После начала боевых действий в Украине у многих людей разрушился привычный образ жизни — они потеряли стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Все это осложняется бесконечным потоком токсичных новостей из СМИ и агрессией из соцсетей. В такой среде неизбежны негативные последствия и для интимной жизни. «СПИД.ЦЕНТР» узнал, как у людей меняется уровень либидо на фоне стресса и как вернуть секс, если после 24 февраля он пропал из вашей жизни.
«Все в жизни как будто потеряло смысл, даже размножение»
Антон (имя изменено), 26 лет, фотограф:
— До 24 февраля мое либидо работало в режиме 24/7, даже утомлял свою девушку. Сейчас желание возникает где-то раз в неделю, и то не всегда. Апатия ко всему, в том числе к сексу. Все в жизни как будто потеряло смысл, даже размножение во всех его проявлениях. Постоянно ловишь себя на мысли — а зачем, если в один момент все может рухнуть?
Кроме того, неподалеку от моего дома стратегическая авиачасть. Оттуда каждый день с утра до ночи вылетают военные самолеты. В новостях их называют «высокоточным оружием воздушного базирования». А потом видишь фотографии разрушенного Львова, Одессы, Мариуполя. В детстве я с таким восхищением смотрел на эти самолеты. А сейчас понимаю, что они прилетают с целью убийства мирных людей, которые просто сидели у себя в квартире, а потом их дом сложился как карточный домик. После этого о себе и своих удовольствиях как-то не думаешь.
Да и в собственной жизни неразбериха, неопределенность во всем. После 24 февраля я сразу же уволился. Не мог продолжать работать фотографом в пуле одного крупного чиновника. Я ни разу не пожалел об этом, но по финансам вернулся на уровень 2018 года. Пытаюсь найти заказы на съемки, но, конечно, с этим сейчас сложно.
«Людям в такие моменты не до секса. И это нормально»
Cексолог и клинический психолог Mental Health Center Евгения Смоленская объясняет, что из-за стресса либидо может как угнетаться, так и стимулироваться. В большинстве случаев — все-таки снижается.
Евгения Смоленская, сексолог и клинический психолог Mental Health Center
«Мы эволюционно потомки тех существ, которые в ответ на опасность подавляли всякую развлекательную активность, в том числе и репродуктивную потребность, — отмечает Смоленская. — Поэтому если наш мозг опознает ситуацию как опасную, запускается целый каскад реакций, которые подавляют желание. У мужчин падает тестостерон, меньше вырабатывается спермы. Адреналин, который вбрасывается в кровь, напрямую подавляет эрекцию. У женщин снижается количество эстрогена».
После 24 февраля привычная жизнь многих людей рухнула — кто-то принял решение уйти с работы, при этом не имея запасных вариантов, кто-то вовсе уехал из России и за короткий срок сменил несколько стран в попытках где-то зацепиться. Смоленская считает, что падение либидо в таких обстоятельствах — совершенно нормально:
«Это естественный ответ организма, когда есть более актуальные задачи — выжить, спастись, переехать, найти жилье. Людям в такие моменты не до секса. И это нормально. Когда быт наладится, появится некая определенность, то можно уже что-то делать для его возвращения. Повысить свое желание можно, если организовать себе интимность — поцелуи, объятия, нежность, совместный досуг. Это стимулирует и заставляет нас самих искать секс».
«Постепенно мы стали возвращать себе свою жизнь»
Михаил (имя изменено), 41 год, журналист:
— В первый месяц после 24 февраля секс казался совершенно неуместным. Для меня обычно это процесс, когда ты отрешаешься от действительности, концентрируешься на партнере, его и своих чувствах. Но с начала военной операции ощущение происходящего вокруг кошмара не покидает. Поначалу я не понимал, как можно заниматься сексом, когда рядом погибают люди?
Но постепенно мы стали возвращать себе свою жизнь, в том числе и интимную. Пока не так часто, как раньше. Мы специально увеличили промежутки между половыми актами, от этого желание как будто бы накапливается.
Когда секс стал возвращаться, я заметил в себе интересное изменение. У меня появилось больше жестких фантазий, стало хотеться более жесткого секса. Нет, я не делаю партнеру больно. Мы все обговариваем. Но я считаю, что секс нам нужен не только для того, чтобы быть друг с другом нежными, но и чтобы выплескивать свои напряжение и боль.
«Мозг адаптируется практически ко всему»
Врач-сексолог и психотерапевт Дмитрий Орлов отмечает, что к любому стрессу организм постепенно адаптируется, а это значит, что и интимная жизнь будет приходить в норму.
«Как бы страшно это ни звучало в нынешних условиях, но мозг адаптируется практически ко всему. Если либидо было снижено на фоне острого стресса, то при адаптации будет постепенно происходить возвращение к прежнему уровню», — говорит Орлов.
Дмитрий Орлов, врач-сексолог и психотерапевт
Однако, как подчеркивают сексологи, стоит различать последствия острого и хронического стресса. Последний вызывает истощение нервной системы, так как человеческий организм не рассчитан на долгие переживания.
«Наши предки, от которых нам досталась сложная нейрогуморальная система, в опасности либо довольно быстро погибали, либо спасались, после чего в состоянии эйфории им наоборот хотелось совокупляться. А мы в ситуации социального стресса, не связанного непосредственно с физической опасностью, можем жить годами и десятилетиями», — замечает Евгения Смоленская.
По ее словам, даже без военных операций и финансовых коллапсов люди постоянно живут в очень напряженной среде, поэтому истощаются. В ответ на это развиваются депрессии, тревожные расстройства, обостряются заболевания. Падение либидо в таких случаях — естественная реакция на ненормальные обстоятельства.
С этим соглашается и Дмитрий Орлов, подчеркивая, что хронический стресс оказывает разрушительное воздействие на организм в целом, а не только на сексуальную активность. За прошедшие два с половиной месяца ни Смоленская, ни Орлов не заметили роста обращений именно из-за снижения либидо, людей больше беспокоит их общее состояние — повышенная тревожность, нарушение сна, апатия.
Однако на стресс люди могут реагировать и повышением либидо. Такая реакция встречается реже и в основном в случаях острого непродолжительного стресса.
«Дошло буквально до нимфомании»
Ника, 30 лет, фотограф и художница:
— После 24 февраля либидо резко взлетело, дошло буквально до нимфомании, которую сложно контролировать. Я никогда в жизни такого не испытывала, я была полиаморкой, но не нимфоманкой. Была очень разборчива и сначала формировала эмоциональный контакт с человеком, а потом уже начинала хотеть его физически.
«Когда я увидела, как он эвакуирует людей, у меня просто сорвало крышу»
Думаю, изменения связаны с огромным стрессом, в первую очередь — от волонтерской работы. Я подсознательно не просто хочу снять напряжение, но и ищу близость, опору, нежность, любовь. Половых партнеров, конечно, стало больше, но на свидания я не ходила — времени на это нет. Спала с другими волонтерами, которых встречала на вокзалах, в центрах гуманитарной помощи и т. д. В первый месяц «спецоперации» я готова была просто бросаться на каждого волонтера и волонтерку, которые были мне привлекательны. Я стала постоянно флиртовать со всеми, чего никогда не делала раньше.
В целом паршивое чувство, когда очень сложно контролировать свое половое поведение. Особенно жалею, что занималась сексом с одним из бывших, причем в общественном месте. Но просто не могла удержаться. Это была неконтролируемая потребность.
Но с начала апреля все изменилось — либидо упало. Сейчас я вообще сухая даже во время секса с постоянным партнером, которого давно знаю. Возможно, это связано с тем, что я очень сильно влюбилась в другого — одного из волонтеров. Когда я увидела, как он эвакуирует людей, у меня просто сорвало крышу.
«Это не означает, что такие люди — психопаты»
Сексологи подчеркивают, что резкий скачок либидо не означает развитие сексуальных девиаций.
«Это происходит, когда человек интерпретирует сложную ситуацию как вызов, как приключение. И хотя это может действительно угрожать жизни, в этот промежуток времени он испытывает повышенное влечение. Но это не означает, что такие люди — психопаты», — говорит Евгения Смоленская.
«Либидо может подскочить у пар, которые вместе релоцировались»
Также она добавляет, что либидо может подскочить у пар, которые вместе релоцировались. Несмотря на то, что вокруг новые люди, новая страна и в целом много неопределенности, у таких партнеров появляются новые общие ценности, растет чувство единения. Это активирует парасимпатическую нервную систему, отвечающую за активацию необходимых для либидо спокойствия и расслабленности, после чего появляется желание заниматься сексом.
«Секс стал для меня едва ли не навязчивой идеей»
Ольга, 41 год, фем-активистка:
— Как и многие, после 24 февраля я приняла решение уехать из России. Это была недобровольная и внезапная эмиграция. За один день упаковала весь свой быт в рюкзак и уехала одна в страну, где никогда до этого не была и где с красным паспортом не то чтобы открываются все двери. Я разлучена со своими детьми, подругами и друзьями, очень сильно скучаю по России, особенно по Москве и Владивостоку. Опять же, грех жаловаться — мои дети живы и не сидят в подвале под обстрелами, но стресс есть стресс.
На этом фоне секс стал для меня едва ли не навязчивой идеей и любимым копинг-механизмом. Думаю, сейчас мое ментальное здоровье держится на сексе и хачапури.
«Думаю, сейчас мое ментальное здоровье держится на сексе и хачапури»
В целом у меня высокий уровень либидо. Но сейчас свиданий и партнеров стало больше. Почти все мои любовники в два раза младше меня и находятся на пике своей сексуальности. Соответственно, и чекапов на ВИЧ, гепатиты и другие заболевания — тоже. Есть пара бойфрендов, которые буквально приходят, раздеваются, после секса одеваются и уходят — и все это молча. Если они хотят выразить какие-то чувства ко мне или рассказать о каких-то желаниях, они пишут мне об этом между свиданиями. Но пару раз мне разбивали сердце, отвергая меня из-за моей немоногамности и секс-позитивности. Да, я не скрываю своего образа жизни, это часть моего фем-активизма. Откровениями о своей сексуальной жизни я наступаю на горло патриархальному мифу о том, как «должна» себя вести женщина.
Дополнительным стрессом для меня стало то, что из-за «спецоперации» многие правозащитные организации лишились финансирования, и теперь я много времени и нервов трачу на то, чтобы помочь женщинам с Северного Кавказа, страдающим от домашнего насилия, эвакуироваться из России. Это такой мой персональный ад. И да, каким-то парадоксальным образом это подстегивает мое либидо. Будто бы моя психика действует из идеи, что жизнь должна победить.
Иллюстрации: Надя Ще
Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
