Итальянские забастовки в российской глубинке. Чего хотят бастующие врачи?

«Собрались в курилке, как это обычно бывает, — вспоминает начало итальянской забастовки в Пензе Андрей Бородин, фельдшер скорой и представитель местного отделения профсоюза «Действие». — Посмотрели, как другие справляются, наткнулись на независимые профсоюзы медработников и решили сами создать первичную профсоюзную организацию».

Сначала, в апреле, их было семнадцать человек, все — сотрудники реанимационных бригад. Уже через месяц — сорок. Когда коллеги увидели, что люди самоорганизуются и отстаивают свои права, начали массово вступать в профсоюз — для лидеров движения это стало неожиданностью. Администрация станции не выдавала документы для создания профсоюза, и тогда медики устроили итальянскую забастовку: с 27 мая около ста медработников стали работать исключительно по инструкции.

Реакция областного Минздрава последовала уже через 57 часов — ведомство создало рабочую группу, а забастовка закончилась. По словам Бородина, «они достигли некоторых договоренностей, например, сотрудник, работающий в неукомплектованной бригаде, получает оплату в двойном размере».

Деньги опытных отдают молодым

Недовольство пензенских медработников началось с перехода на новую систему оплаты труда: оклад увеличили с 5 800 до 14 500 рублей, соответственно, у молодых фельдшеров зарплата выросла, но одновременно убрали надбавки за стаж — те, у кого они были, потеряли от двух до восьми тысяч рублей с одной ставки. Таким образом, повышение зарплат молодым специалистам с большой долей вероятности произошло за счет более опытных и возрастных коллег. Кроме того, доплату за ночные часы, которые раньше стоили как два обычных, сократили почти вдвое. Прокуратура нарушений в этих манипуляциях не нашла.

В пензенской скорой уже давно не хватало сотрудников. «Мы обслуживаем где-то 1 миллион 280 тысяч человек, — объясняет Бородин. — На такое население должно быть 126 бригад, но стольких сотрудников нет. Молодые специалисты приходят, смотрят, что работа тяжелая, а зарплата небольшая, и уходят». По его словам, руководство не решало эти проблемы, зато заставляло сотрудников выезжать в неукомплектованных бригадах и работать не по должностным обязанностям, например, медсестер — вместо врача, когда его нет. А если кто-то отказывался — пугали статьей за неоказание медпомощи и угрожали уволить.

Обычно руководство скорой помощи нарушает сразу несколько норм трудового законодательства, объясняет Ксения Михайличенко, адвокат и руководитель практики трудового права Московской коллегии адвокатов «Солдаткин, Зеленая и Партнеры». Фельдшеры постоянно перерабатывают, причем зачастую их не спрашивают, хотят ли они этого — просто ставят смены, но по закону привлекать человека к переработкам без его согласия запрещено. Потом эти переработки еще и не оплачивают как сверхурочные.

«Трудовой кодекс в некоторых случаях допускает переработку, если доплачивать за нее как за сверхурочную работу: в первые два часа — в полуторном размере, далее — в двойном, — поясняет адвокат. — Плюс повышенная оплата в ночное время. Но законодательство все равно не говорит: «Окей, если человек хочет перерабатывать каждый день, мы просто будем платить больше». В год можно перерабатывать не более 120 часов». Это два-три часа в неделю — меньше, чем даже одна дополнительная смена каждые семь дней.

За три месяца, то есть с мая по июль, пензенский профсоюз добился повышения зарплаты медработникам со стажем более семи лет и водителям со стажем от пяти лет, на очереди — медики и водители со стажем от трех лет, технический персонал и уборщики. За тот же период из семнадцати человек, которых администрация станции не восприняла всерьез, профсоюз вырос до девятисот двадцати семи членов. Примечательно, что вопреки расхожему представлению врачей скорой помощи бастует не так уж и много, в основном костяк состоит из фельдшеров, медсестер, медбратьев, уборщиков, водителей и других.

Скоро в пензенский профсоюз вступят больше тысячи медработников — это более половины всех сотрудников скорой в Пензенской области. Тогда профсоюз станет представительским органом и сможет прописать в коллективном трудовом договоре стопроцентную доплату за ночное время. Ту самую, в которой региональные власти отказали. Андрей Бородин настроен оптимистично: «Пока уровень зарплаты остается низковатым, но все равно люди-то начали с удовольствием на работу ходить. Они знают о всех наших шагах, и видно больше улыбок, а до этого хмурые все ходили».

Пресс-служба Министерства здравоохранения Пензенской области заверила корреспондента СПИД.ЦЕНТРа, что ситуация с итальянской забастовкой для них уже неактуальна: диалог с персоналом налажен, а все события, включая выплаты сотрудникам, рабочую встречу главы областного Минздрава Александра Никишина с медработниками и обновление парка, освещаются на сайте ведомства.

Достучаться до президента

Итальянские забастовки скорой помощи — итог общемедицинской проблемы, считает Анастасия Васильева, председатель профсоюза «Альянс врачей»: «Забастовка фельдшеров — это еще цветочки». По ее словам, медицинские работники по всей России страдают от низких зарплат и неоплачиваемых переработок, жалуются на устаревшее оборудование, нехватку лекарств, порой некачественный мединвентарь, терпят грубость пациентов и давление администрации.

Однако основной накал страстей и, как следствие, забастовок происходит среди сотрудников скорой помощи. Как объясняет сопредседатель межрегионального профсоюза «Действие» Андрей Коновал, именно в них сильнее всего не хватает сотрудников, а последние реформы только усугубляют кадровый дефицит: «Ресурс исчерпан, а тут еще объединяют район со столицей региона, а потом не платят сельские, и количество бригад уменьшилось».

В апреле 2019 года станции скорой помощи города Орла и Орловской области объединили. Сотрудников областной Плещеевской ЦРБ сократили, а их территорию передали городу. Как рассказывает Дмитрий Серегин, фельдшер и лидер местного отделения профсоюза «Действие», его коллегам из областной больницы предложили работать в Орле, но больше половины уехали или вообще ушли на пенсию. Они знали, что им предлагают: почти все — в прошлом сотрудники городской скорой, которые ушли в область из-за льгот: «сельских» (+25 % к окладу) и «чернобыльских» (1 год считается за 1,3, а значит, можно раньше выйти на пенсию).

«Наверное, большинство уехали в Москву, — предполагает он. — Там целые подстанции укомплектованы сотрудниками орловской скорой. И зарплата в три-четыре раза выше за ту же работу».

Итог слияния скорых — критическая нехватка сотрудников, хотя и до этого, по словам Серегина, 150 фельдшеров работали за 210 ставок: «Одна ставка — 156 часов, но, чтобы заработать 25—28 тысяч рублей в месяц, люди работают по полторы ставки, а это более 220 часов в месяц. Многие при этом в неукомплектованных бригадах, а значит, у них еще выше нагрузка».

Серегин не раз наблюдал, как тяжелый труд без полноценного отдыха и низкие зарплаты приводили его коллег к истощению и профессиональному выгоранию, а следом — к депрессии. Некоторые просто уходят из профессии, говорит он: «Смены на скорой 24-часовые, но в Европе давно перешли на 12-часовые. При таком подходе меньше ошибок в постановке диагноза. У водителей 12-часовые смены именно потому, что они могут попасть в ДТП и убить кого-то». Чем больше устал врач, тем больше вероятность совершить ошибку, которая может стать для пациента фатальной. Поэтому главные, кто заинтересован в том, чтобы медработники не работали по 220 часов в месяц и отдыхали, — именно пациенты.

Сперва орловские фельдшеры писали руководству станции скорой помощи и в местный Департамент здравоохранения. Просили хотя бы сохранить льготы, которые были в Плещеевской ЦРБ, мотивируя тем, что работают на той же самой территории, а нагрузка выросла. По их словам, устав от отписок, в середине мая фельдшеры создали первичную организацию профсоюза «Действие» и начали переговоры уже от нее. Они требуют: увеличить количество бригад до нормативного, ввести доплаты водителям, компенсировать ночные дежурства в двойном размере и доплачивать за работу в неукомплектованных бригадах в размере 100 % от оклада.

Как отмечают члены профсоюза, ни на один вопрос руководство не ответило, впрочем, заместитель главврач по медчасти Елена Гомозова на мартовском рабочем собрании утверждала: по статистике нагрузка от присоединения 315 тысяч человек не выросла.

Тогда нескольким сотрудникам пришло в голову попробовать достучаться до президента во время Прямой линии. Они отправляли SMS, и одно все-таки дошло. Президент дал поручение разобраться с зарплатами скорой, после чего начались проверки прокуратуры, Следственного комитета, Росздравнадзора и трудовой инспекции. Но на этом фельдшеры не остановились и устроили итальянскую забастовку: с 15 июля часть сотрудников работают только на одну ставку и не выезжают в неукомплектованных бригадах.

Предварительно прокуратура признала нарушения при объединении скорых города и области, однако требования бастующих до сих пор не удовлетворены. Зато 26 июля руководство станции скорой помощи устроило выборы профсоюза, который будет представлять коллектив 3 года. По словам Серегина, независимого профсоюза «Действие» в бюллетени просто не было, а чтобы выборы выиграла лояльная администрации профсоюзная организация, сотрудникам пообещали, что увеличат оклады, «сэкономив на закупках». Лояльная победила. Более сотни голосов были от отсутствующих, «по доверенности», и Серегин собирается оспорить голосование в суде.

Спас человека — замечание с занесением в личное дело

Нормы для защиты прав медиков в Трудовом кодексе есть, но руководство их игнорирует, считает адвокат Ксения Михайличенко: «Штрафы за нарушение работодателем законодательства минимальные, от 10 до 30 тысяч рублей, за повторные — до 50. И это не только про врачей, это касается всех».

Единственный выход — бороться за трудовые права коллективно с помощью профсоюзов и забастовок. Но обычную забастовку медики провести не могут: Трудовой кодекс запрещает их на работах, от которых зависят жизнь и здоровье людей, а провести «итальянскую забастовку» — можно.

Первую такую забастовку в России в 2013 году провел межрегиональный профсоюз работников здравоохранения «Действие» — это была акция педиатров в Ижевске. Она закончилась успехом: всем врачам Удмуртской республики, не только детским участковым, повысили зарплату на 30—50 % и стали доплачивать за переработки.

Как отмечает Анастасия Васильева из «Альянса врачей», «нет ничего плохого в итальянской забастовке — ведь сотрудник работает по трудовому кодексу. Но для работодателя это ужас и кошмар — он не может использовать свою силу».

Когда повлиять на бастующих по-итальянски законными путями не выходит, им угрожают. «Нас привлекают к дисциплинарным взысканиям за малейшие проступки. Я спас человека — но не поставил галочку в одном из пунктов в медкарте. И мне сделали замечание с занесением в личное дело, — вспоминает Дмитрий Серегин. — А мой коллега повез тяжелобольного онкологического в больницу для выявления инсульта, инсульт не нашли, и руководство хочет привлечь его к дисциплинарной ответственности. За то, что он „утяжелил психоэмоциональное положение больного человека“».

Адвокат Ксения Михайличенко говорит, что это типичная ситуация: «Я вела несколько дел в Москве, когда принципиальных медиков, которые говорили «мы не готовы работать сверхурочно», заваливали дисциплинарными взысканиями, из-за чего они не получали премии. Кого-то откровенно выживают, демонстрируя остальным, что если будете так же себя вести, то мы и вас уволим».

В некоторых регионах угрозы бывают вплоть до уголовных дел, добавляет Андрей Коновал из «Действия»: «Бывает руководство отмороженное, они готовы подсунуть экстренный вызов тем, кто бастует, чтобы в случае смерти пациента завести уголовное дело. Не понимает главврач, что и сам пойдет под суд».

Просто платите нормально

Самые острые вопросы, которые становятся катализаторами забастовок сотрудников скорой, — низкие зарплаты, постоянные и неоплачиваемые переработки и неукомплектованные бригады.

Заработная плата, по словам директора Института экономики и здравоохранения НИУ ВШЭ Ларисы Попович, определяется трудовым договором в конкретном учреждении и в большинстве субъектов приближена к средней зарплате по региону в соответствии с майскими указами президента. «Проблема в самом учете: внутри могут быть большие колебания, и реально медики могут получать гораздо меньше, чем по статистике, — отмечает она. — Управленцы почивают на лаврах, считая, что выполнили нормативы по средней зарплате. И медикам ничего не остается, кроме как пытаться привлечь внимание к ситуации».

Добиться увеличения зарплаты и оплаты переработок, как показал опыт, можно через итальянские забастовки. Остальные проблемы требуют серьезной реорганизации системы оказания экстренной медицинской помощи.

В первую очередь необходимо решить проблему с нехваткой специалистов, считает Васильева: «У нас нет мотивационной системы. Образование дорогое, а потом ты выходишь работать врачом и получаешь в месяц 20—30 тысяч. Нет смысла учиться и потом жить в нищете. Нужно просто повысить зарплаты, сделать так, чтобы образование столько не стоило, обеспечить оборудованием и реактивами». Это касается не только скорой, но и всех медицинских работников, в том числе узких специалистов, которым, чтобы пройти ординатуру, нужно потратить 300 000 рублей в год: бюджетных мест мало, а платно учиться для многих слишком дорого.

Чтобы снизить нагрузку на сотрудников скорой, нужно для каждого региона индивидуально установить необходимость в скорой помощи, учитывая и площадь, и плотность населения. Сейчас федеральные нормативы рекомендуют иметь одну бригаду на 10 тысяч населения, а в случаях, когда радиус покрытия свыше 20 километров, уменьшать число человек, обслуживаемых одной бригадой, до 9 тысяч или менее. Однако, как объясняет Коновал, во многих регионах нормативы не исполняются.

Но при низкой плотности населения бригада должна быть привязана не к количеству населения, а к площади, комментирует Васильева: «10 тысяч человек могут быть растянуты на 200 километров, и тогда бригада физически не может всех этих людей обслужить. Например, в Новгородской области консультируют по телефону из-за больших расстояний. И если они уедут далеко, то увязнут по дороге и не приедут еще куда-то. Поэтому в каждом регионе нужно продумывать работу скорой индивидуально, исходя из плотности населения, площади, состояния дорог, заболеваемости и так далее».

С тем, что регионы должны индивидуально регламентировать порядок оказания экстренной помощи, согласна и Лариса Попович: «Привязывать количество бригад надо к потребности населения в медицинской помощи. Есть норматив доезда — 20 минут, исходя из него, и нужно организовывать скорую помощь». Однако она уверена, что повышенную нагрузку скорая помощь испытывает не из-за нехватки сотрудников, а потому что оказание первичной помощи организовано плохо.

Еще одна проблема, по ее мнению, в ненужных и лишних вызовах скорой, когда врачи приезжают, чтобы измерить давление или успокоить разбушевавшегося больного: «Почему не хватает сотрудников? Просто пациенты до такой степени избалованы участковыми, которые должны бегать на вызовы, скорыми помощами, которые должны приехать и накапать чего-нибудь».

Она предлагает перенести нагрузку на терапевтов. Возможно, это и поможет, по крайней мере до тех пор, пока итальянскую забастовку не устроят уже терапевты.