Меньше знаешь — крепче СПИД

Я иду от Сходненской пешком вдоль бульвара, мне нужно на проезд Донелайтиса. Там находится ближайший к моему дому кабинет профилактики ВИЧ, где можно бесплатно и анонимно сдать анализ на антитела. Такой анализ — самый распространенный, хотя и не единственный способ первичного тестирования. Антитела к ВИЧ начинают вырабатываться в организме спустя весьма непродолжительное время после инфицирования, что позволяет диагностировать ВИЧ как можно раньше (в течение 2 — 3 месяцев), а следовательно, максимально быстро приступить к лечению — приему антиретровирусной терапии (АРТ). Сегодня человек с ВИЧ-положительным статусом может прожить долгую полноценную жизнь, встречаться с ВИЧ-отрицательным партнером, не рискуя передать ему вирус, и даже завести здоровых детей. Но только при условии, что он в курсе своего статуса, принимает АРТ и соблюдает меры предосторожности. Моя задача — проверить, как сложно сегодня в Москве сделать первый шаг на этом пути — узнать свой статус.

На сайте Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом в разделе «Куда обратиться» на карте отмечены красными ленточками шесть кабинетов в разных районах. Я выбираю пять из них — те, что находятся в пределах МКАД, в Троицк решаю не ездить. Вместо него шестым будет Московский областной центр, там тоже можно провериться бесплатно и анонимно.

На самом деле, я знаю свой статус. Каждый год во Всемирный день борьбы со СПИДом, 1 декабря, я сдаю анализ на ВИЧ-инфекцию в своей районной поликлинике по ОМС и пишу об этом в Фейсбуке. Мне кажется, чем больше людей будут говорить о том, что ежегодно проверяются, как о чем-то обыденном, тем меньше мифов и стереотипов будут окружать эти аббревиатуры — ВИЧ и СПИД.

Вряд ли я смогу сейчас, когда точно знаю свой статус, почувствовать то, что чувствует человек, подозревающий у себя ВИЧ. Но зато смогу узнать, что он увидит и услышит, обратившись за помощью. Мы с редактором придумываем мне легенду: у меня был незащищенный секс, и есть основания предполагать, что партнер имел ВИЧ-положительный статус. В конце концов, это самый частый способ инфицирования, и от него не застрахован никто.

«Есть о чем подумать»

Проезд Донелайтиса, 21

Первый кабинет в моем списке — проезд Донелайтиса, дом 21 — находится на первом этаже обычной жилой многоэтажки, перед дверью — детская площадка, на лавочке сидит молодая женщина, в коляске у нее малыш лет двух. Я иду к двери, я заранее готова к негативу. Дергаю входную дверь, но она не поддается. Дергаю сильнее, и дверь с размаху бьет меня в лоб. В глазах начинает рябить, захожу в коридор, по-советски обшитый деревянными панелями, и, потирая лоб, иду в сторону освещенного кабинета. Навстречу выходит пожилая женщина небольшого роста в белом халате и белых резиновых шлепанцах. Вид у меня, наверное, растерянный, потому что она спрашивает:

— Вы сюда?

— Ну… да…

— А зачем?

Я вдыхаю поглубже и выпаливаю:

— А можно сдать кровь на ВИЧ?

Женщина подходит ближе, заглядывает мне в глаза и говорит с расстановкой:

— У нас можно провериться на ВИЧ бесплатно и анонимно, только для себя, никуда подать этот результат нельзя, вас это устраивает?

Меня это устраивает, и мы идем в кабинет подписывать согласие на анонимное тестирование. Выдают маленький листочек с номером телефона и моим номером анонимной пробирки. Просят позвонить по номеру через неделю, чтобы узнать о готовности анализа:

— Но результат мы по телефону не озвучиваем, ни положительный, ни отрицательный, только лично при предъявлении вот этого талона с номером. На самом деле, позвоните-ка вы даже чуть пораньше, вдруг нам его раньше пришлют. Но без звонка не приезжайте! А то ведь его могут и задержать.

В застекленном шкафу за спиной у женщины замечаю целую россыпь красно-черных буклетов с силуэтами людей и, кажется, шприцами. Наверное, это информационные листовки. Мне интересно, что там пишут, но я постеснялась попросить, а сотрудница кабинета не предложила мне их. Затем мы идем в процедурный кабинет, где у меня берут кровь из вены в пробирку с номером вместо фамилии. В этот раз кровь почему-то долго не останавливается, и женщина начинает волноваться: забирает у меня и выкидывает промокшую инъекционную салфетку, дает новую, просит зажать руку в локте посильнее, сажает меня на лавочку в коридоре и просит не уходить, пока кровь не остановится.

— У вас, наверное, рукавчик туго закатан. Давайте распустим его… Вот так… Посидите еще немного. Голова не кружится, нет? Вот тут водичка в кулере.

«Меньше знаешь, крепче СПИД», — сообщает мне плакат на стене в коридоре. «Есть о чем подумать», — это уже другой плакат. Первый создан при поддержке ООН и ЮНИСЕФ (а значит, висит уже давно), авторство второго, рассчитанного на подростков, не указано, но, судя по прикидам подростков на фото, висит еще дольше. На вопрос «Зачем мне знать о своем положительном статусе?» оба плаката отвечают примерно одинаково: чтобы принимать АРВТ и не допустить развития СПИДа, чтобы внимательнее следить за своим здоровьем и чтобы «не заразить близких и любимых людей». В остальном все стандартно: ВИЧ не передается через посуду и поцелуи, с ВИЧ можно жить долго и не болеть, лучшие друзья девушек (и парней тоже) — презервативы, а люди с ВИЧ — это «люди, попавшие в сложную жизненную ситуацию и нуждающиеся в помощи и поддержке». Мне интересно, что по этому поводу говорят красно-черные буклеты, но сотрудница кабинета куда-то ушла, а подойти и взять из шкафа я стесняюсь.

«Любовь и верность»

Ул. Академика Комарова, 5к1

Следующий кабинет, в который я отправляюсь, находится в Бутырском районе, в студенческие годы я жила неподалеку. Улица Академика Комарова, дом 5, корпус 1. Это районная поликлиника, совсем как моя, только ремонт посвежее. Ближе к обеду здесь прохладно и немноголюдно, посетители в основном пенсионеры, пожилая пара помогает друг другу надеть бахилы. Я подхожу к стойке администратора и спрашиваю, где находится кабинет профилактики ВИЧ. Женщина средних лет вдыхает поглубже, чтобы громко подозвать свою коллегу, стоящую возле автоматов для записи, но потом, видимо, спохватившись, решает не кричать на весь коридор и подзывает ее жестом. Тихонько спрашивает:

— Где у нас тестируют на ВИЧ?

Поднимаюсь на нужный этаж и долго не могу найти кабинет. Затем нахожу отдельный закуток, спрашиваю у сидящей там женщины, можно ли пройти тест на ВИЧ. Она что-то пишет и просит меня подождать в коридоре. На столике лежит одинокий красно-черный буклет. Он называется «Бояться не нужно, нужно знать! Простые правила против СПИДа». На обложке, видимо, целевая аудитория буклета — уже далеко не подростки: брутальный парень с татуировками, девушка с сексуально приоткрытыми губами и приподнятой грудью в декольте. Итак, правил в буклете шесть, и правило номер один гласит: «Любовь и верность любимому человеку — естественная защита от СПИДа». Мне становится грустно. Потому что любовь и верность любимому человеку защищают от СПИДа примерно так же, как грудное вскармливание от нежелательной беременности — то есть фактически никак.

— Проходите в кабинет, присаживайтесь.

Я сажусь, кладу правую руку на подушку и привычно отворачиваюсь к окну. Не люблю смотреть, как игла прокалывает вену.

— Посмотрите сюда, пожалуйста, вот игла, она стерильна, я ее вскрываю. Вот пробирка, на ней ваш номер. Все, можете отвернуться. Работаем кулачком, зажимаем. Не волнуемся, дышим грудью спокойно, сейчас щелкнет жгут, не пугаемся. Отпускаем кулачок, отпускаем. Зажать! Держим пять минут. В коридорчике подождите, пробирка поедет в Склиф, а экспресс-тест сейчас проявится.

Через несколько минут меня снова зовут в кабинет.

— Вот смотрите. Экспресс-тест отрицательный. Видите пустое окошко? Если бы была полоска, это означало бы наличие антител. Но полоски нет. А вот здесь есть полоска, но она контрольная, говорит о том, что тест исправен. Через пять рабочих дней позвоните вот по этому номеру, но переживать не стоит, тест-полоски у нас с результатами Склифа не расходятся.

«Если есть риски, — тут врач делает паузу и смотрит на меня, — лучше проверяться раз в полгода».

Мне хочется взять красно-черный буклет с собой и показать его своему редактору. Но он лежал на столике один, и я решаю не забирать последний. Вдруг кого-нибудь действительно сможет спасти от СПИДа верность.

«Позитивный мир» 

Соколиная гора, 15к8

Я, как обычно, куда-то не туда выхожу из метро и не могу найти автобус. Навигатор показывает, что не так уж и далеко идти, и я отправляюсь в Центральный кабинет консультирования и профилактики ВИЧ-инфекции пешком. Он находится по адресу Соколиная гора, дом 15, корпус 8. Возле подземного перехода поток людей разбивается об энергичных парней и девушек в футболках с надписью «Собянин», агитирующих голосовать за своего кандидата на предстоящих выборах. Я долго иду вдоль дороги, прохожу мимо храма, из-под глухого металлического забора которого пробиваются чахлые бледные листья одуванчика.

Я наконец дохожу до нужного адреса, но не могу сориентироваться в корпусах. Спрашиваю у курящей во дворике женщины, где находится нужный мне лабораторный корпус.

— Это что, СПИД? Вам СПИД надо? Это вот обойти, потом на какой-то этаж, а там спросите. Да-да, прямо вот тут обойти.

Обхожу. В дверях меня встречает большой баннер, призывающий сотрудников медучреждений голосовать на выборах мэра. Цвета и шрифты баннера подозрительно похожи на те, что были на футболках у агитаторов за Собянина. Баннер установлен напротив стенгазеты «Позитивный мир». «Позитивный мир» сообщает, что эксперимент с наркотиками переведет меня в группу риска, что ВИЧ не передается через дружбу, а любовь и верность своему партнеру — моя защита от СПИДа. Но я все еще ставлю на презервативы. Зато в пластиковых кармашках под «Позитивным миром» лежит много буклетов. Правда, не красно-черных, а красно-фиолетовых, но изданных все тем же сайтом spid.ru, и я решаю прихватить с собой парочку. Мой редактор все-таки должен узнать, что именно спасет его от СПИДа.

Первые две двери, заманивавшие меня табличками про профилактику ВИЧ, оказались наглухо заперты, а разговаривавший по телефону охранник только неопределенно махнул рукой куда-то то ли вглубь коридора, то ли вверх по лестнице. Найдя наконец нужный кабинет, я села перед ним и стала ждать. Спустя некоторое время из кабинета со стопкой бумаг вышел грустный мужчина и ушел дальше по коридору, а меня пригласили внутрь. Врач с аккуратно подстриженной седеющей бородкой и в тоненьких очках спросил меня, зачем я пришла.

— Провериться на ВИЧ…

— У вашего партнера положительный статус?

— Я не знаю… точно.

— Давайте поступим так. Здесь, в этом корпусе, вот в этом коридоре, оказываются люди, у которых уже положительный статус, либо статус не определен, но потенциально положительный. Там, внизу, сейчас может быть очередь. Чтобы вам и нам не тратить время, спуститесь вниз, посмотрите направо и идите к одноэтажному зданию за деревьями. Там есть врач, там есть медсестра, там вы можете пройти анонимное тестирование.

Я иду направо к желтому зданию. Перед ним растут высокие ели. Между ними в тени стоит стул, а на стуле курит женщина в белом медицинском костюме с розовым воротничком и розовыми полосками на рукавах и кармашке. Она замечает меня, тушит сигарету и встает. Я захожу в корпус, женщина заходит вслед за мной и проходит в дальний кабинет. Я останавливаюсь перед плакатом, который сообщает мне: «Будь близка только с тем, кому доверяешь». Спасибо, плакат, но я явно знаю о жизни больше, чем ты. Доверие, увы, защищает далеко не всегда, иногда оно губит. А вот правильно надетый презерватив не погубил еще никого.

Другая женщина в кабинете пишет перьевой ручкой и предлагает мне два варианта: сдать тест по паспорту или анонимно. По паспорту в задание от моего редактора не входило, я выбираю анонимно. Подписываю согласие.

— Можете вместо подписи поставить крестик. Дата рождения? Город? Вот с этим листочком нужно будет прийти через неделю, результаты сообщаем только лично, не по телефону.

Я прохожу в процедурный кабинет. Женщина в белом костюме улыбается мне, рассматривает мою татуировку и говорит, что она ей нравится. Берет кровь, аккуратно заклеивает место прокола пластырем. Я отправляюсь сидеть с зажатым локтем напротив наивного плаката, призывающего женщин предохраняться доверием. В дверь бодрым шагом врывается молодой человек с рюкзаком, видит на лавочке меня, смущается, краснеет и пробегает в кабинет к врачу с перьевой ручкой. Я слышу его поспешное «анонимно», после чего он, не глядя на меня, пробегает в процедурный кабинет. Я останавливаюсь в дверях и спрашиваю у врача:

— А период окна бывает дольше полугода?

— Нет. Современные методы исследования позволяют выявить антитела уже через три месяца после заражения, а иногда — спустя всего шесть недель. Но есть люди, у которых из-за особенностей организма они могут проявиться позже, поэтому мы и рекомендуем проверяться через шесть месяцев.

«С ВИЧ тут кто? Анонимно?»

Медынская, 7к1

Мой путь лежит в Бирюлево. Здесь кабинет профилактики тоже находится в районной поликлинике. Адрес Медынская улица, дом 7, корпус 1. Ремонт тут не такой свежий, листовка на стойке информации призывает провериться на рак простаты, яичников и молочной железы. Когда я спрашиваю администратора, где у них можно пройти тестирование, она кричит в сторону автоматов для записи: «А ВИЧ у нас где? Ну, ВИЧ, ВИЧ! Тестирование! Где?». Несколько человек оборачиваются в нашу сторону и начинают меня разглядывать. Неприятно.

Я поднимаюсь на второй этаж, нахожу кабинет инфекциониста, подписываю согласие на анонимное тестирование и получаю талон. Затем она ведет меня на другой этаж в процедурный кабинет. В него выстроилась очередь из пожилых людей с талончиками по времени и учительниц из школы, которых пригнали на прививку. «От кори, наверное», — думаю я, вспоминая, как всех волонтеров, работающих с детьми в детских домах, заставили летом ревакцинироваться. Врач заходит в кабинет, потом возвращается ко мне в коридор и говорит: «Вас вызовут».

Я жду. Заходит бабушка на костылях и долго не выходит. Очередь начинает роптать.

— Да что там с ней делают?

— Да ей четыре пробирки надо, в ней столько крови-то нет…

— А вы что, спешите куда-то, вы не на пенсии что ли?

Перебранку прерывает медсестра, которая выходит в коридор и громко выкрикивает:

— С ВИЧ тут кто? Анонимно?

Вся очередь замолкает и смотрит на меня. Будь я на самом деле тем человеком, который выжидал период окна, чтобы наконец узнать свой статус, сидел на измене и собирался с духом, чтобы прийти сюда, возможно, я бы просто развернулась и ушла. Но я захожу в кабинет и спрашиваю:

— А можно было еще громче крикнуть? А то не все, наверное, услышали в дальнем конце коридора.

— Откуда мне знать? Там людей много!

— И что, все они анонимно?

Выпендриваться мне в тот момент, конечно, не стоило. Так больно у меня еще ни разу не брали кровь из вены. Ткнув в проколотую вену сухой ватой (даже спирта пожалели), меня выставили из кабинета. Что ж, в Бирюлеве мне никогда не везло.

«Вы для профилактики проверяетесь?»

Челябинская, 16

До Челябинской улицы я еду от метро Первомайской на автобусе. Местный кабинет профилактики тоже находится в поликлинике, она очень модная: прозрачная стена с бегающими в воде пузырьками встречает меня на входе, вежливый администратор отправляет в кабинет старшей медсестры. Здесь можно провериться бесплатно и анонимно сразу и на ВИЧ, и на гепатит.

— Назовите любое имя, любой возраст и любой город.

Я называю свое имя, свой возраст и свой город. Получаю талончик и иду в процедурный кабинет. Здесь он работает до самого вечера, в конце концов, для анализа на антитела к ВИЧ совсем необязательно приходить голодным. Медсестра так аккуратно берет кровь, что я даже не замечаю прокола.

— Вы для профилактики проверяетесь?

Наконец-то мне пригодится легенда.

— Бывший написал, сказал, что мне нужно провериться.

— А когда был контакт?

Говорю наобум:

— В феврале…

— Тогда уже будет точно известно.

«Все идут по очереди и только беременные — без!»

Щепкина, 61/2

Результаты анализов из Бирюлева и Измайлова я забрать не успею, когда они будут готовы, меня не будет в Москве, кабинет на Сходненской работает до трех часов, и каждый раз, собираясь съездить за результатом, я не успеваю вовремя выйти из дома. Результат теста из кабинета в Бутырском районе мне говорят по телефону. Но у меня есть информация, что в областном центре анализ бывает готов в тот же день. Я отправляюсь туда. Центр находится на Проспекте Мира, недалеко от Олимпийского и Соборной мечети, прямо рядом с гостиницей Рэдиссон Блу и возле Скорбященской церкви.

Я катастрофически опаздываю, бегу от метро, умудряюсь заблудиться в корпусах и, даже найдя нужный, вломиться сначала не в тот подъезд. В очереди передо мной пять пациентов. Это беременная девушка (она единственная в бахилах); спящий мужчина в сандалиях на носки; другой мужчина в сандалиях на босу ногу с наполовину незаконченной, но уже слегка выцветшей татуировкой, он играет на телефоне и иногда выходит покурить; подросток с едва проклюнувшимися усиками, его сопровождает мама, они порой перешептываются; и очень нервозная женщина, все время поглядывающая на часы. Из телефонного разговора становится понятно: у нее электричка. Скоро уедет без нее. А у меня свадьба друзей, на которую я обещала не опоздать. В нашей части коридора находится процедурный кабинет, из дальней части к нему непрерывно подходят люди. А там, откуда они приходят, то и дело вспыхивают большие и маленькие конфликты. Мы шестеро сидим по живой очереди. В дальнем конце прием ведется по талонам, система талонов неоднозначна. Вечер пятницы, люди со всей Московской области с различными проблемами не могут поделить очередь в кабинеты и вырывают друг у друга талончики.

— В наших интересах, чем быстрее бабахнет, тем лучше.

Это какой-то мужик с очень серьезным видом и толстой золотой цепью на шее прогуливается туда-сюда по коридору, разговаривая по телефону.

В конфликтную часть коридора продефилировал танцующей походкой модный хипстер со смоляной кудрявой бородой и в непроницаемо черных очках.

Взвизгивая, оттуда выбегает девушка с криком:

— Из колхоза понаехали! О***ли, ***дь!

Ей вслед несется шепелявое нечленораздельное от мужчины с бритой головой и в штанах с лампасами. Девушка требует вызвать полицию, приходит охранница и разводит всех по разным углам, а потом говорит кому-то в трубку:

— Да нервные все просто, ничего не произошло, талон не поделили.

На часах 15:46, у девушки талон на 15:45, в очереди она стоит уже час, шепелявый считает, что «ее время прошло» и что дальше пойдет он. Разведенные по разным углам, они продолжают перекидываться угрозами и оскорблениями. На шум выходит врач и просит:

— Пожалуйста, тише, все идут по очереди и только беременные — без!

— Но он не беременный!

— Не надо шуметь!

— Я раньше приехал!

— А у меня талон!

— Уже четыре!

— А меня еще не приняли!

В нашей части коридора болельщики разделились, большинство все-таки за девушку, шепелявый слишком агрессивен. В самом дальнем конце коридора в уголке интроверта возле розетки, соединенный с ней пуповиной зарядки для смартфона, сидит парень в бейсболке козырьком назад и единственный не участвует в этом словесном махаче. В кабинет забора крови брутальные мужики не пропускают без очереди беременных женщин, хотя должны. Все спешат, у всех электрички.

Подросток с усиками выходит из кабинета инфекциониста, он растерян. Пересаживается в другую очередь.

— Нет, туда я точно с тобой пойду, — говорит его мать, насупившись. Что там за кабинет, я не знаю, на нем нет таблички. Я должна идти следующей. Пока жду, изучаю плакаты на стене: «Противодействие экстремизму и терроризму», «Терроризм — угроза обществу».

Мимо меня проходят обрывки чужих разговоров.

— Алло, мам, меня к психотерапевту отправили. Ну, чтобы я не переживала… Да-да, он сказал, что не видит мои последние анализы. Нет, это на вирус, а я сейчас сдала на клетки…

— А что за друг? А ты с кем туда поехала? Я соскучилась. Ну, давай. Ну, давай так. А что за друг-то? А ты успеешь со мной на день рожденья?

— Соли сколько? Да по вкусу клади. Ну, ложку положи. И попробуй! Ну, положи меньше.

Я захожу самой последней, за мной так никто и не занимал, да и меня тут уже не ждали. Давно перевалило за четыре, кабинет забора крови продолжает принимать. Я подписываю согласие и отправляюсь туда. Вытащив иглу, медсестра перевязывает мне руку бинтом и завязывает его бантиком.

— А то узелок потом не развяжите. Результат только через два часа.

— А можно в понедельник?

— Можно, конечно.

Я иду к метро. Останавливаюсь на пешеходном переходе. Проезжает трамвай. Красный человечек на светофоре стоит, уперев руки в бока. Толпа переходит дорогу. Я остаюсь стоять на тротуаре. У меня на правой руке завязан бантиком марлевый бинт. Я соблюдаю правила.

«Отрицательно»

В понедельник в коридоре Областного центра почти пусто, в очереди к инфекционисту никого нет. Я захожу и показываю свой талон, девушка открывает журнал анонимной проверки, ведет пальцем по столбику вниз, останавливается и говорит: «Отрицательно».

Потом смотрит на меня и добавляет:

— Для успокоения можно провериться на антитела еще раз через три месяца. Всего вам доброго.

В коридоре маленький мальчик с марлевым бантиком на сгибе локтя читает по слогам:

— Ка-би-нет-за-бо-ра-кро-ви…

Его мама выходит из кабинета, берет его за руку и уводит. Вслед за ней выходит медсестра и говорит проходящему мимо врачу:

— Одни дети сегодня! А вроде детский день — четверг.