легкое увлечение быстро переросло в страсть. Десять лет всепоглощающей любви, безоглядного счастья и ослепляющей ревности. Что не так с ними и какие задачи они решают в отношениях?

Их личности можно перевести на язык схемы-терапии, которая выделяет пять групп базовых эмоциональных потребностей, которые должны удовлетворяться. Это безопасная привязанность к другим (безопасность, стабильность, забота, принятие), автономность, компетентность и чувство идентичности, свобода выражать действительные потребности и эмоции, спонтанность и игра, реалистичные границы и самоконтроль. Как правило, они все не удовлетворяются, и в результате регулярного, систематического неудовлетворения у человека формируются схемы.

У Джорджио и Тони присутствует травма привязанности. Именно поэтому они строят отношения по типу эмоциональных качелей, чередуя приближение и отдаление. На момент их знакомства у Тони был опыт неудачного брака. И она все равно западает на Джорджио, он ее невозможно привлекает. Все потому, что у них похожие схемы. У героев прослеживается схема покинутости. Это ожидание потери близких людей, сформированная еще в детском или подростковом возрасте. Люди с этой схемой испытывают тревогу, что близкие им люди бросят их, променяют на кого-то другого или просто умрут. Такое ожидание приводит к постоянному напряжению, которое подталкивает их отслеживать все признаки возможного отдаления.

Также возможны совпадения схем эмоциональной депривации (твердое и глубокое убеждение, что потребность в любви никогда не будет удовлетворена) и схема дефективности (человек ощущает себя неполноценным и недостойным любви). То есть целое комбо схем, которые относятся к домену отвержения и нарушения привязанности.

Основатель схема-терапии Джеффри Янг ввел такое понятие, как «химия схем». Он утверждает, что люди с похожими схемами притягиваются. То есть человек со схемой, похожей на вашу, действует на вас магнетически и вызывает чувство безумной влюбленности. Степень притяжения 10 из 10. И в этом состоянии практически невозможно оценить реального партнера. Сразу вспыхивают любовь и непреодолимое желание построить отношения.

Предположим, что у Тони в детстве была нарушена привязанность с кем-то из значимых взрослых. Нестабильные отношения, периодическое отвержение, исчезновения — это то, что ей знакомо, она к этому привыкла. И у Джорджио то же самое. Они моментально притягиваются друг к другу, испытывая невероятное чувство влюбленности.

Отношения главных героев в фильме можно назвать абьюзивными. Джорджио мастерски манипулирует Тони и иногда жестоко обращается с ней, например брызгает паром из утюга на ее руку или душит ее как бы в шутку. Тем не менее это не отталкивает Тони, а скорее, притягивает ее еще больше. Это связано со схемой «недоверие — ожидание — жестокое обращение», которая присутствует у Тони. Люди с такой схемой представляют себе мир опасным и не доверяют никому, кроме тех, кому нельзя доверять. Человек, демонстрирующий к ним жестокое обращение, является для них привычным и притягательным. Эти ситуации заставляют ее задуматься, но не побуждают просто встать и уйти. Жертва чувствует себя виноватой и полагает, что нужно что-то изменить в себе, чтобы отношения стали счастливыми. Джорджио не обращает внимания на эмоции других людей и также имеет схему жестокого обращения. Такие люди склонны к зависимостям, и мы знаем, что он неравнодушен к запрещенным веществам.

Когда попытки Тони спасти отношения не увенчиваются успехом, она решает выйти из них, но Джорджио прилагает все усилия, чтобы она этого не сделала. Кстати, беременность и рождение общего ребенка — это тоже своего рода манипуляция главного героя, своеобразный способ привязать к себе Тони. И теперь в союзе появляются новые манипуляции, которые вызывают у героини чувство вины, ведь она «плохая мать, нестабильная, принимала таблетки во время беременности».

Интересный момент — в отношениях появляется еще одна героиня, бывшая любовница Джорджио, которая совершает попытку демонстративного суицида, чтобы вернуть его себе. Очевидно, там были тоже созависимые отношения, и окончательно поставить точку никто из них не может. Возможно, это продиктовано тем, что людям с травмой привязанности настолько тяжело эту привязанность терять, что они готовы на все, лишь бы этого избежать. Как следствие, у таких людей есть «запасные аэродромы». Расстались с одним партнером — вернемся к другому. Все что угодно, лишь бы не оставаться одному, не прерывать жизненно необходимую связь.

Если бы оба героя прошли психотерапию, возможно, они остались бы вместе и были бы счастливы. В фильме были показаны яркие и радостные моменты между ними. Но только Тони пошла на терапию, и это дало ей возможность посмотреть на свои отношения со стороны и, возможно, поменять свою жизнь. Однако Джорджио на терапию не пойдет, его все устраивает.

Не все отношения можно создать такими, как хочется. Важно помнить, что это парный танец и есть вероятность того, что вы танцуете разные танцы. Главное — не потерять себя в процессе.

Симбиотическая связь с матерью и расстройства шизофренического спектра

«Пианистка» — кинолента Михаэля Ханнека, которая будоражит сознание. В главных ролях снялись великолепные Изабель Юппер и Анни Жирардо.

То, что с героями фильма что-то не так, — видно невооруженным глазом. Что же вообще происходит? Нам рассказывает врач-психиатр, психотерапевт Юлия Лежнина.

По названию понятно, что здесь непременно будет звучать музыка. И это — Роберт Шуман, одержимый композитор эпохи романтизма. Его мелодии подобраны неспроста. Дело в том, что он страдал приступообразной шизофренией, ходил по грани нормальности и безумия. Как и главная героиня фильма, которая сублимирует в музыку свою подавленную сексуальную энергию.

Диагноз Эрики предположить довольно трудно. Если бы она поступила в клинику — разобраться помогли бы беседы и экспериментально-психологическое обследование. Но, скорее всего, у пианистки шизотипическое расстройство. 

Ранее этот диагноз звучал бы в ее случае как «психопатоподобная шизофрения». Она эмоционально холодна, амбивалентна, социально дистанцирована, в 40 лет живет и спит в одной кровати с матерью, не имеет личной жизни, но зато у нее ярко выражены сексуальные перверсии. Она склонна к жестоким, не объяснимым с точки зрения здравой логики поступкам. Шизотипическое расстройство стоит как бы посередине между шизоидным расстройством личности и шизофренией, отличаясь от последней меньшей выраженностью симптоматики, отсутствием развернутого бреда и явных галлюцинаций.

Эрика Кохут живет в симбиотической связи с поглощающей ее матерью. У матери отношения с дочерью не субъект-субъектные, а субъект-объектные. То есть она использует дочь как объект для удовлетворения собственных целей. Мать внушает дочери вину, говорит о том, что ради нее она якобы пожертвовала своей жизнью, хотя на самом деле — она погубила Эрику. Отца главной героини нет в живых. Известно, что он умер в психиатрической больнице. И мы видим, что у Эрики присутствуют две причины к развитию психотического заболевания. Это наследственность (отец-психотик) и удушающая, «шизофреногенная» мать.

Мать Эрики нарциссична и жестока. Своей жизни у нее нет: она не построила карьеру, потерпела неудачу в личных отношениях (ее муж сошел с ума и умер). И она паразитирует за счет дочери, которую держит возле себя, тотально контролируя ее и обращаясь с ней как с ребенком. Мать использует Эрику как «нарциссическое расширение» — то есть ребенок должен реализовать ее несбывшиеся надежды. Она эксплуатирует дочь и финансово (героиня оплачивает ипотеку за их совместную квартиру), при этом у нее нет права тратить деньги на красивую одежду и косметику. Мать тотально обесценивает ее женственность и право на личную жизнь: «Вообще не понимаю, зачем тебе такие вещи в таком возрасте?!».

Можно предположить, что в детстве Эрики мать применяла физические наказания, если она и на взрослую дочь поднимает руку. Как следствие, героиня сексуализирует насилие. Это одна из психологических защит детей, которые подвергаются жестокому физическому насилию в детстве, во взрослой жизни их нередко возбуждает только то, что связано с насилием.

В начале фильма вместе с Эрикой и матерью в лифт пытается зайти Вальтер, испытывающий интерес к пианистке, но мать перед ним захлопывает дверь лифта. Так она показывает, что никаких мужчин в их жизни быть не может. В этой семье все замалчивается. Ни о каких душевных проблемах не говорится. Никогда не обсуждается то, что произошло (даже если происходит страшное). Мать игнорирует все, что ей неудобно. Она не думает о том, какие трагедии разворачиваются в душе у дочери.

Очевидно, что у Эрики до знакомства с Вальтером не было сексуального партнера, но женщина пытается проживать аналоги половой жизни. Ходит в видеосалон, где смотрит порнографические фильмы, и вдыхает запах салфеток, испачканных спермой. Подглядывает за парой, занимающейся сексом в машине. Но она даже не мастурбирует в процессе наблюдения или после него. Очевидно, она испытывает возбуждение, но не способна удовлетворить его даже на «подростковом» уровне.

Подглядывает за парой, занимающейся сексом в машине. Но она даже не мастурбирует в процессе наблюдения или после него. Очевидно, она испытывает возбуждение, но не способна удовлетворить его даже на «подростковом» уровне.

В своем письме к Вальтеру она фантазирует, что он сядет ей на лицо и будет бить ее, пока она не засунет язык ему в анус. Все ее фантазии и действия крутятся вокруг оральных и анальных моментов. Это признак того, что она застряла на ранних, незрелых стадиях психосексуального развития. При сцене близости в туалете она орально ласкает Вальтера, но не дает ему испытать оргазм. Это про контроль, доминирование и причинение боли. Все сцены их близости садомазохистские. Она стремится к полному слиянию с ним как с матерью. И обязательно кто-то должен быть в позиции «верхнего» партнера, а кто-то — «нижнего». И если в первой сцене она сама доминирует, то в другой раз она, наоборот, полностью готова ему подчиниться. А сцена в конце фильма, когда Вальтер бьет Эрику и насилует, воплощая в жизнь ее фантазии, но она не получает никакого удовольствия, остается абсолютно холодной и безучастной, говорит о том, что к зрелому сексуальному контакту она не готова.

Когда Вальтер отвергает Эрику, она набрасывается на мать, исступленно целует и пытается осуществить некое подобие полового акта против воли матери. Это проявление симбиотической связи между ними, где мать — единственный объект, заменяющий весь мир. В этот момент Эрика чувствует сексуальное влечение, которое не на кого направить, и оно направляется на мать. Вероятно, это и про амбивалентные чувства к матери — любовь и ненависть, — и это сродни сексуальным фантазиям Эрики, где любовь подменяется жестокостью.

Сцена, на которую хочется обратить отдельное внимание, — как Эрика подсыпает битое стекло в карман своей ученице. С точки зрения психиатрии можно расценить это как проявление психопатоподобного синдрома. И все же, причин поступка может быть несколько. Во-первых, ревность: Вальтер обратил внимание на девочку. Во-вторых, зависть — ведь ученица талантлива. И страх, что девочка может ее затмить (ведь мать говорит Эрике: «Никто не должен быть лучше тебя!») Но нельзя исключать и попытку спасти девочку, ведь ее мать — такая же поглощающая, контролирующая, не дающая ей жить (каждый день по семь часов девочка репетирует). И возможно, ранение руки — это стремление спасти ее от такой же участи, дать ей шанс на более нормальную жизнь. Об этом говорит диалог с матерью ученицы: «Не вы всем пожертвовали, ваша дочь пожертвовала!» Как ни крути, а мотивы этого поступка противоречивы.

Психотерапевту помочь Эрике было бы очень сложно, потому что здесь речь об отклонениях, которые весьма запущены и плохо поддаются коррекции. Определенный эффект могла бы иметь медикаментозная терапия. Можно было бы работать в когнитивно-поведенческом подходе, пробовать мягко и осторожно корректировать ее дисфункциональные убеждения и идеи, которые оторваны от реальности. Пробовать проводить психообразование. Особое внимание бы уделили ее травматическому опыту отношений с матерью. Ей можно было бы помочь избавиться от чувства вины, поработать с ее подавленным гневом и попробовать помочь ей сепарироваться. Психоаналитики достаточно успешно работают с психотиками и с интересом бы взяли такую пациентку в терапию. Но надо понимать, что это работа на долгие годы, которая лишь может сделать Эрику здоровее — но не здоровой.

Страшно подумать, к каким последствиям могут приводить абсолютное отсутствие личных границ и симбиотическая связь с родителями. И это очередной повод задуматься: как важно чувствовать себя и уметь выражать эмоции. Ведь подавление чувств не проходит бесследно! И, конечно, тотальное обесценивание своих потребностей завершаться аккордом полного разрушения личности. Это напоминание о том, что рожают детей не «для себя», а для того, чтобы дать им возможность строить свою жизнь и быть счастливыми.