Прогрессивные и репрессивные страны в сфере профилактики ВИЧ
Впервые попытку классифицировать страны по уровню профилактики ВИЧ среди потребителей инъекционных наркотиков предприняли доцент кафедры эпидемиологии общественного здравоохранения Лондонской школы гигиены и тропической медицины Люси Платт с коллегами.
Они разбили пятьдесят государств европейского региона на категории, взяв не очень большое количество индикаторов. Получилось что-то наподобие тепловой карты, показывающей, насколько плохо или хорошо обстоят дела в конкретном государстве, рассказывает кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Международного центра экономики, управления и политики в области здоровья НИУ ВШЭ Петр Мейлахс.
Российский ученый решил сделать более подробный индекс и занялся этим еще в 2015—2016 годах. Изначально он, как и Платт, рассматривал только европейские страны, но после объединения с иностранными исследователями (Эриком Севиньи и Мохаммедом Явад Фейзоллахи из Университета Джорджии в США, а также Мохамедом Реза Амини из Tarbiat Modares University в Иране) решил изучить общемировую ситуацию. Всего в выборку вошли 105 стран.
«Сейчас появилась интервальная шкала. Мы можем не просто сказать, к какой категории относится каждая страна, а именно [обозначить], какое она занимает место. [Люси Платт с коллегами] просто сделали некий пробный индекс, а я решил из этого сделать более развернутый, более методологически выверенный инструмент», — объясняет Петр Мейлахс.
Методология исследования включает шесть индикаторов: программу обмена игл и шприцев, метадоновую терапию, меры по тестированию и лечению наркозависимости, информацию и образование, мониторинг и оценку, правовой и политический климат. Как комментирует Мейлахс, результаты показались исследователям важными и ценными, поскольку они подтверждают уже существующие (но не доказанные цифрами) представления о ситуации с профилактикой ВИЧ среди людей, употребляющих инъекционные наркотики.
В то же время исследование показало, что программы профилактики ВИЧ реализуются не только в богатых западных странах. Так, пятое место индекса занял Кыргызстан, в котором есть много программ по снижению вреда и обмену шприцев, заместительная метадоновая терапия. По мнению Мейлахса, эта страна может служить примером для Российской Федерации, где эти меры отсутствуют или слабо развиты.
Если обобщать ситуацию в других постсоветских странах, то она тоже очень разнится. «Есть Прибалтика, которая член Евросоюза. Есть Молдавия и Кыргызстан. Поучиться у Украины нам бы тоже не помешало. Это небогатые, бедные страны, которые не испугались денег западных доноров. Не испугались проводить те профилактические меры, которые признаны мировым научным сообществом как эффективные», — рассказал в интервью «СПИД.ЦЕНТРу» исследователь.
Россию и Беларусь Мейлахс относит к репрессивным странам. Причем в России ситуация даже хуже, поскольку у нас запрещена метадоновая терапия (в Беларуси есть небольшие пилотные программы). Сам факт наличия заместительной опиоидной терапии символически важен: значит, не нужно менять законодательство, а меры достаточно просто масштабировать.
Одним из важных аспектов методологии исследования стало то, что оно не показывает ситуацию с наркополитикой в целом. Страны на нижних строчках рейтинга могут не развивать рассматриваемые программы потому, что в этом государстве в принципе не распространены инъекционные наркотики. Так ситуация обстоит, например, в Японии (104-е место индекса), где чаще употребляют стимуляторы амфетаминового ряда, добавляет Мейлахс. А в России, как и во многих либеральных западных странах, проблема потребления инъекционных наркотиков стоит остро.
«Собственный российский путь»: профилактика без профилактики
Согласно ВОЗ, программа обмена игл и шприцев — одна из ключевых в сфере профилактики ВИЧ среди потребителей инъекционных наркотиков. Осуществляют ее в том числе в низкопороговых пунктах. В рамках программы снижения вреда от человека не потребуют, чтобы он отказался от наркотиков здесь и сейчас. Его научат не использовать чужой грязный шприц и не передавать никому свой, за счет чего снизится риск распространения ВИЧ в ключевой группе.
Эти достаточно простые и понятные действия позволят государству сэкономить деньги на потенциальное лечение человека, сказал в разговоре со «СПИД.ЦЕНТРом» заместитель генерального директора БФ «Гуманитарное действие» Алексей Лахов. В случае если наркопотребитель заразится через иглу, ему придется пожизненно принимать терапию, предоставляемую государством. Поэтому такая программа имеет прямую экономическую выгоду для страны.
«С гуманистической точки зрения это тоже очень важная программа. Человек попадает в такое место [в низкопороговый пункт — прим. ред.], где его никто не осуждает, не порицает за его наркопотребление. Никто ему не говорит о том, что ты вот сегодня употребил, а завтра ты обязательно должен прийти, не употребив. То есть человеку, по сути, просто предоставляются базовые услуги какие-то. Чистые шприцы, презервативы, экспресс-тестирования, вода стерильная, салфетки спиртовые, мази. Базовые какие-то вещи, которые тем не менее позволяют чувствовать себя человеком», — поясняет эксперт.
До 2008 года на территории России действовало около ста программ обмена игл и шприцев, продолжает Лахов. По некоторым данным, они функционировали, в том числе, в рамках национального проекта «Здоровье» — одной из программ по повышению качества российского здравоохранения, стартовавшей 1 января 2006 года. Российские врачи и другие специалисты ездили на стажировки в другие страны, участвовали в международных конференциях, и вопросов о том, нужна ли профилактика ВИЧ среди наркопотребителей, не возникало.
«К сожалению, с тех пор много воды утекло, и ситуация изменилась коренным образом, — говорит Алексей Лахов. — Теперь мы имеем, что на сайте Министерства иностранных дел в 2018 году было сделано заявление: программы снижения вреда в России не поддерживаются никак, ну и в целом это прямая дорога к легализации наркотиков. Но, конечно же, это не так. У специалистов нет единого мнения, почему [ситуация так изменилась]. Это связано, скорее, с каким-то таким общим трендом на то, что Россия сама знает, как ей бороться с ВИЧ-инфекцией».
На сегодняшний день комплексные программы обмена игл и шприцев действуют всего в пятнадцати регионах страны, и наиболее эффективной оказывается низкопороговая негосударственная помощь. Несмотря на то, что в России принята межведомственная программа по профилактике ВИЧ в ключевых группах, на местах она исполняется по-разному. Профилактика ВИЧ среди наркопотребителей также упоминается в Стратегии государственной антинаркотической политики до 2030 года, однако там эта деятельность практически не конкретизирована.
«По большому счету, она остается на откуп самим регионам. Как они решат антинаркотическую деятельность построить, так и будет. Допустим, в Санкт-Петербурге на сегодняшний день действуют четыре программы обмена игл и шприцев. При этом если бы наш мобильный пункт не выезжал и в Ленинградскую область тоже, там такой программы вообще бы не было. В Москве такая программа функционирует только на базе мобильного пункта Фонда имени Андрея Рылькова. На базе государственных учреждений ее нет», — рассказывает Лахов.
Подобным образом обстоит ситуация и в других частях страны. Где-то признают важность профилактики ВИЧ в ключевых группах, и правительство выделяет гранты и субсидии на работу подобных программ, поддерживает НКО и функционирование низкопороговых пунктов. В большинстве же регионов программы обмена игл и шприцев отсутствуют, а деньги тратятся на профилактику ВИЧ среди общего населения.
Действовать по науке
Профилактика ВИЧ среди наркопотребителей, как и помощь им, не должна идеологизироваться, полагает Петр Мейлахс. В рамках индекса, который он составил вместе с коллегами, речь идет не о либеральности тех или иных стран, а об эффективности принимаемых ими мер в сфере профилактики ВИЧ. А результативность программ доказывается исследовательским путем.
«В этом смысле все, что нужно было бы Российской Федерации, — это просто действовать по науке. Вот есть научное сообщество, есть определенные наработки, которые, опять же, без всякой идеологии были доказаны. Причем необязательно в либеральных западных странах, но и в Таиланде, в Китае. В Иране, например, тоже стране не самой либеральной. А в Иране программы обмена шприцев очень широко распространены», — поясняет Мейлахс.
Хотя Россия ссылается в своей антинаркотической деятельности на документы ВОЗ, далеко не все рекомендации действительно исполняются. Программа обмена игл и шприцев есть, но не реализуется в достаточном объеме и к тому же отсутствует в тюрьмах. А метадоновая заместительная терапия с самого начала была запрещена. На постсоветском пространстве такой же запрет действует только в Туркменистане.
Что касается других показателей глобального индекса профилактики ВИЧ среди наркопотребителей, то в России ведется просветительская и образовательная деятельность (преимущественно в виде распространения информационных материалов), а мониторинг ситуации ведут, в частности, Минздрав и Роспотребнадзор. Из слабых сторон — то, что они не оценивают распространенность ВИЧ именно в ключевых группах. Политический климат, в свою очередь, оставляет желать лучшего.
«В антинаркотической стратегии до 2030 года речь идет о реабилитации, ресоциализации наркопотребителей, создании нетерпимой к наркопотреблению среды, запрете на наркопропаганду, — комментирует Лахов. — Это настолько широко может трактоваться, что даже какие-то материалы по профилактике ВИЧ-инфекции среди наркопотребителей тоже могут считаться своего рода пропагандой. Поэтому, конечно, нужно смотреть, когда эти законы будут приняты, как это вообще отразится на нашей работе [фонда «Гуманитарное действие»] и на работе других организаций».
