Эпидемия

«Мой плюс — не тайна». Как девушка с ВИЧ судится из-за незаконного увольнения

О ВИЧ Александра Кундина узнала в психиатрической больнице, куда попала после разрыва с молодым человеком. Когда лечение подходило к концу, она услышала от врачей: «Мы не решили, выписывать вас или нет, у вас ВИЧ. И мы не знаем, что делать дальше». У девушки, как и у ее родных, получилось принять диагноз. В семье даже стали актуальны шутки про ВИЧ. Александра считала, что все люди умные, как ее парень, родители и друзья. Но в питерском ресторане, куда девушка устроилась работать, ее не поняли и не поддержали. Когда директор узнала о статусе девушки, она позвонила и сказала: «Я не хочу работать с такими людьми, как ты». Сейчас Александра судится.

«Три дня было очень страшно»

— Как вы получили свой плюс?

— Когда мне был 21 год, я начала жить с парнем на пять лет старше меня. И однажды я подумала: «А почему бы мне не предохраняться таблетками вместо презервативов?» У него был ВИЧ, но я об этом не знала. От парня и получила. 

— Как вы узнали о диагнозе?

— В 2020 году я попала в психиатрическую больницу с нервным срывом. Парень, скажем так, плохо на меня влиял, у нас были абьюзивные отношения. Моя мама это заметила и прямо мне сказала: «Из этой связи надо как-то выходить». Мне запретили с ним видеться. Я отказывалась это принимать, мне было очень тяжело и дошло до госпитализации. Но я рада, что попала в больницу. Потому что именно тогда я и узнала про свой статус. Без моего ведома сделали анализ на ВИЧ. И, конечно, врачи сказали мне об этом.

— Как это происходило? 

— Я сидела в палате, врачи подошли и сказали: «Не решили, выписывать вас или нет, у вас ВИЧ. И мы не знаем, что делать дальше». По правилам в психиатрической больнице забирают телефоны. И я не могла ни почитать про ВИЧ, ни позвонить маме. Три дня мне было очень страшно. Я думала, что все кончено, я умираю. Я думала, что люди сгорают от ВИЧ как спички.

— Почему?

— Я ничего не знала, кроме того, что вирус не передается через воздух и слюни. Знала о передаче его через кровь, половой контакт, от матери к ребенку. Это сейчас я владею информацией о доконтактной или постконтактной профилактике, о том, что можно позвонить в тот же самый «СПИД.ЦЕНТР», если был незащищенный половой акт, и там помогут с информацией. А тогда я ничего не знала — как долго это развивается, как быстро и как часто люди умирают, сколько живут. Мне казалось, года два-три и все. Оказывается, люди с ВИЧ живут много-много лет счастливой жизнью так же, как и все остальные.

— Кто первым узнал о вашем диагнозе?

— Санитарки в отделении, хотя это прямое нарушение закона. Они то и дело бросали на меня косые взгляды, всячески обсуждали. Как будто ты был нормальным человеком, а стал особенным.

Младшему брату я сказала: «Пользуйся презервативами»

— Что вы сделали, когда выписались из больницы?

— Сразу же сказала родителям. Я в целом не люблю никакие тайны ни от мамы, ни от папы. Мы поехали в Моники, в Московский областной центр по профилактике и борьбе со СПИДом, я сдала анализы. Результат тоже был положительный. Мне сразу же выписали таблетки.

— А у родителей какая реакция была?

— Нормальная, спокойная. Вернувшись из психбольницы домой, я посмотрела много интервью, почитала форумы. Как раз для того, чтобы максимально доступно рассказать о ВИЧ родителям. Мне удалось убедить их, что люди с этим живут, женятся, рожают детей. У меня это получилось. Конечно, в первое время мама очень сильно переживала. Звонила каждый день, спрашивала, приняла ли я таблетки, все ли у меня хорошо. Но сейчас мы уже шутим на эти темы, шутки про ВИЧ очень актуальны в нашей семье.

— Брату вы сказали?

— Конечно, он это тоже принял. Так как он младше меня, я всегда подчеркивала: «Пользуйся презервативами». Я рассказала ему о мерах предосторожности, о том, какие лучше покупать, где и какие анализы сдавать. И теперь он подкованный молодой человек.

— А бывшему парню?

— Да, я ему сразу же сказала. Он никак не отреагировал. Просто сказал: «Спасибо, что сообщила».

— У вас был этап отрицания своего нового статуса?

— Не сразу, через три месяца. Мне показалось, что сначала я абсолютно приняла диагноз. Мне было даже весело. Я не считала, что в моей жизни что-то изменилось, я продолжала жить как раньше. Я считала, что все люди умные, как друзья и родители. А потом я начала говорить про статус за пределами близкого круга, и от меня стали отворачиваться люди. И я не могла завести никакие отношения, я ведь боялась заразить партнера. И тогда я начала сильно углубляться, погружаться в эту проблему. Я в ней прямо закапывалась. Плакала ночами: «Я буду никому нужна. Лучше умереть, чем так жить». Это было очень тяжело. Я справилась без психологов, меня поддерживали родители. Когда я ночами плакала, мама сидела рядом с моей кроватью. Убеждала: «Ничего страшного, все будет хорошо. Ты сильная, ты пройдешь через это все». У меня, наверное, около полугода на это ушло. Шесть месяцев я очень много плакала. Дома, под одеялом, чтобы никто не видел.

— Вы больше всего беспокоились за продолжительность жизни или за качество? 

— Я за все переживала. Я, можно сказать, переосмыслила все. Жить-то хочется. Хочется хорошо жить. И не думать о том, что ты можешь умереть. У меня был панический страх, что я могу кому-то передать ВИЧ. Мне не хочется, чтобы какой-то человек проходил через то же самое, что и я, это так ужасно. Я пью таблетки, хожу по врачам, занимаюсь здоровьем, но этот страх все равно присутствует.

— У вас с тех пор были отношения?

— Да. Они у меня и сейчас есть. Мой партнер — с минусом. Он все принял, все понял. Мы долго просто дружили до отношений. Я встречалась с его другом, мы все были в одной компании. И когда я с предыдущим мужчиной рассталась, он решил не терять времени и начал ухаживать за мной. Я ведь женщина эффектная. Так и начались наши отношения, и он знал, на что идет. Тему ВИЧ мы обсудили только раз и больше к ней не возвращались. Живем так, как будто этого нет. Соблюдаем режим безопасности и поддерживаем здоровье. Я вообще не скрываю статус. Знают все друзья и все бывшие. Если человек реагирует негативно, я просто перестаю с ним общаться. Если он не может прочесть пару статей и верит, что можно заболеть через поцелуй, для меня это красный маркер. Значит, человек немного туповат, глуповат, не умеет и не хочет получать информацию. В целом я даже люблю некоторым рассказывать о своем плюсе, просвещать о ВИЧ.

Мой плюс — не тайна.

Мне говорили, что люди с ВИЧ должны жить отдельным миром

— Что у вас произошло на работе?

— Я по профессии повар-технолог, училась кулинарному делу еще до плюса. Мне это все безумно нравится, я это люблю. Когда заболела, прочла, что ВИЧ никак не влияет на мою работу и я имею право работать в общепите. Человек со СПИДом уже не сможет, а с ВИЧ — вполне. Год назад я переехала в Питер. Мне нужно было быстро найти любую работу, чтобы на первое время было что-то стабильное. И потом параллельно искать что-то более мне интересное, какой-то ресторан. Но когда я уезжала из Москвы, забыла свою медкнижку и трудовую. Мама отправила их почтой. И пока документы были в дороге, я ходила по собеседованиям. В «Трактире на Гороховой» я сразу сказала, что все документы в порядке, но оригиналы будут на руках через несколько дней. Показала фотографии медкнижки. В медкнижке информации о ВИЧ, конечно, нет, это нарушение прав. Работодателей все устроило, и они предложили работу. Дали инструкцию по кухне, показали, где что находится. Я у них отработала четыре дня, ушла на выходные. О своем статусе работодателям не говорила, сказала только одному коллеге. Коллега отреагировал спокойно. От коллеги начальница и узнала о моем плюсе. Она позвонила мне и сказала: «Я не хочу работать с такими людьми, как ты».

— Чего она боялась?

— Что скажут люди, если узнают. Со мной даже не стали лично разговаривать, меня просто уволили и не выплатили деньги за отработанные дни. Как котенка, взяли и вышвырнули. Я в этот же день сразу пошла к юристам. Судиться не хотела, думала, мы все это на досудебной практике решим. Вторая сторона от нее отказалась. Я приходила в ресторан с юристом, мне прямо говорили, что люди с ВИЧ должны жить отдельным миром. Не знаю, как это у них в голове устроено, как они это воспринимают и как это должно выглядеть. Но это были фразы из серии: «Живите со своими, общайтесь со своими». Для меня это крайне непонятно и странно.

— Суд уже был?

— Да. Прошло первое заседание, суд удовлетворил иск частично. Я хотела доказать факт незаконного увольнения и получить моральную компенсацию в размере 100 тысяч рублей. На суде работодательница говорила, что мне дали рабочую форму, пустили на кухню, но я просто четыре дня находилась на кухне неизвестно зачем. Мне кажется, это очень смешно. Суд удовлетворил только мое заявление о том, что я работала. Но не по трудовой, а по договору найма. А это совсем другие деньги. Они мне обещали в час 250 рублей, а в документах в бухгалтерии час значится по прайсу 160 рублей. Мы месяц назад подали первую апелляцию. Ее будут рассматривать уже в следующем году.

— Зачем вы стали судиться?

— Чувствую себя оскорбленной. Я общаюсь с людьми, и многие считают, что люди с ВИЧ-статусом у нас не притесняются, нет никакой дискриминации. На глаза этих людей надеты чудесные розовые очки. Мне повезло с моей семьей, окружением, все всё понимают, и все адекватные. Но это лично мой пузырь, в котором я живу. В реальном мире все намного хуже и грустнее.

— Что бы вы сказали работодателям, которые могут столкнуться с такой ситуацией? Допустим, они узнают, что у них работает сотрудник с ВИЧ-статусом.

— Есть специальности, в которым работать людям с плюсом запрещено. Например, некоторые медицинские профессии. Но в других-то почему нельзя? Пусть люди работают, ведь им тоже нужно реализовываться и зарабатывать деньги. Как минимум работодатель должен просто поговорить с работником. А лучше просто не выделять этого человека, никто же не выгоняет на улицу сотрудника с вирусом папилломы человека или диабетом.

— Как вы думаете, почему у нас еще так стигматизирована тема ВИЧ? Почему столько недружелюбия, нетолерантности к людям с плюсом?

— Сколько лет людей пугали этим, сколько было разговоров о том, что в нашей стране ВИЧ нет, сколько показывали стигматизированных фильмов, где с ВИЧ были только наркоманы и проститутки. В последнее время только выходят позитивные материалы. Но люди совершенно не знают, что сейчас все больше заболевают гетеро-пары, это делает вирус опаснее. Поэтому надо не бояться больше откровенно говорить о ВИЧ. 

***

Работодатель Александры Кундиной отказался дать комментарий по этому вопросу. В редакции есть запись аудиоразговора.

Комментарий юриста

Юрист Павел Слинков-Албул:

— Граждане России с ВИЧ имеют те же права и свободы, что и россияне без этого статуса. Это гарантирует Конституция РФ и ряд иных нормативно-правовых актов.

Никто не имеет права дискриминировать ВИЧ+, в том числе отказывать в приеме на работу, в школу, обслуживании в медицинских организациях, увольнять с работы, о чем прямо указано в специальном законе.

Павел Слинков-Албул, юрист

Трудовой кодекс РФ устанавливает запрет на дискриминацию в сфере труда. ВИЧ никак не определяет трудовые качества работника и не может быть основанием для ограничения его прав, а также увольнения. Сегодня в России нет законодательных актов, которые запрещали бы гражданам с ВИЧ работать в сфере общественного питания. Как и другие работники общепита они регулярно проходят медосмотры, однако анализ на ВИЧ в список необходимых обследований для работы в этой сфере не входит.

Наличие ВИЧ-статуса само по себе — не основание, чтобы признавать человека профнепригодным. Сотрудника с ВИЧ могут уволить или отстранить, только если а) его признают (в соответствии с медицинским заключением) полностью нетрудоспособным, б) его состояние здоровья будет препятствовать работе. При этом работодатель с согласия работника может перевести его на другую работу, не противопоказанную ему по состоянию здоровья.

Мировое сообщество признало, а Конституционный суд России подтвердил, что наличие ВИЧ не создает угрозы для здоровья населения. ВИЧ, хоть и является инфекционным, не передается при случайном контакте через воздух, еду и воду. Европейский суд по правам человека неоднократно отмечал, что неосведомленность по поводу способов распространения болезни породила предрассудки. Они, в свою очередь, привели к стигматизации и маргинализации носителей вируса.

ВИЧ-положительные, подвергшиеся дискриминации в сфере труда, имеют право обратиться в суд с заявлением о восстановлении своих нарушенных прав, возмещении материального вреда и компенсации морального вреда. В данном случае уволенная сотрудница совершенно обоснованно подала заявление в суд для восстановления нарушенных прав.

Иллюстрации: Евгения Трушина, участник проекта «Волонтеры рулят»

Этот материал подготовила для вас редакция Фонда «СПИД.ЦЕНТР». Мы существуем благодаря вашей помощи.
Вы можете поддержать нашу работу по этой ссылке.
Google Chrome Firefox Opera