У вашей работы гораздо больше общего с секс-индустрией, чем вы думаете

Наверняка вам есть что сказать по поводу секс-работы. Если вы феминистка, вы, скорее всего, убеждены в том, что секс-работа — это отвратительно, унизительно и категорически неприемлемо, что порнография — это не что иное, как пропаганда патриархального мира, что проституция — это «оплачиваемое насилие». И наверняка вы считаете, что с секс-работой надо покончить раз и навсегда ради блага миллионов женщин, которыми и в бедных, и в богатых странах «торгуют» сутенеры, насильно заставляя продавать свои тела.

Или же, наоборот, вы можете быть в восторге от секс-индустрии. Возможно, вы с воодушевлением смотрите порно и поддерживаете проституцию. Возможно, считаете, что проститутки оказывают жизненно необходимые услуги, скажем, инвалидам, что женщинам, которые этим занимаются, это нравится, что это придает им уверенности в себе. И наверняка вы считаете, что секс-работа достойна всяческого одобрения и когда-нибудь станет нормой и неотъемлемой частью каждого здорового развитого общества.

По словам активисток борьбы за права секс-работниц (и, собственно, секс-работниц) Молли Смит и Джуно Мак, оба эти взгляда на секс-индустрию по сути своей неверны. Секс-работа — дерьмо, они считают именно так. Она является следствием множества различных проблем, произрастающих из экономического контекста, в котором она существует, и законодательного контекста, в котором она запрещается. Но если честно, в секс-работе нет ничего особенного. Если отбросить все связанные с ней запреты и нездоровые пристрастия, можно увидеть ее истинное, не покрытое маской лицо: это всего лишь дрянная работа, такая же, как и все остальные.

Данная мысль составляет суть книги «Revolting Prostitutes: The Fight for Sex Workers' Rights», на 144 страницах которой Смит и Мак обсуждают множество тем, в деталях критикуя системы правового регулирования секс-индустрии, сложившиеся в разных странах, и предлагают взамен нечто вроде идеальной модели. Помимо этого в книге звучат беспристрастные и весьма меткие рассуждения о том, как пересекаются между собой секс, работа и границы, которые можно читать и перечитывать не один раз. В итоге авторам удается убедить читателя в том, что борьба за права секс-работниц касается не только проституток, феминисток и потребителей секс-услуг, но абсолютно всех, кто вынужден зарабатывать на жизнь в капиталистическом обществе.

Я позвонил Молли Смит и поговорил с ней о секс-индустрии, дрянной работе и о том, как противостоять миру, который с каждым днем становится все гаже и гаже и в котором люди вынуждены работать все больше и больше, чтобы хоть как-то выжить.

— Здравствуйте, Молли. Больше всего в вашей книге меня поразило то, как с помощью полемики вокруг секс-индустрии вы рассуждаете о работе в целом. Считаете ли вы, что активизм в сфере секс-работы может принести пользу всем трудящимся? И если да, то какую?

Да, именно так я и считаю. Секс-работники, трудящиеся в нестабильных, опасных условиях, многое могли бы рассказать людям, работающим в других сферах. В условиях экономики свободного заработка уровень нестабильности работы постоянно растет. Принцип «одна работа на всю жизнь», когда после окончания школы или колледжа в 16 лет или в 21 год человек работал на одном и том же месте по 30—40 лет подряд, получая хороший базовый оклад и льготы, на котором держались и до сих пор держаться профсоюзы, давно себя изжил. Работа в секс-индустрии всегда была нестабильной, и у работников этой сферы есть знания и опыт, к которым стоит прислушаться.

— Как вы с Джуно стали активистами?

Борьба за права секс-работников захватила нас после окончания колледжа, большая часть наших политических взглядов формировалась в процессе — под влиянием движения и левого Твиттера. Движение за права секс-работников стало нашим политическим университетом. Поначалу наши взгляды были весьма однозначными, но необходимость вынудила углубиться в такие темы, как границы, миграция, законы о наркотиках, капитализм. Мы с Джуно рассуждали о правах секс-работников, опираясь лишь на базовые понятия либерального феминизма, но после того, как мы стали коммунистками, наше понимание феминизма расширилось.

— В книге вы утверждаете, что секс-работа существует с XV века. Но важное место в феминистском дискурсе она занимает лишь последние лет десять. Связываете ли вы это с ростом нестабильности после кризиса?

Разумеется. В 2008 году случились два важных события. Из-за кризиса многие люди оказались в нестабильном положении, вследствие чего число людей, вынужденных заняться работой в сфере секс-услуг, выросло. И этого оказалось достаточно для того, чтобы секс-работники ощутили уверенность в себе, их стали замечать, их стали слушать — они увидели отражение своего опыта в опыте других.

Второе важное событие 2008 года — появление первых смартфонов, что само по себе заметно упростило работу в секс-индустрии. С помощью таких платформ, как Backpage, можно было организовывать процесс работы самостоятельно. Еще 15 лет назад секс-работники чаще всего были вынуждены работать на улице или на менеджера, подвергая себя множеству опасностей. Однако важно еще и то, что теперь мы могли общаться друг с другом на таких сайтах, как Твиттер, где до определенной степени возможно сохранять анонимность. Благодаря этому мы смогли объединиться. Конечно, работая в сфере секс-услуг, человек все равно оказывается в изоляции, но работать на менеджера — еще хуже. Например, если вы работаете в эскорт-агентстве, то не пересекаетесь с другими работниками. Значит, и объединиться вы не можете.

— То есть получается, в экономике свободного заработка условия работы таксистов, дворников и курьеров заметно ухудшились, в то время как условия работы проституток, которые и без того были ужасны, улучшились?

Да, похоже на то. Но и другим трудящимся здесь есть чему поучиться. Объединение запускает механизм положительной обратной связи — как только вы начинаете этим заниматься, жизнь улучшается с точки зрения различных материальных аспектов, и тогда вы думаете: «Да, я и дальше буду это делать, буду и дальше знакомиться с другими секс-работниками». Затем вы становитесь друзьями и создаете сообщество. Существует замечательная сеть поддержки для секс-работников, где мы делимся информацией об опасных и необязательных клиентах и совместно изобретаем изящные способы их проучить.

— Среди многих проблем, связанных с работой, вы отмечаете распространенное убеждение, что мы должны «наслаждаться» работой, что она должна приносить нам «удовлетворение». Подобным образом о работе рассуждали такие люди, как Маркс. Но работать в условиях капитализма временами очень тяжело — изнурительная, монотонная работа наносит существенный вред физическому и психическому здоровью человека. Значит ли это, что работу как вид деятельности в целом следует ликвидировать? С другой стороны, «работа» — это наша деятельность во внешнем мире, с помощью которой мы получаем все необходимое для выживания, но также она включается в себя и свободное творческое самовыражение. И если мы не получаем от нее удовлетворения, то… откуда нам вообще его взять?

Не знаю, это очень серьезный вопрос, да! Я коммунистка и считаю, что как только мы достигнем коммунизма, работа в привычном нам виде перестанет существовать. Конечно, что-то нужно будет делать совместными усилиями, чтобы общество могло продолжать жить, но мы найдем способ распределить труд более справедливым образом.

— Найдется ли в коммунистической утопии место секс-работе?

Вопрос искоренения секс-работы вызывает очень много споров среди участников движения. С кем я только не дискутировала на эту тему в последние несколько недель. Люди начинают волноваться, когда мы заводим речь о необходимости навсегда покончить с секс-работой… ведь многие активисты все-таки работают в этой сфере. То есть получается, мы утверждаем, что секс-работа — это плохо?

Для меня ответ очевиден: да, мы хотим навсегда покончить с ней! Я убеждена, что проституция — это болезнь капиталистического и патриархального общества. В подобной работе нет необходимости. Людям не нужно, чтобы их трахали за деньги. Так что в любом идеальном обществе в нашем представлении, конечно, такой работы быть не должно. Сейчас же мы должны требовать соблюдения всех наших прав. Но, как и в случае с любой другой плохой работой, люди начинают заниматься секс-работой, потому что их вынуждают обстоятельства. И нам следует бороться за то, чтобы никому не приходилось этого делать.

— И еще один каверзный вопрос, в вашей книге встречается понятие «достойный клиент». К ним относятся, например, люди с ограниченными возможностями, для которых услуги проституток — единственная возможность сексуального контакта и близости. Не потребуются ли секс-работники таким людям, пусть даже в идеальном мире будущего?

С нашей точки зрения образ «достойного клиента» — это камень в огород эйблистов, которые пытаются лишить мужчин-инвалидов мужского достоинства. Я надеюсь, что в идеальном мире будущего мы все будем более спокойно относиться к сексу. И вообще все виды наших отношений станут намного лучше, — и вербальная коммуникация, и способы выражения неполовой физической привязанности. Сейчас очень часто люди привязывают к сексу ощущение собственной ценности. Представление о том, что секс может быть кому-то «необходим» до такой степени, что этим можно оправдать его покупку, возникает из того, что мы изначально относимся друг к другу дерьмово. Так что я считаю, что в идеальном мире будущего нам не понадобятся секс-работники, чтобы удовлетворять подобные нужды.

— В борьбе за права секс-работников вы часто критикуете так называемое карцеральное мышление — точку зрения, согласно которой, различные глубоко укоренившиеся социальные проблемы предлагается решать посредством охраны правопорядка и прочих правовых мер. Чем это плохо?

С карцеральными мерами связаны две серьезные проблемы. Во-первых, из-за них круговорот насилия становится бесконечным. Можно сажать совершивших сексуальное насилие людей в тюрьму, но сексуальное насилие при этом никуда не денется. Ведь тюрьмы — и есть его рассадники. Отсидев свой срок, преступники выходят на свободу обозленные, травмированные и в результате причиняют еще больше насилия. Во-вторых, никто не занимается поиском материальных источников возникновения насилия. Недавно мне встретился пример, подтверждающий это, в новостях: жестокое отношение к бездомным, возможно, причислят к разряду преступлений на почве ненависти. Мне понятно, почему человеку продвинутых взглядов это может показаться хорошей мыслью. Но ведь победить жестокость по отношению к бездомным проще, если начать с борьбы с бездомностью! И это можно было бы легко сделать, если бы этого хотели политики. В нашем стремлении сделать мир лучше мы не должны слишком рано ограничивать свои требования.

— В книге вы рассуждаете о тесной связи полицейского надзора в сфере секс-индустрии с охраной государственных границ. В данный момент наблюдается тенденция ужесточения границ, особенно между развитыми и развивающимися странами. Способен ли активизм в сфере секс-работы помочь как-то сгладить или преодолеть эту проблему?

Я очень на это надеюсь! Но не знаю, способен ли. Я все-таки надеюсь на то, что со временем секс-работники осознают: проблема определения границ является для них, как и для всех остальных, основной. Тогда они смогут соотнести ее с трудовыми правами в целом. Однако отмена границ — это, пожалуй, перебор. Да, я надеюсь, что движение за права секс-работников может что-то изменить, но не знаю, как.