Так уж сложилось, что для меня первые числа месяца – это поход в больницу. Сегодня я проснулся раньше обычного и уже в 8:45 поднимался на второй этаж МГЦ СПИД, где с замиранием сердца проследовал к кабинету своего врача. А вдруг в очереди будет всего пара человек и мне удастся избежать долгих часов ожидания? Стоило мне повернуть в нужный закуток, как я на мгновенье остановился, вновь собрался и повторил давно известную мне фразу: "К врачу кто последний? За вами буду". В очереди было человек 30: половина – к врачу, половина – к сестре.
Свободных мест у стены не было, потому я стоял в проходе – между дверьми в женский и мужской туалет. Если вы захотите справить нужду в МГЦ СПИД, считаю необходимым предупредить вас, что каждый раз это игра в русскую рулетку. Указатели "мужской" и "женский" сделаны так, что вы обязательно войдете не в ту дверь. Женщины с пунцовым лицом выскакивают из мужского туалета и очередь хором – как военные на параде – скандирует: "Не туда" – это давно стало для меня привычным явленияем.
Ожидание – бессменный атрибут ВИЧ-положительных людей в России. Ты ждешь, когда появятся новые лекарства, ждешь результатов анализов, ждешь удобный момент, чтобы сказать близким. Ты ждешь в очереди.
Я давно свыкся с необходимостью часами хранить спокойствие, дожидаясь, пока караван людей входит и выходит из кабинета врача, чтобы самому попасть на прием. Я хочу рассказывать вам истории из очереди: для непосвящённых – чтобы прониклись, для посвящённых – чтобы напомнить вам, что вы не одни. Зачастую, это истории о несчастных, но сильных людях, тех, кто несет бремя множества невзгод, но не показывает этого.
Мы несчастны, потому что судьба таким странным образом наградила нас. Каждый месяц, снова и снова, мы встречаем друг друга в узких коридорах МГЦ СПИД, занимаем друг за другом очередь, путаемся, ждем, ждем, ждем и снова ждем. Мы устали, мы торопимся, скорбим по самим себе. Все это мне напоминает первый круг ада Данте – лимб. Согласно представлениям о лимбе, в нём пребывают души тех, кто не заслужил ада и вечных мук, но не может попасть в рай по независящим от него причинам.
К туалету подходит женщина. За одну руку ее тянет мальчик лет 12-ти, за другую держит девочка 3-4-х лет. Мальчик, видимо, немой: он громко, гортанно мычит и с трудом передвигается. Они останавливаются рядом со мной. Я, с ойкающим чувством в сердце, наблюдаю за ними. Обещал себе, что буду говорить вам правду, а сейчас соврал, недосказал. В коридоре повисла мертвая тишина. Я, также, как и многие, уткнулся в книгу, сделал вид, что ничего не замечаю, не смотрю на эту семью, но украдкой наблюдал, следил.
Мальчик веселый. Все пытается что-то сказать маме, по-детски кривляется, улыбается. Мать спокойна, держит сына за руку, успокаивает. В ее глазах читается невероятной глубины покой и вечное смирение, доброта. Возможно, она никогда не сможет смотреть иначе. Мужчина привстает со скамейки – уступает ей место. Она вежливо отказывается и ведет детей в туалет, потом они уходят. Коридор снова наполняется звуками жизни. Нам всегда легче, когда они уходят – в этом наша беда.
И это ужасно. Я ведь понимаю, что кому-то также будет проще, если я промолчу – не скажу, что у меня ВИЧ. Нам стоит научиться разделять боль ближнего.
Полтора часа ожидания, и я захожу в кабинет врача.
Недавно я снова разболелся и пропал с радаров друзей: выключил телефон, не заходил в интернет. Мои неугомонные друзья детективными методами узнали телефон мамы и отца (они давно не живут вместе). Когда позвонили отцу, он сказал: "Если бы с Игорем случилось что-то серьезное, Надежда Сановна (Надежда Александровна – мама) давно бы подняла в воздух всю военную авиацию".
Я поделился с врачом волнениями. Он внимательно меня выслушал, осмотрел. Потом мы перешли к анализам – самый волнительный момент, потому что я недавно начал принимать терапию и нужно понять, работает ли выбранная схема.
Хорошие новости: иммунный статус растет, вирусная нагрузка не определяется. И солнце светит ярче, и воздух свежее, и радость разливается по телу. Схема работает, ура! Я одолел вирус, я сильнее него!
Врач открывает пластмассовую баночку и отсчитывает мне 5 таблеток по 600мг.
– Это "Абакавир", сейчас его нет в аптеке, не завезли. Здесь на 5 дней. Если за 5 дней не появится, снова приходите ко мне, будем искать альтернативу. – Удар, кровь стучит в висках.
– А купить его где-то можно?
– Можно, но пока лучше ходите – напрягайте аптеку, звоните им.
В чате фонда СПИД.ЦЕНТР недавно было сообщение о том, что в Москве начались проблемы с "Абакавиром". Я не придал этому значения – мне-то точно повезет.
Добираюсь до метро "Марьина роща", захожу в аптеку, просовываю рецепты в окошко и вижу, как фармацевт откладывает один лист, она спрашивает мой номер телефона и без разъяснений выдает мне только две пачки лекарств, вместо трех.
– А что с "Абакавиром"?
– Его пока нет, мы вам перезвоним.
Фонду исполнился год. За год в фонд не взял ни копейки государственных денег. Как пишет директор, Антон Красовский, "независимость – условие нашего существования". Когда ты получаешь лекарства вовремя, то не чувствуешь зависимости, тебе кажется это нормой, но, стоит им "перекрыть кран", как чувствуешь свою беспомощность и зависимость, почему и я принял решение купить "Абакавир". Возможно, я поддался панике, но, последнее, что я хочу – засыпать и просыпать с мыслями: "дадут – не дадут, а если не дадут, то что?"
Я обзвонил с десяток аптек:
– Не числится такой препарат.
Короткие гудки.
Нашел аптеку на "Белорусской" и помчался туда.
Деньги у меня были на карте, в аптеке только наличный расчёт – новый этап и новое препятствие. Бегу искать банкомат, не важно, какого банка и с какой комиссией. Лишь бы снять эти несчастные деньги, лишь бы успеть.
На меня потоками валит толпа с Белорусского вокзала, я же мечусь, не знаю, куда податься. По пути встречаю рыжеволосую женщину. Она спрашивает, как пройти до улицы, где находится моя аптека. Внимательно всматриваюсь в нее: может, она тоже за "Абакавиром"? Но как тут угадаешь? А если там всего одна упаковка? Соблазн отправить ее по неправильному пути велик, но перебарываю себя и указываю дорогу.
Снял деньги, возвращаюсь в аптеку. 3000 рублей – за "Абакавир", срок у которого заканчивается аккурат через полтора месяца. Выхожу на улицу с заветной баночкой в руках, накрапывает мелкий дождик.
Я очень хочу остановить себя, не ругать систему, потому что убежден, что криками ничего не решишь. Сейчас же не могу молчать. Я говорю это тем, кто занимается планированием и поставками жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, таких как "Абакавир".
Скажите мне, неужели невозможно было избежать перебоев? Статистическая погрешность, легкий просчет, неправильно написанная в отчете цифра – все это жизни людей, все это моя жизнь.
Я хочу, чтобы у вас также тряслись руки, я хочу, чтобы вы также, в отчаянии, носились по Москве, через раз рискуя попасть под машину. Вы, все те, кто, разумеется, живет без страха, те, кто не видит наполненные отчаянием глаза матери – от вас не требуется много, вы только работу свою честно выполняйте, тогда мне будет не так страшно.
7 июля, в 19:00 в фонде пройдёт лекция о ВИЧ, а потом фонд отпразднует свой первый день рождения, приходите, я тоже там буду. Не забывайте подписываться на страницы СПИД.ЦЕНТРа, это важно!
