С момента декриминализации всех наркотических веществ в 2001 году в Португалии значительно снизился уровень передозировок, новых случаев ВИЧ-инфекции и преступлений, связанных с наркотиками.
Когда в страну нахлынули наркотики, зависимость поглотила всех. В 80-е каждый 10 житель – от банкиров и светской элиты до студентов, плотников и шахтеров – имел героиновую зависимость. Португалию охватила паника.
Альваро Перейра в те времена работал семейным врачом в Ольяне на юге Португалии. Он рассказал мне, что “люди употребляли наркотики на улицах, в общественных парках, в садах. Не проходило и дня без ограблений и нападений на местные заведения.”
Кризис начался на юге. В восьмедисятые Ольян, рыбацкий город в 50 километрах к западу от границы с Испанией, находился на волне процветания. Рыбацкие сети были расставлены повсюду от Кадисского залива до Марокко, рос туризм, денежные потоки стекались к южному региону Алгавре. Однако, к концу десятилетия на берегах Ольяна стал появляться героин. Буквально за ночь любимый доктором Перейра участок побережья Алгавре превратился в одну из наркотических столиц Европы. Каждый сотый житель Португалии страдал от героиновой зависимости, но на юге страны ситуация была еще серьезнее. Заголовки местных газет сообщали о смертях от передозировки и растущей преступности. Португалия стала лидером среди стран Европейского Союза по уровню распространения ВИЧ-инфекции. Перейра вспоминает отчаявшихся пациентов и их семьи, испуганные, растерянные, молящие о помощи. Он говорит: “Я вступил в эту борьбу, потому что не знал, что происходит на самом деле.”
По правде говоря, тогда мало кто понимал происходящее. За сорок лет авторитарного режима, установленного Антонио Салазаром в 1933 году, система образования и институты гражданского общества были намеренно ослаблены в результате правительственной стратегии, направленной на поддержание покорности населения. Страна была оторвана от внешнего мира, ее обошла стороной наркотическая культура 1960х с расширяющими сознание экспериментами. После падения режима в 1974 году для Португалии открылись новые рынки и соблазны. В прежние времена Coca-Cola была под запретом, а для хранения зажигалки требовалась специальная лицензия. Когда в Португалии впервые появилась марихуана, а после и героин, страна оказалась совершенно к этому не готова.
Доктор Перейра противостоял зависимости единственным известным ему способом: по одному пациенту за раз. Студентке, которой только исполнилось 20 и которая все еще живет со своими родителями, в процессе реабилитации может помочь семья. Разведенный мужчина средних лет, живущий на улице, сталкивается с совершенно другими рисками, поэтому к нему требуется иной подход. В поисках поддержки Перейра импровизировал и обращался за помощью к местным жителям и в органы власти.
В 2001 году, спустя двадцать лет после того, как доктор Перейра волею случая стал специалистом в сфере наркотической зависимости, Португалия стала первой страной, декриминализировавшей хранение и употребление всех незаконных веществ. Теперь тем, кто был задержан с дозой наркотического вещества, достаточной для индивидуального потребления, грозил не арест, а предупреждение, невысокий штраф, или предписание посетить специальную местную комиссию, состоящую из доктора, юриста и социального работника, для разговора о лечении, снижении вреда и доступных службах поддержки.
Опиодный кризис в скором времени был преодолен, что привело к резкому снижению уровней потребления наркотических веществ, распространения ВИЧ и гепатита, а также смертей в результате передозировки. Снизилось число преступлений в сфере оборота наркотиков и количество заключенных.
Количество новых случаев ВИЧ-инфекции уменьшилось с беспрецедентно высокого показателя в 104.2 новых диагнозов на миллион жителей в 2000 году до 4.2 в 2015. Данные, подтверждающие это, стали предметом тщательного изучения и часто приводились в пример активистами по всему миру. Однако, было бы неправильно списывать все позитивные изменения исключительно на описанную реформу.
Невероятное излечение Португалии, а также тот факт что прогресс остается стабильным, несмотря на изменения в правительстве, включая приход к власти консервативных лидеров, которые бы предпочли возвращение к “войне с наркотиками” по американской модели, не было бы возможным без массивного культурного сдвига и трансформации в отношении страны к наркотикам, зависимости и себе. Во многом закон стал лишь отражением тех перемен, которые уже происходили в больницах, аптеках и на кухнях по всей стране. Официальная позиция государства облегчила работу многих служб, в частности системы здравоохранения и психиатрической помощи, служб занятости и жилищных услуг, которые до этого не могли найти достаточно средств и опыта для более эффективной помощи людям.
Язык тоже начал меняться. Тех, к кому раньше презрительно обращались drogados (торчки), стали все чаще называть используя более сочувственные и более аккуратные выражения, такие как “человек, употребляющий наркотики” или “страдающий наркотической зависимостью”. Это стало крайне важным шагом.
Необходимо заметить, что хотя Португалии удалось стабилизировать кризис с распространением наркотиков, его последствия не исчезли полностью. Несмотря на резкое снижение числа смертей, связанных приемом наркотиков, уменьшение количества заключенных и сокращение уровня распространения инфекций, Португалии было необходимо решать проблемы, связанные с долгосрочными негативными эффектами, возникающими в организме в результате приема наркотиков. Для системы здравоохранения, не успевшей восстановиться от рецессии и бюджетных сокращений, распространение гепатита C, цирроза и рака печени стало тяжелым бременем. В этом отношении португальский опыт служит предупреждением о том, с какими трудностями другим странам еще предстоит столкнуться.
Успехи Португалии были с энтузиазмом приняты во всем мире, однако местные активисты по борьбе с распространением наркотической зависимости не довольны стагнацией и отсутствием активных мер в данной сфере с момента декриминализации. Они критикуют власти за недостаток прогресса в учреждении центров для контролируемого приема наркотиков, за неспособность сделать налоксон – препарат, способный купировать опиоидную передозировку, – более доступным и за отказ от введения системы обмена шприцов в тюрьмах. Активисты задаются вопросом, куда пропали те смелые и храбрые лидеры, благодаря которым была осуществлена декриминализация?
Когда паника лишь начинала нарастать и любимый доктором Перейра Ольян рушился на его глазах, государство выбрало стратегию нападения. Наркотики были названы абсолютным злом, люди, их употреблявшие, демонизоровалсь, а близкий контакт как с первыми, так и со вторыми считался наказуемым с точки зрения закона и религии. Правительство запустило серию национальных анти-наркотических кампаний, которые в меньшей степени напоминали поддерживаемую Рейганом кампанию “Просто Скажи Нет” (Just Say No) и в большей – сводились к лозунгу “Наркотики – от Сатаны”. Неортодоксальные подходы к лечению и эксперименты стали появляться повсюду в стране, где доктора, психиатры и фармацевты в одиночку старались справиться с потоком проблем, вызванных зависимостью, зачастую рискуя быть арестованными или подвергнуться остракизму в попытках помочь своим пациентам.
В 1977 году на севере страны, в Порту, психиатр Эдвино Лопес из Cento de де Boavista впервые в истории страны стал использовать заместительную метадоновую терапию. Он был первым врачом в континентальной Европе, начавшим эксперименты с заместительной терапией, импортируя для этого метадоновый порошок из Бостона. Курировало проект министерство юстиции, а не министерство здравоохранения. Коллеги доктора Лопеса, считавшие метадоновую терапию не чем иным, как формой зависимости, спонсируемой государством, резко раскритиковали его эксперименты.
В Лиссабоне Одетта Ферейра, опытный фармацевт и одна из первых исследовательниц ВИЧ, начала неофициальную программу по обмену шприцов для борьбы с распространением ВИЧ и СПИДа. Ей приходилось получать угрозы убийства от наркодельцов и угрозы уголовного преследования от политиков. Доктор Феррейра, которая и сейчас, в возрасте 90 лет, не стесняется придти на дневную встречу с длинными накладными ресницами и в красной коже, раздавала чистые шприцы в центре крупнейшего в Европе наркотического рынка под открытым небом в лиссабонском районе Casal Ventoso. Она собирала пожертвования – одежду, мыло, лезвия, презервативы, фрукты и бутерброды – и раздавала их людям, употребляющим наркотики, а в ответ на агрессию со стороны распространителей наркотиков резко отвечала: “Не связывайтесь со мной. У вас своя работа, у меня – своя”. Вслед за этим она буквально заставила Португальскую Аптечную Ассоциацию учредить первую в стране и в мире программу по обмену шприцов.
Одна за одной открывались дорогие частные клиники и бесплатные медицинские центры с религиозным уклоном, обещавшие пациентам детокс и магическое исцеление, однако первая государственная бесплатная наркотическая клиника –Центр Тайпас (Centro das Taipas) в Лиссабоне – была основана лишь в 1987 году под контролем министерства здравоохранения.
Доктор Перейра, не имея необходимых ресурсов в Ольяне, отправлял туда некоторых своих пациентов, хотя сам не приветствовал использовавшегося в Центре Тайпас подхода к лечению через воздержание. По его словам, "сначала они отбирали у людей наркотики, а потом старались залечить все психотерапией." Не существовало научных доказательств эффективности данного метода, и на практике он не приносил положительных результатов.
Он также направлял пациентов на метадоновую терапию к доктору Лопесу, где многим становилось лучше. Однако Порту был расположен в другом конце страны. Перейра хотел сам начать применять заместительную терапию для лечения своих пациентов, но на тот момент данный метод еще не получил официального одобрения от министерства здравоохранения. Чтобы обойти этот запрет, иногда Перейра просил медсестер провозить для него метадон в багажнике автомобиля.
Усилия доктора Перейра по лечению наркозависимых пациентов были замечены в министерстве здравоохранения. "Они узнали, что в Алгавре живет чудак, который работает в одиночку", – рассказывает он с улыбкой. Сейчас, в свои 68 лет, Перейра –живой и обаятельный человек спортивного телосложения с густыми вьющимися седыми волосами, подпрыгивающими при каждом его шаге, низким тягучим голосом и бесконечным запасом доброты. "Они нашли меня и предложили открыть реабилитационный центр", – говорит он. Тогда он пригласил молодого коллегу из соседнего города, семейного врача по имени Жоан Гульяо, для того, чтобы работать вместе.
Впервые Гульяо предложили попробовать героин, когда он был 20-летним студентом медицинского университета. Он отказался, потому что не знал, что это такое. К моменту, когда он окончил учебу, получил лицензию и стал работать врачом в медицинском центре южного города Фаро, героин был повсюду. Как и Перейра, Гульяо поневоле стал специалистом по борьбе с зависимостью.
Двое молодых людей объединились и открыли первый на юге Португалии Центр по лечению наркозависимости (Centros de Atendimento a Toxicodependentes/ CAT). Местные жители выступали резко против такого соседства, а доктора на ходу пытались найти новые способы лечения. Через несколько месяцев Перейра и Гульяо открыли второй центр в Ольяне вместе с тем, как другие семейные доктора на севере и в центре страны открывали свои клиники, образуя своеобразную сеть. Все большее число специалистов начали осознавать, что эффективный ответ наркотическому кризису должен быть межличностным и происходить из местного сообщества. Подход к терапии оставался маломасштабным, региональным и в большинстве случаев варьировался от пациента к пациенту.
Первым, кто предложил внести изменения в португальские законы о наркотиках, был Руй Перейра, бывший судья Конституционного суда, в 1996 году проводивший пересмотр уголовного кодекса. По его мнению практика уголовного преследования и заключения под стражу за употребление наркотиков была контрпродуктивной и неэтичной.
"Я с самого начала считал, что государство не в праве наказывать людей, употребляющих наркотики", – сказал мне Перейра, сидя в своем кабинете на факультете юриспруденции Лиссабонского Университета. В то время около половины заключенных в португальских тюрьмах находились там за преступления, связанные с наркотиками, и, казалось, что решения для проблемы эпидемии просто не существует. Он считал, что бороться с употреблением наркотиков следует, не прибегая к мерам тюремного заключения и еще большей маргинализации людей с наркотической зависимостью. Его предложения не были моментально применены на практике, но и не остались незамеченными.
В 1997, после 10 лет управления Центром в Фаро, Гульяо пригласили работать над национальной наркотической кампанией. Он собрал группу экспертов для поиска потенциальных решений наркотической проблемы в Португалии. Окончательный список рекомендаций, включавший полную декриминализацию, был представлен в 1999 году и одобрен советом министров в 2000. В 2001 году новый национальный план действий вступил в силу.
Сегодня Гульяо – главное лицо португальской наркотической политики. Он остается главным ориентиром и сейчас, после восьми сменивших друг друга консервативных и прогрессивных составов правительства, после ожесточенных споров с депутатами и лоббистами, после изменений в научном обосновании природы зависимости и постепенного роста терпимости к наркотикам в обществе, после принятия мер жесткой экономии. Гульяо также является самым известным пропагандистом идеи декриминализации во всем мире. Он находится в постоянных разъездах, рассказывая об успехах Португалии в борьбе с наркотической эпидемией представителям власти во многих странах, от Норвегии до Бразилии, также столкнувшихся со сложной ситуацией.
"Подобные социальные сдвиги требуют времени, – объясняет Гульяо, – Большое влияние имеет тот факт, что они стали возможны в таком консервативном обществе как наше". Он уверен: если бы героиновая эпидемия затронула лишь представителей бедных слоев населения и маргинализированных групп, обойдя стороной средние и высшие слои общества, меры по борьбе с зависимостью выглядели бы совершенно иначе. "Были времена, когда не было ни единой семьи, где ни один из членов не был бы зависим от наркотиков. Поэтому все разделяли мысль о том, что нам всем необходимо что-то сделать."
Три основных принципа португальской системы гласят:
- нет легких или тяжелых наркотических веществ, есть лишь здоровые и нездоровые отношения с наркотиками;
- за нездоровыми отношениями с наркотиками зачастую скрываются тяжелые отношения с родными, окружающим миром и самим собой;
- невозможно уничтожить все наркотики.
"Наша национальная политика предполагает индивидуальный подход к каждому, – говорит Гульяо, – Мы всегда должны находиться рядом."
Центр ИН-Мурариа (IN-Mouraria), куда можно прийти без предварительной записи, органично вписался в стремительно наполняющийся представителями среднего класса район Лиссабона, который в течение долгого времени был прибежищем маргинализированных групп. Каждый день с двух до четырех здесь оказывают необходимую помощь мигрантам и беженцам без документов, а с пяти до восьми в центре открыты двери для наркозависимых.
Штатные психологи, доктора и сотрудники службы поддержки (сами употреблявшие наркотики в прошлом) полностью бесплатно и анонимно предлагают клиентам чистые иглы, заранее нарезанную фольгу, наборы для безопасного употребления крэка, бутерброды, кофе, чистую одежду, предметы личной гигиены, наборы для моментального теста на ВИЧ и консультацию.
В день моего визита перед дверями центра собралась группа молодых людей, ожидающих результатов тестов на наличие ВИЧ-инфекции, рядом другие посетители играли в карты, жаловались на полицейский произвол, мерили новую одежду, раздавали жизненные советы, смотрели кино и подшучивали друг над другом. Это были люди разных возрастов и вероисповеданий, с разными гендерными идентичностями и прибывшие сюда из разных уголков страны и мира.
Когда из ванной вышел худощавый пожилой мужчина, которого, после того, как он сбрил бороду, было невозможно узнать, энергичный молодой человек, листавший до этого журнал, начал махать ему руками в знак приветствия. После этого он обратился к сидящему в другом конце комнаты тихому мужчине с пышной бородой и темными волосами, выбивающимися из-под кепки: "А ты чего? Почему не сбреешь эту бороду? Нельзя ставить на себе крест. Тогда все кончено." Бородатый мужчина улыбнулся в ответ.
За месяц моих регулярных визитов мне удалось познакомиться с некоторыми работниками службы поддержки, одним из которых был Жоан, невысокий голубоглазый мужчина, в мельчайших деталях старавшийся объяснить мне, в чем заключается его работа. Он хотел, чтобы я поняла, что цель этого центра не в том, чтобы заставить людей прекратить принимать наркотики, а в минимизации рисков, с которыми им приходится сталкиваться.
"Мы не хотим никого принуждать к терапии, человек должен сам этого хотеть," – сказал он и добавил, что даже в случае, когда человек хочет перестать употреблять наркотики, постоянное присутствие работника службы поддержки во время визитов к врачу и получения необходимой терапии может быть обременительным. Кроме того, если терапия не имеет успеха, клиенту может быть стыдно возвращаться за помощью в медицинский центр. Жоан говорит: "В таком случае мы их потеряем, а это не то, чего бы нам хотелось. Мне хочется, чтобы они возвращались к нам даже после срыва." Неудачи являются частью терапевтического процесса, и Жоан знает об этом не понаслышке.
Жоан выступает за легализацию марихуаны, не скрывает своего положительного ВИЧ-статуса и хотя он не был примерным отцом своему сыну, сейчас он в полной мере наслаждается ролью дедушки. Жоан прекратил употреблять спидболы (смесь кокаина и опиатов) после нескольких болезненных попыток победить зависимость – каждая разрушительнее предыдущей. На протяжении долгого времени он использовал каннабис в качестве терапии: ни метадон, ни стационарное лечение ему не помогали. Однако жестокая действительность декриминализации заключается в том, что хотя курение марихуаны не является преступлением, ее приобретение по-прежнему было наказуемым.
Его последний и наиболее серьезный срыв произошел, когда он пришел к своему дилеру и услышал: "Травы сейчас нет, но могу продать тебе хороший кокаин". Жоан отказался и уехал, но вскоре уже стоял у банкомата, чтобы после вернуться к дилеру. После этого срыва он начал новые отношения и открыл свой бизнес. В определенный момент в его подчинении находилось более тридцати человек. А потом ударил финансовый кризис. "Клиенты не платили, в мою дверь стучали кредиторы. За шесть месяцев я потратил все, что удалось заработать за последние четыре-пять лет," – рассказал Жоан.
По утрам я следовала за работниками центра на окраины Лиссабона. Я познакомилась с Рахель и Сарейрой, работницами неправительственной организации Crescer na Maior, занимающейся снижением вреда для принимающих психотропные вещества; на работе они носят не по размеру большие светоотражающие жилеты. Шесть раз в неделю они загружают в большой белый фургон бутылки с питьевой водой, влажные салфетки, перчатки, коробки с фольгой и пачки одобренных государством наборов для приема наркотиков, в которые входят пластиковые зеленые одноразовые контейнеры с фильтрованной водой, лимонная кислота, небольшой металлический поднос, бинты, фильтр и чистый шприц. В Португалии до сих пор не открыто ни одного центра для контролируемого приема наркотиков: несмотря на то что законодательно их создание разрешено, несколько попыток их создания на практике ни к чему не привели. Поэтому Рахель и Сарейра отправляются в те точки города, где, как им известно, люди покупают и употребляют наркотики. Обе они психологи по образованию, но на улицах из знают просто как "девочек со шприцами".
"Добрый день!", – радостно произносит Рахель, когда мы проходим по заброшенному на первый взгляд кварталу Круз Вермелья. "Уличная команда!" Люди появляются из своих потайных уголков, будто это какая-то странная версия игры про кротов и молоток, высовываясь из дыр в стенах, где они спрятались, чтобы закурить или ввести инъекцию.
"Мои девочки со шприцами", – ласково приговаривает какая-то женщина. "Как вы поживаете?" Люди поддерживают вежливый разговор, рассказывая работницам о своих проблемах со здоровьем, личной жизни, иммиграционных делах и бытовых нуждах. Одна женщина делится новостями о том, что в скором времени отправляется домой в Анголу, чтобы разобраться с наследством матери. Она говорит, что с нетерпением ждет смены пейзажа. Другой мужчина рассказывает, что девушка, с которой он познакомился в Интернете, получила визу, чтобы приехать к нему в гости. "Она знает, что ты до сих пор употребляешь?"– спрашивает Сарейра. Мужчина выглядит смущенным.
"С завтрашнего дня я начинаю принимать метадон", – с гордостью произносит другой мужчина. Рядом с ним стоит его сияющая от счастья подруга. Он тепло прощается с девушками после того, как они выдали ему кусочек фольги.
В туманном северном Порту работники службы поддержки из Caso, единственной в своем роде в Португалии ассоциации, которой управляют люди, принимавшие в прошлом или продолжающие принимать наркотики, каждую неделю встречаются в шумном кафе. Они проходят сюда каждое вторничное утро, чтобы за эспрессо, свежей выпечкой и поджаренными сэндвичами обсудить стоящие перед ними проблемы, подискутировать о наркотической политике (хотя закон был принят больше пятнадцати лет назад, он до сих пор вызывает у многих вопросы) и поспорить с присущим жителям севера добросердечным упрямством. Они усмехаются, когда я спрашиваю их, что они думают о том, что теперь в Португалии к людям, употребляющим наркотики, относятся не как к преступникам, а как к больным, нуждающимся в помощи,: "Больные? Здесь не говорят слова "больные". Мы не болеем".
На севере я раз за разом встречалась с этим утверждением: было бы слишком узко думать о наркотической зависимости исключительно в медицинских терминах. Некоторые употребляют наркотики годами, и это никак не сказывается на их личных и профессиональных отношениях. Мне сказали, что проблема появляется, когда человек сам понимает, что это проблема.
Caso работает при поддержке Apdes, общественной неправительственной организации, занимающейся помощью и эмпауерментом людей, употребляющих наркотики, включая тех, кто эпизодически принимает рекреационные наркотики. В рамках отмеченной многими наградами программы Check!n они в течение многих лет устанавливали станции для определения безопасности наркотических средств на фестивалях, вечеринках и в барах. По их словам, если бы наркотики были легализованы, а не только декриминализованы, качество используемых веществ подлежало бы такому же строгому контролю, как еда, напитки и лекарственные средства.
Несмотря на осязаемые результаты, которых удалось добиться в Португалии, другие страны не спешат следовать ее примеру. Первые шаги на пути к реформе в Португалии были предприняты в 1998 году, сразу же после первого заседания специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по мировой проблеме наркотиков (UNgass). Верховные заседания UNgass проводятся каждые десять лет с целью подготовки необходимых мер в сфере борьбы с наркотической зависимостью во всех странах-участницах и анализа проблем, связанных с зависимостью, распространением инфекций, отмыванием денег, траффикингом и организованной нарко-преступностью.
На первой сессии, проходившей под лозунгом "Мир без наркотиков: нам это под силу", участники из латиноамериканских стран активно выступали за отказ от стратегии "войны наркотикам", однако все их попытки предложить к рассмотрению альтернативные модели, включая декриминализацию, были заблокированы. К 2008 году, времени проведения второго заседания, проблемы употребления наркотиков и нарко-преступности усугубились по всему миру. Проведенная в прошлом году внеочередная сессия имела разочаровывающие результаты: в итоговом документе не нашлось ни одного упоминания "политики снижения вреда".
Несмотря на это, 2016 год принес и оптимистичные новости. В Чили и Австралии открылись первые клубы для употребления марихуаны в медицинских целях. Четыре штата США разрешили использование медицинской марихуаны, а в четырех других штатах было легализовано ее рекреационное использование (т.е. эпизодическое употребление дляудовольствия, в том числе в контексте социальных взаимоотношений и группового отдыха, например, в клубах или на вечеринках).
В Дании был открыт крупнейший центр контролируемого приема наркотиков, в то время как во Франции был учрежден первый подобный центр в истории страны. В ЮАР пообещали легализовать медицинский канабис. Канадское правительство подготовило план по легализации рекреационной марихуаны по всей стране и открытию еще нескольких центров для контролируемых инъекций. В Гане анонсировали декриминализацию всех наркотиков для персонального использования.
Поворотным моментом для политики в данной сфере стала легализация марихуанны. Местные активисты продолжают требовать у Гульао занять твердую позицию в вопросах регулировки и легализации продажи марихуаны в Португалии. На протяжении долгих лет он отвечал, что время еще не пришло. Легализация конкретного вещества поставила бы под вопрос саму основу португальской философии по снижению вреда от приема наркотиков. Он парировал просьбы активистов, спрашивая: "Если наркотики сами по себе не являются проблемой, а проблема заключается в нездоровых отношениях с наркотиками, если не существует тяжелых и легких наркотиков, если ко всем незаконным веществам должно быть сформировано одинаковое отношение, не должны ли все наркотики быть легализованы?"
Для того, чтобы декриминализация и легализация стали возможными по всему миру необходима массивная смена международной культурной парадигмы. В США Белый Дом по сих пор не уделил должного внимания проблеме, которую активисты называют "зависимостью от наказания". Но если закрытой от внешнего мира, консервативной, католической Португалии удалось трансформироваться в страну, где разрешены однополые браки и аборты и декриминализировано употребление наркотиков, перемены возможны везде. Однако, как следует из основного постулата метода снижения вреда: для того, чтобы перемены произошли, их надо хотеть.
Когда Перейра открыл первый Центр по лечению наркозависимости в Ольяне, ему пришлось столкнуться с протестами местных жителей, которые боялись, что вместе с "drogados" в район хлынет преступность. В реальности же случилось обратное. Через несколько месяцев соседка доктора Перейра пришла к нему с извинениями. Она не подозревала, что на ее улице промышляли три дилера. Когда их клиенты перестали приходить к ним, они собрались и уехали.
Снаружи Центр представляет собой неприметное двухэтажное коричневое здание, на верхнем этаже которого расположились офисы, а под ними – зона ожидания, туалеты, кладовка и кабинеты для приема. Двери Центра открываются в 8.30 утра, 7 дней в неделю, 365 дней в году. Пациенты приходят все время: посещают врачей, общаются, убивают время, стирают или забирают свою недельную дозу метадона. Однажды в Центре попытались устроить выходной на Рождество, но клиенты попросили не закрывать его. Для некоторых, у которых нет близких и дома, Центр является единственной формой общности и рутины.
"Мы не просто раздаем метадон. Мы должны поддерживать отношения", – говорит Перейра.
В подсобной комнате выстроились ряды контейнеров, содержащих необходимые дозы метадона с банановым вкусом; на каждом контейнере написано имя пациента и информация о нем. Центр в Ольяне регулярно посещают около 400 человек, однако в летние месяцы их число может удвоиться за счет сезонных рабочих и туристов. Каждый, получающий терапию в других городах Португалии или даже за ее пределами, может получить необходимые препараты по рецепту в Ольяне, что делает Алгавре идеальным курортом для приверженцев методики снижения вреда.
После обеда в ресторане, которым управляет бывший сотрудник Центра, доктор везет меня,чтобы показать другой проект. Им он особенно гордится. Десятилетия работы с зависимостью многому его научили, и он вложил все накопленные знания в создание специального терапевтического учреждения на окраинах Ольгана, Центра трансформации поведения (Unidade de Desabituação). Несколько похожих центров работают в других частях страны, но этот был создан с учетом условий и нужд, характерных для южных ее регионов.
Перейра сложил с себя директорские полномочия несколько лет назад, но его преемник попросил доктора остаться и помогать с ежедневной работой Центра. Перейра должен быть на пенсии, он и в правду пытался уйти, но Португалия страдает от недостатка специалистов в сфере общественного здравоохранения, так как слишком мало молодых врачей выбирают эту специализацию. В то время как все больше коллег доктора Перейры приближается к пенсионному возрасту, нарастает чувство тревоги, связанное с тем, что некому будет заменить их.
"То, как мы работаем в Алгавре, отличается от подхода наших коллег на севере, – говорит Перейра, – Я не лечу пациентов. Они сами себя лечат. Моя задача – помочь им провести необходимые изменения."
"Но к счастью, такое изменение всего одно, – с кажущейся серьезностью продолжает он, когда мы заезжаем на парковку Центра Трансформации Поведения, – Тебе лишь надо поменять практически все." Он усмехается своей собственной шутке и выходит из машины.
Стеклянные двери разъезжаются, пропуская нас внутрь светлого и чистого помещения, которое не выглядит слишком по-больничному. Кабинеты врачей и персонала расположились на втором этаже, к которому ведет широкая лестница. Женщины на ресепшн кивают в знак приветствия, и Перейра тепло здоровается с ними: "Добрый день, мои дорогие."
Проспонсированный из общественных средств и стоивший около 3 миллионов евро, Центр Трансформации Поведения принял своих первых пациентов девять лет назад. Как и многие другие подобные заведения, этот центр соединен с сетью других центров медицинской и социальной реабилитации. Здесь могут быть одновременно размещены 14 пациентов. Попасть сюда можно по направлению от лечащего врача или терапевта, лечение полностью бесплатно, а стандартный курс длится от 8 до 14 дней. По прибытию пациенты сдают на хранение все свои личные вещи – фотографии, мобильные телефоны, все, что у них есть. После окончания курса он смогут их забрать.
Перейра объясняет: "Мы верим старой пословице: отсутствие новостей – это хорошая новость. Мы не наказываем, а оберегаем их". Воспоминания могут иметь травматический эффект, а семья, друзья и токсичные отношения иногда могут способствовать зависимости.
Слева по коридору – приемный кабинет и мягкий изолятор с громоздкими камерами слежения в каждом углу. У каждого пациента здесь есть своя отдельная комната, простая и уютная. Справа расположилась "цветная" комната; там можно найти гончарный круг, переработанные пластиковые бутылки, краски, пустые упаковки из-под яиц, глитер и другие инструменты и материалы для творчества. В другой комнате лежат цветные карандаши и расставлены мольберты. Там же стоит печь и рядом с ней коллекция пепельниц ручной работы. Многие пациенты по-прежнему много курят.
Пациенты все время заняты, используют руки, тела и чувства, занимаются физическим трудом и рукоделием, поэтому у них не остается ни минуты свободного времени. Доктор Перейра говорит: "Мы часто слышим, как пациенты говорят о "себе и своем теле", будто для них "я" и "мое тело" существуют отдельно друг от друга."
Для того, чтобы привести тело и сознание в гармонию, на территории центра доступны небольшой тренажерный зал, площадки для занятий, кабинет физиотерапии и джакузи. После продолжительных периодов деструктивного поведения, разрушавшего их тела, отношения, жизни и общественные связи, осознание того, что они способны к созиданию может стать поворотным моментом для пациентов.
"Знаете эти линии, начерченные на беговых дорожках?" – спрашивает Перейра. Он верит в то, что каждый, неважно, как много ошибок они совершили, способен найти свой собственный путь, если поддерживать их. "Наша любовь – такая линия."
Он говорит, что всегда был строг с пациентами, но никогда не наказывал и не осуждал их за срывы и неудачи. Пациенты могут покинуть центр в любое время и вернуться, когда пожелают, столько раз, сколько им понадобится.
У него нет волшебной палочки или универсального решения, которое бы подошло каждому, только постоянный ежедневный поиск баланса: вставать с постели, завтракать, заниматься искусством, ходить на работу, учиться, общаться с людьми, двигаться вперед. Он не раз сказал мне, что жизнь бывает очень непростой.
"Дорогая моя, – говорит мне доктор Перейра, – как говорится, я, конечно, доктор, но ведь кто не без греха?"
Перевод: Алена Мизинова
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
