Сам писатель признавался, что фактические события были настолько чудовищны, что даже после самоцензуры и многочисленных правок рукописи роман оставался слишком болезненным и опасным для публикации. Тираж был оперативно изъят, а тема трагедии — на долгие годы вычеркнута из публичного дискурса.
«Я прошу прощения у всех читателей, которым причинил боль», — писал Янь Лянькэ, осознавая, что за художественной формой стоит документ эпохи, свидетеля которой он стал сам.
Исторический фон: как ВИЧ проник в Китай?
Эпидемия ВИЧ-инфекции в Китае начала развиваться в 1980-е годы. Первые случаи были связаны с импортированными препаратами крови и плазмы, которые использовались для лечения гемофилии. На тот момент Китай лишь формировал собственную систему здравоохранения и контроля за безопасностью биоматериалов, что создало благоприятную почву для будущей катастрофы.
Программа донорства плазмы: бедность и санитарный коллапс
Центральная провинция Хэнань, густонаселенная и одна из наиболее бедных в стране, стала ядром будущей эпидемии. В начале 1990-х в рамках государственных и коммерческих программ там были развернуты сотни пунктов плазмафереза. Жителей агитировали сдавать кровь под лозунгами: «Продавать свою кровь — это почетно». За одну процедуру донору выплачивали около 40 юаней — существенную сумму для бедных семей. Для многих это становилось регулярным источником дохода.
В условиях отсутствия контроля и стандартизированной санитарной практики иглы и трубки использовались многократно, кровь нескольких доноров часто смешивали в общих емкостях при отделении плазмы, а стерилизация оборудования выполнялась нерегулярно или не выполнялась вовсе. После отделения плазмы кровь возвращали донору — нередко уже с примесями чужой крови. Именно эта схема стала причиной массовой передачи ВИЧ.
По оценкам различных источников, в Хэнани и соседних регионах десятки, а возможно, сотни тысяч человек получили ВИЧ таким путем. В отдельных деревнях доля ВИЧ-положительных достигала 65% населения. Так появились «СПИД-деревни» – населенные пункты, где каждая семья потеряла кого-то из близких.
https://monkeystealspeach.com/2017/03/16/trip-henan-province/
Усугубление масштаба эпидемии из-за бездействия политиков
К середине 1990-х годов китайские власти — на местном, провинциальном и центральном уровнях — уже знали о происходящем. К 1995 году торговля кровью была остановлена, но никаких системных мер по информированию ВИЧ-положительных крестьян или ограничению распространения ВИЧ предпринято не было. В итоге c 1995 по 2003 год жители указанных провинций не знали ни о своей инфекции, ни о рисках передачи вируса, ни о необходимости ограничительных мер. Женщины продолжали рожать ВИЧ-положительных детей, мигранты — вступать в незащищенные половые контакты, формируя новые цепочки передачи инфекции. Доступ журналистов, врачей и гуманитарных организаций в пораженные деревни фактически блокировали. Это делалось для того, чтобы скрыть масштаб катастрофы. Иностранные НКО, включая «Врачей без границ», получали отказы в допуске. Китайские инициативные группы, пытавшиеся создать детские дома для тысяч осиротевших детей с ВИЧ-инфекцией, были принудительно закрыты, а активисты — изгнаны из региона.
Социальная изоляция и стигматизация
Люди, живущие с ВИЧ, сталкивались не только с отсутствием медицинской помощи, но и с глубокой социальной изоляцией. Больных нередко изолировали на уровне деревни: в некоторых случаях — под домашним арестом. Многие дети, потерявшие родителей, жили в импровизированных приютах, созданных усилиями местных жителей. Опросы фиксировали колоссальный масштаб роста различных предрассудков: в 2008 году почти половина респондентов считала, что ВИЧ передается через укус комара. Отдельные пациенты принимали участие в сомнительных экспериментах с препаратами, которые предоставляли исследовательские центры армии. Другие отказывались от терапии полностью — из-за страха, недоверия к правительству и тяжелых побочных эффектов ранних схем АРТ.
Литература как документ эпохи и памяти о трагедии
«Сны деревни Динчжуан» — не просто роман, а попытка зафиксировать память о бедствии, которое формально существовало, но официально долгое время не признавалось. Янь Лянькэ стал свидетелем массовых смертей, детей-сирот, стигматизированных и брошенных общин, крестьян со шрамами от сотен плазмаферезов, людей, которые называли ВИЧ просто «лихоманкой», не зная, что именно убивает их близких. Художественная форма стала единственным способом рассказать о том, о чем нельзя было говорить открыто.
Почему важно помнить об этом сегодня?
Эта эпидемия — одно из крупнейших в истории случаев распространения ВИЧ, вызванных тотальным отсутствием образования среди сельского населения, нарушением стандартов безопасности при медицинских манипуляциях и равнодушием со стороны властей. Она показывает, как бедность может стать источником риска, когда медицинские процедуры превращаются в коммерческую услугу без должного контроля, как коррупция и цензура лишают людей своевременной информации и помощи, а стигма — разрушает здоровье и судьбы людей, делая борьбу с ВИЧ намного сложнее. Эта история — предупреждение миру: даже самые «полезные» медицинские практики могут уничтожать жизни тысяч людей, если они поставлены на поток, минуя этические и санитарные гарантии.
