Эксперимент с генами на себе: как ВИЧ-активист Мэтт Шарп внес вклад в науку

Мэтт Шарп спокойно наблюдал, как медсестра закрепила иглу капельницы в его руке. Шарп знал, на что идет: будучи одним из первых людей, на которых испытывали экспериментальный метод лечения, он мог в итоге получить дозу бешеных клеток-мутантов. Но он был так заворожен целью эксперимента, что не волновался. За те двадцать лет, что Шарп жил с ВИЧ, он успел увидеть, как на пике эпидемии СПИДа болезнь унесла жизни дюжин его друзей и возлюбленных. Он был убежден, что в этот день делает шаг к исцелению.

Несколькими месяцами ранее ученые взяли белые кровяные тельца Шарпа и с помощью крохотных молекул изменили их ДНК, удалив один ген в каждой клетке. Теперь ему предстояло переливание крови, которое вернет измененные клетки в его кровяной поток. Задача этой процедуры заключалась в том, чтобы изменить генетическую структуру клеток и сделать тело Шарпа устойчивым к ВИЧ. Такого рода лечение уже применялось при других заболеваниях, но эксперименты поставили на паузу после смерти молодого человека в 1999 году. Тело Шарпа позволит исследователям проверить безопасность нового молекулярного инструмента под названием «цинковые пальцы».

Переливание крови было проведено в июне 2010 года в Центре клинических исследований Quest, неприметном сером здании неподалеку от квартала Филмор в Сан-Франциско. Замороженные клетки Шарпа доставили в заполненном жидким азотом контейнере, похожем на робота R2-D2 из «Звездных войн». Разморозив их в емкости с горячей водой, медсестра подсоединила пакет к его капельнице. Мутная желтая жидкость медленно втекала в руку Шарпа. Спустя 30 минут он поехал на работу, пока миллиарды генетически измененных клеток делились в его артериях и венах.

В последнее десятилетие пациенты с ВИЧ, такие как Шарп, оказались в авангарде научных исследований редактирования генов. Благодаря тому, что сообщество людей с ВИЧ имеет активную правозащитную сеть, а гены, из-за которых люди инфицируются ВИЧ, хорошо известны, пациенты с этим заболеванием становятся идеальными добровольцами инновационных — пусть иногда и рискованных — экспериментов. Методика редактирования генов, связанных с ВИЧ, потрясла медицинское и научное сообщество в прошлом месяце, когда китайский исследователь Хэ Цзянькуй сделал шокирующее заявление, что он изменил геномы не инфицированных ВИЧ детей-близнецов, дабы сделать их устойчивыми к инфекции. Этот безрассудный секретный эксперимент был широко осужден научными кругами. Однако взрослые пациенты с ВИЧ добровольно участвуют в экспериментах, на которые наука закрывает глаза, прокладывая дорогу для будущей работы над генетической терапией, например, рака и слепоты.

То, что произошло с Шарпом, после того как он подписался на революционное переливание крови, демонстрирует, как редактирование ДНК потенциально может расширить человеческие возможности и что генетическая медицина в качестве панацеи имеет свои пределы.

Шарп, которому сейчас 62, продвигал инновационную экспериментальную медицину с 1980 годов. По его словам, как ветерана активистской организации СПИД-коалиция для мобилизации силы (ACT UP) его арестовывали как минимум 8 или 9 раз — он не помнит точно — во время выступлений против замедленного изучения и поиска способов лечения ВИЧ. Впервые он встретил основателя центра Quest Джея Лалезари в Сан-Франциско в начале 90-х, когда молодой доктор еще только делал себе имя дерзкими экспериментами с потенциально токсичными препаратами. Исследования Лалезари давали людям с ВИЧ надежду на жизнь, но с активистами у него сперва сложились непростые отношения: ACT UP устроила радикальную акцию протеста на одном из его выступлений на конференции по ВИЧ.

Со временем активисты начали доверять Лалезари. Сегодня сотни людей благодарны ему за спасение их жизней. В 2008 году Лалезари участвовал в исследовании генной терапии, которое спонсировала компания Johnson&Johnson. Результаты получились невпечатляющими. Так что, когда маленькая биотехнологическая компания Sangamo Therapeutics предложила ему провести исследование редактирования генов с помощью новой технологии «цинковые пальцы», он скептически отнесся к перспективам этой методики. Однако тщательно изучив ее, он решил провести эксперимент и подписал на него 65 пациентов с ВИЧ.

Когда Шарп узнал об исследовании генного редактирования, он схватился за возможность поучаствовать и согласился стать пациентом номер 2 в проверке безопасности метода. Ко всеобщему облегчению после переливания крови Шарп столкнулся только с одним побочным эффектом: его тело стало издавать сильный запах. Когда на следующий день он вернулся в Quest для анализов, медсестра узнала о его появлении, стоило ему войти в дверь. Документация Sangamo подтверждает, что химическое вещество, которое они используют, может привести к появлению чесночного запаха, который пройдет в течение нескольких дней. Однако медсестры говорят, что Шарп и его коллеги по эксперименту скорее начали пахнуть, как протухшая кукурузная каша.

Когда стали известны результаты анализов, Шарп обнаружил, что его показания в медкарте улучшились потрясающим образом. Впервые с тех пор, как ему поставили диагноз ВИЧ, количество его иммунных клеток — ключевой маркер работы иммунной системы — подскочило до нормального, здорового уровня. Шарп хотел присутствовать среди зрителей на ведущей конференции по ВИЧ, когда эти данные станут доступны, так что в феврале 2011 года он полетел в Бостон. Он еще не знал, не был ли его результат случайным колебанием. Когда Лалезари вывел на экран слайд, демонстрирующий значительное повышение числа иммунных клеток других пациентов, по словам Шарпа, в зале все ахнули.

Процедуры, которые пришлось перенести Шарпу в следующие несколько лет, были более неприятными, чем первое переливание крови. Во время ректальной биопсии он смотрел на экран, который показывал «как игла вошла в мой зад, куда она двинулась и откуда конкретно они взяли пробу», — рассказывает Шарп. Он был под местным обезболивающим и не чувствовал боли, так что комментировал процедуру низким зловещим голосом: «Приступаем к путешествию в центр Земли».

Ректальная биопсия, анализы крови и другие анализы не выявили никаких серьезных осложнений у участников исследования. Но ситуация Шарпа была нетипичной. Другие пациенты все-таки столкнулись с заметными побочными эффектами, включавшими жар, озноб, головную и мышечную боль. Одно исследование утверждает, что это скорее реакция организма на вливание миллиардов клеток, чем на их генетические изменения. Но были и другие проблемы. Трехлетнего периода, во время которого ученые наблюдали за здоровьем пациентов, могло не хватить, чтобы выявить осложнения, способные проявиться в долгосрочной перспективе, например, рак, вызванный повреждением генов в ходе эксперимента.

Что самое важное — эксперимент не осуществил мечту о полном исцелении. Некоторые пациенты не демонстрировали заметного улучшения. В случае Шарпа улучшение иммунной системы было стойким. Он пришел к выводу, что участие в исследовании того стоило, но он все равно каждый день принимает свои лекарства, чтобы держать вирус под контролем. Другие пациенты утверждают, что они «исцелились» и прекратили принимать стандартные лекарства, потому что их тела фактически стали способны контролировать ВИЧ.

Лалезари говорит, что бросаться словом «исцеление», обсуждая эксперимент, — безответственно. Его итог был впечатляющим, но предварительным: «Главным результатом была безопасность», — говорят исследователи. Однако современные лекарства от ВИЧ более безопасны, могут сократить присутствие инфекции до неопределяемого уровня и становятся все более доступными. Лалезари отмечает, что есть другие экспериментальные способы лечения ВИЧ, например, с помощью антител, медицинских препаратов, низкомолекулярных средств, которые выглядят более многообещающими, чем редактирование гена.

Самым важным следующим шагом для Лалезари после его выступления в 2011 году в Бостоне было продолжить исследования. Если бы он смог добиться полного исцеления, о котором говорят некоторые из его пациентов, редактирование гена и правда перевернуло бы сферу борьбы с ВИЧ. Но его работа внезапно встала, столкнувшись с суровой реальностью инновационной науки — проблемами с финансированием. Sangamo Therapeutics, биотехнологическая компания, которая оплатила первое исследование, решила сократить ВИЧ-направление и вместо этого с помощью своей технологии редактирования генома стала разрабатывать лекарства от других болезней.

Это разъярило ВИЧ-активистов. «Компания отправила проект в долгий ящик, потому что они не смогли придумать, как им заработать денег», — говорит Марк Харрингтон, исполнительный директор Treatment Action Group в Нью-Йорке. Шарп, разочарованный задержкой, подписал открытое письмо к Sangamo, призывая компанию к новым инициативам по исследованиям. «Они просто отказались продолжать изначальный эксперимент и оплатить дальнейшие исследования», — говорит он.

Причины, по которым финансирование прекратилось, неоднозначны. В 2013 году Sangamo купалась в деньгах после подписания сделки на 320 000 000 долларов. Но потом их акции упали из-за инсайдерского биржевого скандала, погрузившего компанию в хаос. Комиссия США по ценным бумагам и биржам обвинила тогдашнего вице-президента отделения медицинских исследований Sangamo Уинсона Танга в возможном участии в мошеннической схеме, которая принесла компании более полутора миллионов долларов «нелегальных доходов».

«Когда Уинсон Танг отправился в тюрьму, Sangamo совершенно забросила проект, — рассказывает Лалезари, который поддерживает контакты с биотехнологической компанией на случай, если им еще удастся провести исследования. — Если вы собираетесь работать с бизнесом, помните, что вы танцуете с дьяволом».

Сэнди Макри, президент и CEO Sangamo, оспаривает этот вывод, утверждая, что решение отложить тему ВИЧ возникло до биржевого скандала Уинсона Танга. Однако компания признает, что они не считают исследование ВИЧ особо ценной инвестицией. Макри возглавил Sangamo в прошлом году, вскоре после того, как акции компании упали примерно до 3 долларов за акцию, и с тех пор старался восстановить ее позиции. Центральный офис компании приютился в Ричмонде (Калифорния), городе на краю залива Сан-Франциско, между магазином лодочных запчастей, железнодорожным депо, нефтеперерабатывающим заводом Shevron, яхт-клубом и Национальным парком имени Рози Клепальщицы.

«Мне пришлось принять решение, на что потратить наш портфель акций, — говорит Макри, отмечая, что существующие лекарства от ВИЧ и так эффективны. — Мы могли выбрать только несколько из направлений. Я посмотрел на опыты с ВИЧ. Там сделали немало, пытаясь создать новый продукт. Но текущая версия… далека от завершения».

Однако Шарп непоколебим. Не сумев выбить средства из Sangamo, он начал лоббировать проект среди госчиновников США и исследователей ВИЧ. Отчасти благодаря его усилиям Рафик-Пьер Секали, профессор медицинского факультета университета Кейс Вестерн Резерв, вдохновился продолжать исследование редактирования генов в терапии ВИЧ. В этом году Национальный институт здравоохранения выделил Секали 11 000 000 долларов на новый эксперимент под названием Trailblazer, и ему удалось оплатить использование технологии, принадлежащей Sangamo.

Шарп «всегда был крайне страстным человеком. Он всегда был очень настойчивым, подталкивал нас к большему», — отмечает Секали. Теперь новый отряд пациентов с ВИЧ присоединяется к эксперименту Секали. Они помогают создать будущее, в котором редактирование гена может стать рутинной частью медицинского ухода.

Каким именно окажется это будущее, нам еще предстоит увидеть. «Если бы нас всех можно было перестроить, чтобы мы стали устойчивы к ВИЧ, то стигма, окружающая болезнь, полностью бы исчезла», — говорит Шарп. Если технологии станут более эффективны, будет возможно избавиться от целого ряда генетических заболеваний. Но редактирование гена влечет за собой определенные риски, не считая просто технических сложностей. Существующая генная терапия очень дорога, доходит до 475 000 долларов за процедуру. Редактирование гена может привести к новой эре неравенства в медицине, не говоря уже о том, что людей пугает идея «детей на заказ» или опыты на младенцах с целью сделать их устойчивыми к ВИЧ с рождения.

Есть и более неожиданные и непредсказуемые перспективы. Квир-теоретик Тим Дин, известный нестандартным взглядом на традиционные сценарии, рассуждает о том, что редактирование гена может создать новое классовое расслоение в культуре знакомств гомосексуальных мужчин. «Я предвижу некое технологически продвинутое будущее, в котором на сайтах знакомств появляется отметка, показывающая, был ли ваш ген отредактирован или нет», — рассуждает он.

Шарп же просто хочет, чтобы исследование нового средства двигалось вперед. Ему не важно, будет это редактирование ДНК, антитела или новые таблетки. «Я уже участвовал в 12 медицинских экспериментах, — объясняет он. — И я готов попробовать что угодно, если мне покажется, что это может сработать».