В России три миллиона секс-работниц. Эту цифру приводит глава движения секс-работниц "Серебряная Роза" Ирина Маслова, однако точного числа не знает никто.
Три миллиона женщин, которые работают в данной сфере на территории России, ежедневно подвергаются насилию, испытывают стресс и имеют повышенный риск инфицирования ВИЧ.
Непрерывная профилактическая работа должна стать барьером на пути эпидемии
Сотрудники Центра СПИД по Санкт-Петербургу рассказывают, что у них нет эпидемиологического кода СР (секс-работники - прим.ред.). Соответственно, и статистика по ним не ведется. Посетители Центра не сообщают о своей принадлежности к данной группе, с ними работают как с общим населением, в рамках законодательства.
На 1 января 2018 года выявлено 55 694 случаев ВИЧ-инфекции среди жителей Санкт-Петербурга. В 2017 году выявлено 3 083 случая. Всего в Петербурге за последний год на ВИЧ обследовали 1,49 млн человек (28,6% от всего населения города), – такие данные приводит Санкт-Петербургский центр СПИД.
Маслова объясняет, что секс-работники включены в код 104 – “Больные с ИППП”. Она считает, что отсутствие отдельной группы для секс-работников – большая проблема. Из-за этого у госсистемы “нет понимания, что происходит в этой группе, нет статистики”.
“У петербургского Центра СПИД единственная достоверная информация [по статистике среди секс-работниц] – за 2012 год, когда мы делали вместе с ними анкетирование на базе сообщества с выборкой в 500 человек. Тогда мы "вытащили" 12,9% пораженности. За последние три года, мы тестируем в рамках работы ежедневно, подошли к порогу в 3%. Непрерывная профилактическая работа должна стать барьером на пути эпидемии”, – говорит Маслова.
Среди секс-работниц заболеваемость ИППП в 8 раз ниже, чем у остального населения. Это значит, что работники действительно пользуются презервативами, заботятся о себе и о клиентах
Летом 2018-го в “Розе” надеются сделать новое исследование совместно с государственным Центром СПИД.
Маслова рассказывает, что в этом году она общалась с главой одного из районных КВД, куда отправляют секс-работниц. Он сообщал, что заболеваемость ИППП среди них в 8 раз ниже, чем у остального населения. Это значит, что работники действительно пользуются презервативами, заботятся о себе и о клиентах.
Руководитель Федерального центра по профилактике и борьбе со СПИДом, академик РАН Вадим Покровский объясняет, что ВИЧ-сервисных организаций, работающих с секс-работниками мало. Еще меньше организаций работают с секс-работниками-мигрантами. Проблема в источниках финансирования — очень трудно найти поддержку.
"В нашем обществе царит ханжество. В обозримом будущем у таких организаций перспективы небольшие, их не будут поддерживать", – считает Покровский.
Движение секс-работников и некоммерческое партнерство “Серебряная Роза” существует с 2003 года. Это активная, эффективная, громкая общественная организация, которая оказывает комплексную помощь секс-работницам. В том числе, занимается профилактикой ВИЧ – это бесплатная раздача презервативов, лубрикантов, тестирование на ВИЧ по слюне, направления к врачам, юридическая консультация, психологическая поддержка. Большинство сотрудниц в организации – равные консультанты, что помогает выстроить доверительные отношения.
За два с половиной года "Роза" охватила 7000 секс-работниц. По мнению сотрудниц, это около 15% от общей численности секс-работниц Петербурга – 45 000 человек
За два с половиной года “Роза” охватила 7000 секс-работниц. По мнению сотрудниц, это около 15% от общей численности секс-работниц Петербурга – 45 000 человек. При этом, в фонде работают всего пять человек по четыре дня в неделю. Пятница – методический день с тренингами, групповыми занятиями, самообучением или разъездами. В организации уверены, что при наличии 10 аутричей и хорошего микроавтобуса, они смогут охватывать до 15-20 тыс. человек в год.
С января 2018-го сотрудники “Розы” не проводят аутрич непосредственно в салонах. Раньше они выезжали два раза в неделю, посещали два-три салона в день. Предпочтение отдавали новым заведениям, где у девушек еще нет первичных карточек (подопечным "Розы" выдают специальные карточки с личным кодом, по которым они получают необходимые услуги – прим.ред.), выдавали презервативы, лубриканты, выписывали направления к врачам.
"Раньше девочка собирала со всей конторы карточки, приезжала к нам, отдавала 10-15 штук и мы выдавали на всех. После того, как появились [объявления о продаже] на "Авито", мы ввели жесткое правило: "Сама приходишь и получаешь лично в руки", – объясняет сотрудница "Розы" Мария Лапина. – Мы не хотели, чтобы наш проект превратился лишь в "бесплатные презики". Но главное, когда приезжают к нам в низкопороговый центр – это важнее".
Глава организации соглашается: "Девочек [секс-работниц] сажают на крючок страха. Основная задача проекта – победить этот страх. Им не страшно приходить сюда [в низкопороговый центр], им не страшно ходить к нашему доктору. Им не страшно разговаривать об их проблемах, мы учим, как себя защищать в рамках существующих законов, как себя вести, когда пришли с "контрольной закупкой" (сотрудники правоохранительных органов приходят в салоны и пытаются взять девушек с поличным –прим.ред.), что писать в протоколе, как вести себя на суде".
С 2015 года "Серебряная Роза" поставила себе цель: 80% подопечных должны приходить к ним, в низкопороговый центр. "Мы предоставляем безопасное пространство, – говорит Маслова – там, где от тебя не отворачиваются и не осуждают. Не важно: женщина, мужчина, трансгендер, мигрант, – плевать. Если ты оказываешь сексуальные услуги за деньги, мы тебя любим, приходи, у нас есть, что тебе предложить".
Она отмечает, что необходимо научить делать первый шаг – обращаться за помощью: "Тебе нужны презервативы – ты за ними приехала, поддержка – ты за ней приехала, нужна группа – приехала. Нужен психолог – тоже".
Правозащитники гордятся тем, что им практически удалось реализовать стратегию "90-90-90": около 90% охваченных ими секс-работниц знают свой статус, 90% из тех, кто "плюсанул", поставили на учет – кроме мигранток, так как "они уезжают и прикрепляются к медицинским учреждениями у себя на родине". 90% из тех, кому необходима терапия, начали ее принимать. В организации есть и собственная группа помощи для девушек, принимающих терапию.
Секс-работники и мигранты относятся к наиболее уязвимым группам населения. Завлечь мигрантов в секс-работу достаточно легко.
Покровский объясняет, что секс-работники и мигранты относятся к наиболее уязвимым группам населения. Он объясняет это, в частности, тем, что зачастую для мужчин и женщин, находящихся в другой стране, секс-работа оплачивается лучше, чем неквалифицированный труд.
Академик подчеркивает необходимость особой работы с этими ключевыми группами: "Они [мигранты] могут быть крайне мало осведомлены относительно проблем и опасностей, связанных с секс-работой. Они могут приезжать из отдаленных сельских мест, где ничего не слышали про ВИЧ-инфекцию".
Эффективная помощь секс-работницам и профилактика невозможны без интеграции и совместной работы с организованным секс-бизнесом. Сотрудники “Серебряной Розы” выстроили эти связи, зашли "внутрь": в бордели и салоны.
Система секс-бизнеса многосоставная, в нее включены: непосредственно работницы, их водители, охранники, менеджеры, рекламщики, хозяева – те, кому они платят, те, кто их крышует. У "Розы" есть доверенные администраторы салонов, которые приезжают и получают те же презервативы и лубриканты на своих работниц.
"Из 1500 секс-работниц африканок, которые есть в Питере, 800 прошли через нас. И они все протестированы"
"Из 1500 секс-работниц африканок, которые есть в Питере, 800 прошли через нас, – демонстрирует эффективность работы Маслова. – И они все протестированы. Без связки и взаимоотношений [с бизнесом] мы бы никогда не смогли этого добиться. За последние 2,5 года у нас из 800 девочек "плюсанули" всего две. А еще в 2012 году из 60 человек "плюсанули" 20. Африканки приезжают за презервативами сами. Они берут направление к доктору и действительно к нему ездят. У меня гинеколог знает английский и французский, она пять лет отработала в миссии в Африке, была первым гинекологом в городе, к которому я отправляла всех позитивных женщин".
Пять лет назад Мира (имя изменено – прим.ред) приехала из Нигерии. Она работает в маленьком салоне, у нее не так много коллег. Ее клиенты: и русские, и мигранты, но в основном – узбеки.
"Да, кто-то колется, кто-то кокаин нюхает, кто-то травку курит. Да, и мы все это видим, на наших глазах происходит. Но, вы не подумайте, что все такие", – говорит Мира.
Про "Серебряную Розу" Мира узнала давно, около трех лет назад, еще когда работала в другом салоне. А с этого года она ходит в низкопороговый центр. Женщины, работающие тут, дают Мире советы, интересуются, делала ли она тест, регулярно выдают медицинские направления.
Мира плохо говорит по-русски, языком нашей коммуникации стал ее родной английский. Но слово "ВИЧ" она хорошо понимает и на русском языке. Тут же активно включается в беседу.
"Я два раза за год проверялась. Все женщины, с которыми я работаю, они проверяются, но изначально не все знают про ВИЧ. Администраторы [салона] никогда не просили у меня справку. Но я слышала историю о том, как одну девочку брали с собой в клубы на ночь. А потом у нее нашли заболевание (не ВИЧ-инфекцию) и попросили уйти".
Клиентов она всегда просит использовать презерватив, поэтому МИра считает, что опасаться ей не за что.
Стоимость услуги – от 500 рублей, в день у каждой работницы по 20-25 клиентов.
Салоны делятся и по ценовой категории, и по национальности работниц и клиентов, но большинство – смешанные. Важное достижение активисток "Розы" – за последний год они вошли в "шторки". Это полуподвальные или подвальные помещения, где стоят 20-30 кроватей, отгороженных друг от друга шторами. Один-два туалета, один душ. В основном, они ориентированы на мигрантов. Стоимость услуги – от 500 рублей, в день у каждой работницы по 20-25 клиентов.
Те, кто работают не в бизнесе ("индивидуалки"), тоже обращаются в "Розу" за помощью. Но их всегда немного – не более 10% от общего количества работниц. Так как они привыкли жить на самообеспечении, им важнее получить не презервативы и лубриканты, а безопасное пространство, принятие, психологов и юристов.
По мнению сотрудников "Серебряной Розы" до половины всех работниц – мигрантки.
География такова: больше всего женщин из Узбекистана, много из Украины, Нигерии, Конго, Кении. Совсем мало – из Беларуси, Казахстана и Киргизии. Из Таджикистана, Азербайджана и Северного Кавказа нет совсем.
В общественной организации объясняют распределение стран так: с постсоветского пространства едут, потому что у всех один общий язык – русский. Африканки считают Россию цивилизованной страной, где можно легализоваться.
"В Узбекистане очень распространен вид проституции, который называется "за базар". Это оказание услуг не за деньги, а за продукты"
"В Узбекистане очень распространен вид секс-услуг "за базар", – рассказывает Маслова. –Мужчина не платит женщине, а ведет её на базар, покупает продукты"
Когда в Петербург начали массово приезжать узбечки, они опустили цены на секс-услуги. И сейчас средняя стоимость услуг – 1500 рублей за час. Салоны со стоимостью 2500-3000 рублей уже редкость, ну а 5000 рублей – почти запредельная сумма. При том что чаще всего в салонах работают по схеме 50/50, то есть половина уходит владельцам заведения. На фоне этого начал было разгораться жесткий межнациональный конфликт между узбечками и русскими, но "Серебряная Роза" его предотвратила разговорами и объяснениями.
Феруза (имя изменено – прим.ред) работает с тех пор, как приехала в Россию из Узбекистана. Легально на работу никуда не брали, а если и брали – то платили копейки, денег на жизнь катастрофически не хватало. Два года назад знакомая дала Ферузе телефон администратора салона.
Феруза, в отличии от многих соотечественниц, совершенно не боится встретить "своих мужчин": "Мне кажется, мужчинам из Узбекистана вообще наплевать, они приехали на работу сюда. Чем их соотечественники занимаются – по барабану".
Феруза давно ходит в "Розу" – в первую очередь за психологической и моральной поддержкой. К тому же, здесь дают презервативы, направления, тут же тестируют, отправляют к доверенным врачам в государственные клиники.
"Новенькие", как правило, появляются раз в месяц. В основном, это студентки или те, кто ищет подработку.
Клиенты Ферузы никогда не рассказывали о своем ВИЧ-статусе. Феруза знает, что инфекции не передаются воздушно-капельным путем, но если девочку-коллегу проверили, то становится спокойнее: "Все равно же спим, едим, работаем в одном помещении".
"Новеньким" в салонах объясняют, как передается вирус, что делать, если произошел незащищенный контакт, рассказывают про постконтактную профилактику. "Новенькие", как правило, появляются раз в месяц – в основном, это студентки или те, кто ищет подработку.
Феруза ни раз сталкивалась с просьбой "без презерватива". Многие громогласно утверждают, что справка есть. Но Феруза считает, что соглашаются только те, кто жадны до денег, и те, кто не думает о своем здоровье.
В организации отмечают, что в низкобюджетных борделях, ориентированных на трудовых мигрантов, выше передача ВИЧ.
У многих проблемы с документами, видом на жительство, разрешением на работу. Из-за этого – трудности с получением медпомощи и АРВ терапии. С мигрантками работают над принятием диагноза. Для многих из них обретение ВИЧ – большое потрясение, ведущее за собой проблемы и вопросы. Домой ведь все равно возвращаться и принимать там терапию. Но что говорить дома?
Клубок проблем образуется в том числе из-за низкого уровня сексуальной грамотности, страха любой системы, в том числе медицинской, боязни осуждения.
На вопрос об уровне сексуального просвещения, Маслова со словами "пойдем, покажу" ведет нас в приемную комнату, достает с подоконника большую синюю коробку, обитую мягкой тканью. В одной из стенок вырезано большое отверстие в форме сердца, внутри закреплен фаллоиммитатор.
"На третьем клиенте в день вагинальный секрет уже не выделяется. И тогда любой половой акт становится травматичным"
"Начинаем с самого простого: "Детка, расскажи, как ты надеваешь презерватив?" И вот на этой чудесной ноте, ты понимаешь, что 30% презерватив правильно надевать не умеют, сексуального обучения никто не получал. – рассказывает она. – А дальше спрашиваешь: "Ты смазку-то используешь?" И объясняешь, что на третьем за день клиенте смазка уже не выделяется. И тогда любой половой акт становится травматичным. Через эти микротрещинки и поступает любая инфекция. С узбечками есть еще один нюанс: они берегут девственность. И все услуги, которые она оказывает, – анальные".
В подвал "Розы" приходят две женщины, согласившиеся побеседовать с журналистами. Обе приехали из Узбекистана, долго разговаривают с фотографом, не хотят, что родинки были видны на снимках.
Соня (имя изменено) родилась в Андижане, а выросла на Алтае, три года назад переехала в Петербург. Начала работать уборщицей. Хозяин одной из квартир впервые предложил ей секс за деньги. Свободное время она начала проводить в салоне, где платят по 2500 рублей. Потом была вынуждена оттуда уйти, встретила своего знакомого. На тот момент она была замужем, есть дети, не хотелось, чтобы они узнали. Перешла работать в контору "подешевле".
Официально она работает в магазине "Дикси", а два раза в неделю приходит в салон. Она называет это "свободным графиком". Соня делает вывод про свою работу: «И кайф получаешь, еще и деньги за это дают (хохочет). А деньги никогда лишними не бывают. Тем более сейчас. Ведь, с мужем развелась, ребенка-то чем-то надо кормить".
Соня часто проводит профилактические беседы со своими коллегами помладше, ведь не многие знают, что такое ВИЧ, по наивности соглашаются без презерватива, Соня проводит собрания: "Не давайте без презика! Свечи, хлоргексидин потом не помогут. Девочки, это мне уже 39, а вы еще молодые, у вас вся жизнь впереди".
Клиентам, как правило, вообще наплевать на ВИЧ-статус девушки. Один клиент пытался убедить Соню, почему без презерватива – безопасно: "Ну ты чего, у меня жена дома и ты, больше никого нет!"
Зачастую у ВИЧ-активистов возникают проблемы и коммуникативные. Как отмечают в "Серебряной Розе", если девушки из Узбекистана младше 20 лет, то чаще всего они плохо говорят по-русски. В качестве волонтерок-переводчиц выступают несколько работниц-узбечек. Проще что-то объяснить узбечке, труднее – африканке. По словам сотрудников организации, порой приходиться прибегать к терминологии: "Писька, доктор, надо?". Что такое "писька" и "доктор" – знают все.
"Писька, доктор, надо?"
"А найдется ли в государственной системе врач, который вот так будет готов их принимать и говорить на их языке, – риторически вопрошает Маслова. – Нет! Поэтому работа на базе сообщества может делаться только самим сообществом. У меня, знаешь, кто лучше всего мотивирует использование презервативов? Те, кто цепанул ВИЧ-инфекцию, когда клиент снял презерватив". При этом она добавляет, что не встречала еще ни одну секс-работницу, которая бы сама предложила клиенту секс без презерватива. Все по инициативе клиента.
С одной из работниц, которая не говорит по-русски, случилось недопонимание. Мы перевели через гугл-переводчик вопрос: "Вы знаете, что такое ВИЧ?". Она в ответ перевела с узбекского на русский: "Я очень хорошо разбираюсь в генетике". На этом диалог зашел в тупик.
Наргиза (имя изменено – прим.ред.), сперва согласившаяся на общение с журналистами, сказала, что говорить будет только в маске. Не хочет, чтобы ее увидел муж. Она много чего боится, в организацию приезжает только на такси. Говорит, что в данной индустрии работает из-за нужды.
К Чемпионату мира по футболу правозащитники ожидали "зачистки" секс-работниц. Маслова проводит аналогию с "зачисткой" города к 300-летию Петербурга: "Тогда уличных девочек вывозили в область, раздевали, бросали в лесу, избивали или убивали. Это акты устрашения. Мы же все время потемкинские деревни строим, у нас все должно быть красиво".
Сейчас в городе борются с рекламой секс-услуг, закрытием сайтов в интернете, специализированных журналов, закрашиванием объявлений на асфальтах. По словам сотрудников "Розы", к борьбе подключился Смольный, ежедневно ставя до 500 номеров телефонов салонов на автодозвон. Но даже если блокировать сайты в интернете, реклама снова вылезет в офлайн: на улицу, на заборы, тротуары и водосточные трубы, считают в "Розе".
Еще одна серьезная проблема у секс-работниц – одиозный преступник и бывший боец смешанного стиля Вячеслав Дацик и его последователи – неонацисты. 18 мая 2016 года Дацик вместе с несколькими активистами ворвался в салон на Васильевском острове и угрозами заставил 11 обнаженных работниц и одного клиента идти по улице до отделения полиции.
"Меня встряхнуло 18 мая 2016 года очень сильно, – вспоминает Маслова, – я поняла, что в мой город вошел нацизм. Мы реально бились не на жизнь, а на смерть. За день до суда, правда не знала, чем он закончится и доеду ли я домой. У меня было ощущение, что завтра не будет. Понимала: нас или ломают, или мы выстоим. Знаю, как страшно было давать показания девчонкам. Когда мы приезжали на оглашение приговора. Стояла толпа перед входом в рамку: половина была наших девчонок, вторая половина – молодые нацики от 16 до 20 лет, абсолютно пустыми глазами. На рамке у них изъяли 18 ножей”.
Феруза одно время работала в салоне, на который совершили налет. В Петербурге, по ее словам, в основном промышляют дагестанцы: заходят как клиенты, но у кого-то нож, у кого-то пистолет, начинают кричать, класть всех лицом в пол. После этого они забирают деньги, украшения, прочие ценные вещи и уходят. На первый салон совершили налет два раза, администратор призвала ничего не делать, в полицию ни в коем случае не идти: прошло, живы, да и ладно.
Еще одна серьезная проблема у секс-работниц – одиозный преступник и бывший боец смешанного стиля Вячеслав Дацик
После этого Феруза перешла в другой салон, а именно туда позже пришел Дацик. В новое место работы сначала зашли двое, как обычные клиенты. Потом по монитору увидели, что идет подкрепление, тут же вызвали полицию, но полиция, как только увидела Дацика, развернулась и уехала. Несколько девочек хотели сесть к ним в машину, чтобы хоть как-то уберечь себя, а они лишь заблокировали двери. Феруза и коллеги вызвали второй наряд полиции. Когда приехала другая машина полиции, Дацик уверенно им ответил: "Я уже веду проституток в участок".
Феруза вспоминает этот момент: "Мы пешочком шли. Было стыдно ужасно, потому что где-то еще магазины работают, рестораны, люди в окна смотрят, кто-то на камеры снимает, кто-то говорит: "И правильно, так и надо". Кто-то в шоке. Сначала в один участок нас привезли, потом в другой участок повезли. Полицейские смеялись, с издевками. Никакого сочувствия. Не прикрыться было нельзя, ничего. Нас загнали в одну комнату, ни воды ничего не дали. Единственное, что разрешали – покурить и все. Потом нам привез простыни администратор салона. Мы в простынях ходили на допросы, расспросы. И утром уже "Серебряная Роза" привезла нам одежду, еду на всех, позже адвокаты пришли. Я ходила на суды, давала показания. Многие боялись ходить в суд, давать показание, даже на вторичный допрос. Отказывались. Потому что страшно. Потому что есть адреса и информацию кто-то сливал"
В итоге, Дацику дали всего лишь 3,5 года, из которых два он уже отсидел. Но, по словам Ферузы, налеты на салоны продолжаются: то "нацики" нападут, то таджики, то дагестанцы устроят грабеж.
"Роза" готовит памятки, как вести себя с полицией. Сотрудницы рассказывают про 51 статью Конституции, потому что многие не знают, что можно не свидетельствовать против себя.
"В их [сподвижников Дацика] действиях – чистая корысть, а все заявления — пиар. Дацик же со СПИДом "борется", поэтому меня и накрыло, что СПИД-сервисные организации нас не поддержали в борьбе с ним. Как вы понимаете, сейчас он борется с проститутками, а следующими будете вы", – резюмирует глава "Розы".
В движении секс-работниц считают, что для профилактики ВИЧ среди мигранток необходимо создать фонд, который бы позволил получать полный спектр услуг: от тестирования до лечения. Границы закрыть невозможно, а право на здоровье – основа других гражданских прав. Следовательно, профилактика ВИЧ идет параллельно с человеческим достоинством, убеждены в организации. По их мнению, профилактика ВИЧ должна основываться на "триединой системе": сервисная часть – профилактика, преодоление правовых барьеров и усиление самого сообщества.
"Наиболее эффективный метод борьбы с распространением заболеваний, передающихся половым путем, – легализация проституции"
Покровский перечисляет следующие меры по борьбе с распространение ВИЧ: базовую профилактику среди населения, дополнительное обучение о том, как не инфицроваться ВИЧ для "любых мигрантов, которые въезжают в нашу страну". Кроме того обязательна работа непосредственно с секс-работниками, которая "очень сложна" из-за множества разных работников: кто-то работает на улице – тогда надо применять аутрич, выходить на места их работы. К тому же еще один риск секс-работников – потребление наркотиков.
"Конечно надо и каким-то образом работать и с организованной проституцией, – продолжает Покровский. – У них самих должен быть интерес, чтобы их клиенты и работницы не подвергались риску инфицирования. Но наиболее эффективный метод борьбы с распространением заболеваний, передающихся половым путем, – легализация. Введение мер, которые позволили бы оказывать медицинские услуги этому контингенту".
В "Розе" подчеркивают, что в России нет профилактики, потому что существует две статьи: "Занятие проституцией" и "Получение дохода от занятия проституцией, если этот доход связан с занятием другого лица проституцией".
"Пока это все криминализировано, государство не будет делать профилактику среди преступников, а нас считают преступниками, – рассуждает Маслова. – Они [власти] даже худо-бедно дают президентские гранты и городские субсидии на профилактику в местах лишения свободы и тестирование. Но признать необходимость поддержки и качественных, эффективных программ профилактики среди каких-то проституток государство не может”.
Правозащитники из "Розы" уверены, что административная статья рождает целый пласт проблем, включая отсутствие доступа к медицинским услугам, средствам контрацепции, юридической защите. Они ратуют за качественную профилактику, основанную на научно-обоснованных данных. Но любая профилактика начинается с расширения прав и возможностей самого сообщества, причем как среди наркопотребителей, МСМ-сообщества, так и среди мигрантов и секс-работников.
Покровский приводит в пример Германию. Там, чтобы получить разрешение на работу в секс-бизнесе, необходимо пройти соответствующее обучение. А за нарушение против эпидемического режима разрешение могут вообще отобрать.
"Мы не ваш проект спасения, нас не надо спасать, – объясняет глава организации "Серебряная Роза". – Те, кто сюда приходят, получают услуги проекта и тестируются, а значит они могут решать [сами] за свою жизнь. Если ты человека превращаешь в жертву, значит лишаешь его возможности решать в своей жизни все, что угодно. Нельзя работать с людьми, основываясь на треугольнике спасателя. Спасать надо только либо того, кто прикован к батарее, в бессознательном состоянии, либо ребенка. А я ни разу за 15 лет работы не встречала такого. С позицией "над" (когда "спасатель" ставит себя выше "жертвы") ты не можешь ничего делать эффективно".
