— Татьяна, почему для исследования вы решили взять данные именно постсоветских России и Украины? В чем особенность этих данных и особенность распространения ВИЧ на этой территории в то время?
— В России и на Украине эпидемия среди потребителей инъекционных наркотиков (ПИН) является одной из самых больших в мире, с оценкой в более миллиона инфицированных людей, большинство из которых (по крайней мере, до недавнего времени) составляли ПИН. Более того, несмотря на то, что эта эпидемия началась на десятилетие позже, чем, например, в США, профилактические методы, которые были признаны эффективными в мире, не были применены в наших странах. Соответственно, вирус распространялся в этой группе почти беспрепятственно, создав в наших странах модель «естественного» распространения вируса.
Фото: © Павел Лисицын/РИА «Новости»
— Какие меры принимали эти страны для борьбы с ВИЧ и как они выглядели на фоне других стран того времени?
— В России и на Украине в 1990-х годах основной подход состоял в лечении от наркотической зависимости и криминализации ПИН. В то же время в развитых странах основным подходом являются программы снижения вреда, когда потребителей обеспечивают чистым инструментарием и обучают употреблять наркотики без риска передачи инфекционных заболеваний. В таком случае им также предлагают программы лечения зависимости, но ненасильственно. Многие исследования показали, что такой подход позволяет снизить уровень передачи вируса и существенно улучшает эпидемиологическую ситуацию.
— Что считать началом инфицирования и когда начинать применять превентивные меры? Как было посчитано начало инфицирования, учитывая, что у вируса инкубационный период от четырех недель и более?
— Начало инфицирования — когда вирус попадает в организм. Через десять дней вируса в крови достаточно, чтобы диагностировать его, используя современные методы. Необходимо начинать лечение как можно раньше. Исследования показывают, что это также несет прямую пользу пациенту, «сохраняя» иммунную систему.
— В чем состояла экспериментальная часть вашей работы? Какой объем данных использовался и что они собой представляли, по конкретному человеку?
— Мы использовали данные, которые находятся в публичном доступе. А именно: все имеющиеся последовательности генома ВИЧ в международной базе данных. В этой базе собраны все геномы ВИЧ, изолированные из крови пациентов и опубликованные в других статьях. Мы смотрели на два гена, чтобы сравнить результаты — env и pol, которые были изолированы от ВИЧ-инфицированных пациентов в 1993–2013 годах. Далее мы провели анализ по реконструкции популяции вируса на основе имеющихся геномов и особое внимание уделили участку, когда популяция вируса стремительно росла: 1995–2005 годы. Затем мы сравнили наши результаты с оценками ООН по количеству инфицированных людей и смогли посчитать такие эпидемиологические параметры, как время между моментом заражения и моментом, когда один человек передает вирус другому, а также какому количеству людей на протяжении периода инфекции один ПИН передает вирус. На основе этих параметров мы построили простую математическую модель и спрогнозировали, какие превентивные методы являются самыми эффективными в этой группе, особенно в начале эпидемии.
— В чем основные выводы вашей работы?
— Основные выводы нашего анализа: вирус в среде ПИН распространяется практически моментально, в течение первого месяца после инфекции каждый ПИН передает ВИЧ как минимум пятерым людям. Соответственно, времени на применение подхода «лечение как профилактика» очень мало. Такой подход предусматривает, что инфицированный человек получает антиретровирусную терапию (АРТ), его вирусная нагрузка снижается и вероятность передачи вируса при рисковом контакте тоже. Однако если передача вируса происходит так быстро, как показывают наши данные, то времени на обнаружение инфицированного человека, постановку на учет и обеспечение терапией не остается.
Соответственно, чтобы снизить скорость передачи вируса, необходимо наряду с лечением увеличивать охват программ снижения вреда, которые снижают рисковое поведение среди ПИН и предотвращают передачу вируса другому человеку независимо от того, когда человек заразился, неделю или год назад.
— Вы говорите, что риск заражения увеличивается с увеличением вирусной нагрузки. Но в первый месяц вирусная нагрузка инфицирования очень мала…
— Вирусная нагрузка в первый месяц очень высока, примерно как на финальных стадиях болезни (стадия СПИДа). После первых месяцев вирусная нагрузка снижается в результате ответа иммунной системы, и человек переходит в «хроническую стадию».
— Какой риск инфицирования, если носитель заразился буквально вчера (в цифрах)?
— Вирус в крови (и, соответственно, вероятность передачи) можно обнаружить примерно после десяти дней.
— Какой вклад в распространение ВИЧ делает каждый из этих методов профилактики?
— Наша модель показывает, что, хотя лечение снижает распространенность вируса, особенно если его [лечение] администрировать как можно раньше после инфицирования, методы, которые снижают рисковые практики употребления (обмен шприцов, заместительная терапия), более эффективны для предотвращения стремительного распространения вируса в этой группе в случае новой вспышки.
— Как изменилась картина заражения ВИЧ в разных странах сейчас по отношению к 1980–1990 годам?
— На данный момент инфекции среди потребителей находятся под контролем в большинстве западных стран. Недавние вспышки в Индиане, США, Глазго и Великобритании были быстро взяты под контроль. Однако количество инфекции продолжает расти в России, в некоторых странах Северной Африки (Египет, Марокко), Юго-Восточной Азии (Индонезия) и других менее развитых государствах. Во всех регионах, в которых есть проблема ВИЧ среди потребителей, наблюдается одинаково консервативный подход правительства: неправительственные организации, которые работают в этой сфере, не поддерживаются, потребление наркотиков криминализируется, ПИН загоняют в подполье, в котором у них нет ни доступа к чистым инструментам, ни возможности употреблять наркотики без риска инфекционных заболеваний.
— ПИН — отдельная категория граждан. Какие «мосты» передачи ВИЧ в другие социальные слои имеют наибольшее значение?
— Мы не изучали группы-«мосты» в этом исследовании, но данные, над которыми мы работаем сейчас (данные только по Украине), показывают, что рисковые сексуальные практики, в частности практикуемые ПИН и их сексуальными партнерами, играют ключевую роль в распространении вируса в последние годы.
— Совсем недавно ваша группа написала, что сексуальные отношения не увеличивают риск ВИЧ среди тех, кто принимает наркотики. Как вы можете это объяснить?
— На самом деле мы утверждаем в статье, что именно проституция не увеличивает риск ВИЧ-инфицирования для ПИН. Мы считаем, что это связано с тем, что инфицирование через употребление наркотиков настолько велико, что проституция дополнительно не увеличивает общего риска.
— Как полученные вами результаты изменяют представление о распространении ВИЧ в организме человека?
— Мы не исследовали, как вирус распространяется в организме, только то, как он распространяется между индивидуумами.
— Если вы следите за ситуацией в России сейчас и последними новостями об эпидемии в Екатеринбурге, то какие могли бы выделить тренды, оценить запущенность ситуации...
— На данный момент много говорят о генерализации эпидемии.
Тем не менее есть факторы, которые указывают, что эпидемия все еще продвигается потребителями, их сексуальными практиками и практиками их сексуальных партнеров, которые не употребляют наркотики.
Профилактические методы в этой группе, программы снижения вреда (обмен шприцев, программы заместительной терапии, которые на данный момент вообще запрещены в России), а также расширение доступа к лечению, отсутствие стигматизации ПИН в медицинских учреждениях — ключи к борьбе с эпидемией даже на стадии генерализации.
Само исследование было опубликовано в журнале AIDS.
