Общество

«Я думаю, это позор». Философ Питер Сингер — о глобальном распределении вакцин в эру ковида

Профессор биоэтики Принстонского университета Питер Сингер — один самых ярких представителей движения эффективного альтруизма. Убежденный вегетарианец, специалист в области прикладной этики, автор важнейших книг о благотворительности и правах животных рассуждает на актуальные темы — справедливо ли распределены вакцины от ковида, кто должен нести ответственность за нехватку препаратов в бедных странах, а также вспоминает о жизни родителей в эпоху пострашнее пандемии — фашизма.

За пределами современной философии Сингер известен, прежде всего, книгой в защиту прав животных Animal Liberation. А идеи другой его известной книги The Life You Can Save («Жизнь, которую вы можете спасти») повлияли на благотворительные кампании Уорена Баффета, Билла и Мелинды Гейтс.

— Задумывались ли вы о философском значении пандемии?

— Меня волнуют конкретные вопросы. Как нам следует распределять вакцины? Оправдано ли введение локдаунов? Если нам не хватает на всех респираторов и коек в отделениях интенсивной терапии, должны ли мы отдавать предпочтение тем, кто моложе и, следовательно, будет дольше жить? Или же мы должны помочь людям старшего возраста, у которых есть такие же потребности, но продолжительность жизни которых короче. Я думаю, пандемия коронавируса заострила эти вопросы и вынудила нас ответить на них. Не то чтобы до пандемии люди, которым мы могли помочь, не умирали от болезней, которые можно вылечить. Пандемия сильно повлияла на нас, но она не убила столько людей, сколько умирают каждый год по причинам, связанным с нищетой.

— Я удивился, обнаружив, что вы писали о пандемиях еще в 2015 году в книге The Most Good You Can Do. Там вы развивали идею о том, что риск пандемий связан с тем, как мы обращаемся с животными.

— От животноводческих ферм исходят две угрозы здоровью населения. Одна из них хорошо изучена — это устойчивые к антибиотикам бактерии, развитию которых способствует систематическое скармливание антибиотиков животным.

Мысль о пандемиях была, скорее, теоретической, но в 2009 году, когда мы получили пандемию свиного гриппа, затронувшую напрямую свинофермы, я начал иногда говорить и об этом риске.

Я стал вегетарианцем исключительно из-за беспокойства о том, как мы обращаемся с животными. Затем пришло изменение климата. И хотя сперва казалось, что причина только в сжигании ископаемого топлива, впоследствии выяснилось, что мясная промышленность тоже вносит свой значительный «вклад».

Так что у вас появляется дополнительная причина не есть мясо или стать веганом. А с пандемией появился еще один существенный повод завязать с мясоедством.

— Подавляющее большинство вакцин зарезервировано богатыми странами. Так, сотни миллионов доз достались США и Европе. Интересно, что вы думаете об этом и можно ли что-то с этим поделать?

— Я думаю, что это позор. Особенно учитывая относительно невысокую потребность некоторых богатых стран в вакцинации. У нас, в Австралии, очень немного случаев заражения ковидом, однако мы заказали более чем достаточно доз вакцин, чтобы привить каждого жителя.

— Кто должен нести ответственность за справедливое распределение вакцин?

— У нас нет мирового правительства, мы живем в мире суверенных государств, и они должны объединиться, чтобы справедливо  распределить бремя ответственности между богатыми странами. Точно так же мы объединились в Парижском соглашении, чтобы попытаться справедливо распределить бремя выбросов парниковых газов. Всемирная организация здравоохранения предлагает схему более справедливого распределения вакцин, и я думаю, что правительства должны согласиться.

Фармацевтические компании могут также сыграть важную роль, удешевив вакцины или позволив странам с низким уровнем дохода производить дженерики. Однако нельзя рассчитывать на благотворительность со стороны фармкомпаний.

Система патентования поощряет продажу препаратов состоятельным людям и не поощряет обеспечение лекарствами людей, которые не могут их себе позволить. В качестве альтернативы был предложен механизм под названием Health Impact Fund. Предполагается, что государства будут вносить в фонд средства, которые будут расходоваться в той мере, насколько тот или иной препарат снижает глобальное бремя болезни. В этом случае у фармкомпаний будет стимул разрабатывать лекарства, которые помогут наибольшему числу людей по всему миру.  

— Как ваша семья оказалась в Австралии?

— Оба моих родителя жили в Вене в 1930-х. Им обоим было около 30 лет, когда Гитлер пришел в Австрию, и оба они были евреями. Очень быстро они осознали, что в Австрии у них не было будущего. Евреи не могли владеть бизнесом. Моя мать тогда только получила диплом медика. Нацисты разрешали еврейским врачам лечить только еврейских пациентов.

Не думаю, что они понимали, по крайней мере, на том этапе, что их могут убить. Мой отец писал дяде в США: «Не могли бы вы  помочь мне и моей жене?» На что дядя ответил: «Я бы рад помочь тебе, но, к сожалению, поскольку я не знаком с твоей женой, я не могу помочь ей».

Очевидно, отказ стал ударом для них. 

Моя мать потом рассказывала, как встретила австралийца, приехавшего в Австрию покататься на лыжах. Он был католиком ирландского происхождения. Очень поддержал родителей и помог сделать им визу. Так они переехали в Австралию. Когда я был ребенком, мы ездили навестить этого мужчину, Джерри Донована, в Мельбурне.

Из моих четырех бабушек и дедушек лишь мать моей матери пережила Холокост и приехала в Австралию как раз тогда, когда я родился, в 1946 году. Мы были очень близки. Со временем у нас появились другие друзья-евреи в Мельбурне, у некоторых из них на руках были вытатуированы номера. Тогда я не понимал, что это значит.

— История вашей семьи повлияла на ваше восприятие этики?

— Я уверен, что да, но не могу сказать, что осознавал это. Я точно осознавал отвращение к расизму и насилию. Я много читал о том, как фашизм пришел в Европу, о том, как был задуман и спланирован Холокост. Кто-то сказал мне: «Если вы знаете о страданиях, причиненных вашей семье, тогда вам легче сопереживать страданиям, причиняемым животным». То же самое говорил писатель Исаак Башевис Зингер. В одном из его рассказов персонаж говорит: «Для животных каждый день — Треблинка».

— В книге о вашем дедушке по материнской линии Pushing Time Away вы пишете, что он cошелся с вашей бабушкой отчасти потому, что его привлекали мужчины, а ее –– женщины. Это стало для вас открытием?

— Да, это было настоящее открытие. Я узнал об этом, только привезя в Австралию старые письма, которые мой дед писал бабушке. Я нашел целую стопку писем в квартире моей тети. Я читаю по-немецки, но этот устаревший стиль давался мне с большим трудом. Когда я попросил расшифровать для меня эти письма, я был совершенно ошеломлен. Я понятия не имел, что поводом для союза бабушки и дедушки стала гомосексуальность обоих.

— В книге «Жизнь, которую вы можете спасти» меня удивило, что вы защищаете право руководителей на высокие зарплаты. Вы также пишете, что неравенство является проблемой только до тех пор, пока оно приводит к угнетающим отношениям. Получается, неравенство само по себе не является чем-то неправильным.

— Я думаю, что для корпораций, бизнес которых оценивается в миллиарды долларов, разумно платить миллионы менеджерам, если те могут поддерживать такой уровень прибыльности. Поэтому меня не удивляет, что они так и поступают.

Если вы спросите меня: «Было бы лучше, если бы ни один генеральный директор не захотел получать пятьдесят миллионов долларов в год?» Я отвечу: «Да, это было бы лучше». 

Но я вижу трудности на пути подобных преобразований. Не только в культуре, но и в противодействии некоторым аспектам человеческой природы, которые подчеркиваются культурой и которые воспринимаются как естественные. Изменить это нелегко.

— В данном случае культурой поощряются личные интересы?

— Да, а также конкурентоспособность на рынке. И оценка дохода вместо социального блага, которое приносит ваша работа.

Написано немало книг, которые указывают на это и говорят: «Это нехорошо, и мы должны измениться». Но не похоже, что книги производят какой-то длительный эффект. Я пришел к выводу, что поощрение богатых людей, чтобы они отдавали проценты от своего дохода на благотворительность, — с большей вероятностью принесет какую-то пользу.

Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
Google Chrome Firefox Opera