«Что тебе показать?» Почему люди работают вебкам-моделями и как они живут

Санкт-Петербург часто называют столицей вебкам-бизнеса в России. Сколько точно в городе студий, никто не знает — в профессиональных кругах говорят, что несколько сотен. Работа «на вебке» — не только про большие и быстрые деньги. Еще это истории заботливых и странных мемберов с другой стороны экрана, шантажа и расставаний, принятия себя и своего тела. Иногда даже смерть. Корреспондентка СПИД.ЦЕНТРа Ника Воюцкая поговорила с вебкам-моделями из Петербурга и выяснила, как заработать на сексе в прямом эфире — и так ли это легко, как кажется.

Гера

Меня воспитывала бабушка, и нужно было помочь ей разобраться с кредитами за одежду, еду и так далее — с этим помогла вебка. В восемнадцать лет я приехала в Питер, наткнулась во ВКонтакте на объявление, что нужны модели. Я тогда еще не знала, что такое вебкам.

Мне обещали полную конфиденциальность: да никто никогда не узнает! Но как-то я вбила свой никнейм в поиск — и нашла кучу видео. Никакие специалисты не могут удалить их полностью и отследить все сливы. Каждую секунду стрима видео распространяется по всему интернету и продается, и ты находишь себя на сайтах, на которых никогда не работала.

В какой-то момент мне надоело дрочить на камеру, и я решила уйти. Уходила из первой студии плохо: не отдавали вещи, шантажировали, что приваты сольют в социальные сети, расскажут бабушкам-дедушкам. Меня это сломало… Вещи в результате отдала подруга со студии — и я сбежала.

Прошло несколько месяцев, мне нужны были деньги, и я снова начала работать на студии. Брала по три-четыре смены подряд, а смена — восемь-девять часов. Адекватный человек не сможет такое вынести, но тогда я уже была на амфетамине — подсела, когда узнала, что все мои видео легко найти. Он помогал не уснуть (уснула — минус сто баксов), расслабиться и найти нужное настроение. Работаешь и не устаешь. Плюс, если бы я просто начала раздеваться, то считала бы себя шлюхой. Ведь в народе как: если раздеваешься за бабки — ты шлюха.

Работать в студии мне не нравилось. Каждый раз видишь свои цифры: сделала сто баксов — получишь только пятьдесят (остальное — комиссия студии). Плюс штрафы: за сон в эфире, за опоздание после перерыва, за неправильное общение, за наркотики, алкоголь и курение — целая папка. Даже в туалет можно только по определенному времени ходить! Иногда просыпаешься утром — и хочешь умереть. Но когда работаешь из дома — такого нет: никто не штрафует и не отчитывает. Так что как только я перестала работать на студии, наркотики сошли на нет.

Я пробовала нормальные работы: была баристой, сортировщицей, маркировщицей, но поняла, что нихрена так не заработаю. Сейчас я работаю сама, из дома. На вебке за три часа я могу получить от нуля до восьмидесяти тысяч рублей. Не знаю другой работы, где неважно, какое у тебя образование, как ты выглядишь — и такие же деньги. При этом все знакомые знают, чем я занимаюсь, и мама с бабушкой тоже. Бабушке я даже показывала сайты, объясняла, что и как. Она сказала: «Главное, что не порно!». Это потому что лет в шестнадцать я ей сказала, что хочу быть порномоделью. Просто хочу, и все! А она запомнила.

Я всегда скромная анимешница, работаю в юбке — меня напрягает животик. Могу оголить там, внизу, но спокойнее, если живот прикрыт. Но одежда не определяет заработок: можно сидеть в растянутой футболке и бабушкиных трусах — не обязательно тратиться на Agent Provocateur. В Новый год на мне были трусы из Fix Price, с цветочками, а мембер мне говорит: «Покажи, в каких ты труселях, если мне понравится — возьму в приват». Я показываю свои труселя в цветочек — он берет в приват. Села на колени спиной к нему, высунула язык, смотрю в камеру назад — и все. Вот такой был приват.

Внешность не важна абсолютно. Можешь быть толстой или худой — без разницы, у мемберов разный вкус. Я не худенькая, у меня есть животик, и я могу им делать волну: втягивать и выпячивать. Был чувак, которого это возбуждало. Мы сидели в приватах, и я просто животом — туда-сюда, туда-сюда. Одетая.

Мемберы бывают ******* — и вовсе не в плохом смысле. Один скидывал деньги, когда я играла на гитаре, выходило рублей триста пятьдесят за песню. Другой мембер хотел, чтобы я нажралась. На студии был стаканчик из-под виски, я налила в него чай и сделала вид, что это вискарь. Он все ждал, когда я напьюсь, сам водку пил, в результате уснул, а мне бабки капали. Так я сделала триста тысяч за смену.

Чаще всего мемберы хотят анал — я его не делаю, поэтому зарабатываю меньше. Многие хотят, чтобы ты сделала себе больно, просят поссать или поблевать (последнее мне стремно). При этом на более гламурных сайтах на такой контент накладывают ограничения — и не зря. Помню, год назад в Питере девушка на студии перестаралась. Мембер попросил дрочить и душить себя ремнем — она передушила себя. Труп в прямом эфире. Студия закрылась.

А вот без английского никак, причем разговорного, потому что прилетают разные аббревиатуры. Например, «bb». Что такое? Что показать? Модель в панике! Хотя это самое обычное «baby»… Опять же, снимает тебя чувак на час в приват. Ну, снимешь ты свитер, снимешь белье, подрочишь — а что оставшийся час делать? Больше денег зарабатывают те, кто хорошо говорят на английском. Говорят обо всем: хей, привет, чем увлекаешься, а тебе нравится Netflix?

Год назад я сняла в своем родном Ижевске двухкомнатную квартиру и сделала студию. Все было лайтово: никаких штрафов. Сперва я была и админом, и моделью. Моделям я объясняла, как заработать: как повернуться, как подвигать плечами. Даже писала через удаленное управление в чат на английском за тех, у кого с ним было плохо.

Девочки и мальчики приходили, зарабатывали по пятнадцать-двадцать тысяч за смену. После того как я разбирала с ними, что не так, они делали в три раза больше денег. За первый месяц студия принесла 180 тысяч рублей чистого дохода, во второй месяц — 160. Но я не парилась, тратила на себя, а когда ушли две классные девочки-лесбиянки, то доходы скатились, пришлось закрыться.

Каждый раз, когда выходишь в онлайн, надо понимать, какое ты даешь шоу. Если оно будет интересное, мемберы останутся. Если тупо дрочишь, то на сайте десять тысяч телок с голой грудью и голой *****, им не понравилось — ушли. А если шоу: цветомузыка или краски по телу размазываешь — интересно, смотрят. Причем шоу — это не про определенный набор игрушек. Точно нужно дилдо — можно обойтись только им. Кто-то пихает в себя расчески, лак для волос. Это трэш, штраф и бан, но некоторые на этом нормально зарабатывают.

Желательно иметь «Ловенс» — это такое виброяйцо с хвостиком. Засовываешь в себя, мемберы донатят, оно вибрирует. Мне как-то не зашло: вибрации не сильные. Но я такая: «Да, да, давай еще!». Всегда приходится симулировать, я не могу кончать на вебке. Иногда плюю на пальцы — вот, кончила! Так и у мальчиков-моделей стоят стаканчики с мылом, ну какой парень сможет восемь часов подряд?

Бывают приваты, когда ты просишь мембера включить камеру — и видишь его, и даже слышишь. За это дополнительно капают деньги. От этого так едет крыша! Ты видишь, что это живой человек, и вспоминаешь, что у тебя вообще-то какие-то принципы, собственные предпочтения, но сейчас их нужно засунуть куда подальше. И ты как вещь.

Для меня вебка — это не порно и не секс-работа. Порно и проституция — это когда тебя *****, неважно, хочешь ты или не нет, а вебка — скорее эротическая версия YouTube. И больше игра, чем работа. Но, если бы можно было зарабатывать те же деньги по-другому, наверное, я бы не стала этим заниматься.

Стивен

Мы пришли на вебку с моим парнем и работали вдвоем месяцев восемь, потом расстались, и месяца три-четыре я был соло. Получилось так: наши подруги рассказывали, что все лайтово: делаете то же, что и дома — и получаете классные деньги. Они получали триста тысяч рублей за две недели. Каждая! Но девушкам проще, особенно если они в паре — аудитория больше. У меня максимально было сто двадцать тысяч за две недели.

Условия такие: 50 % берет студия, 50 % — тебе. Если доход выше 500 долларов за неделю, то получаешь уже 55 %, если больше 1000 — 60 %. Дневные смены —  шесть часов, ночная смена — восемь часов. Студия дает тебе помещение, камеру, свет, платформы, сама выводит средства. Я не люблю разбираться в том, что мне неинтересно, и забивать голову лишней информацией. Но как-то подумал: какого **** у меня забирают половину? Попытался стримить из дома — но вокруг была куча отвлекающих факторов: телефон, холодильник. И отношение не как к работе, а как к развлечению.

Изначально у меня не было никаких страхов: наоборот, интерес, азарт. Что-то новое, попробовать себя, посмотреть, насколько я раскован — это классно. Ходил и говорил всем: «Привет, я Стивен, я работаю на вебке, это весело». Ни разу не сталкивался с негативной реакцией, а процентов восемьдесят людей интересовались, что и как, сколько можно заработать.

Пару раз у меня случались срывы, когда я уходил за монитор и плакал: думал, что делаю что-то не то, что не так представлял себе взрослую жизнь, что это не работа моей мечты. Но все это навязано обществом: типа секс-индустрия — что-то грязное, плохое, неправильное. Мысли, которые приходили мне в голову, были не мои — но они мешали мне жить. Если бы не было стигмы вокруг работы, связанной с сексом, мне было бы классно работать.

У нас было много замечательных мемберов, которые заботились о нас, нет ни одного неприятного воспоминания о них. Некоторые просто скидывали деньги, желали хорошего дня и уходили. Например, музыкант из США брал нас в приват и говорил: «Я не хочу, чтобы вы сейчас работали, просто отдыхайте и слушайте музыку». Включал камеру, играл и пел. Было классно. У другого мембера был фетиш на спящих людей: ему нравился храп, сопение. В его привате мы отлично отсыпались, а что делал он — не знаю.

Я люблю наряжаться, поэтому предлагал парню поработать в спортивках, надеть одинаковые трусики. Один раз я работал в классическом костюме — это был фурор! Конечно, приходилось покупать секс-игрушки, белье разное. Из игрушек, которые только для вебки, например, «фак-машина» — это аппарат, на который надевается дилдо, а когда мемберы скидывают деньги, он двигается. Больше денег — быстрее двигается. Еще мы использовали виброяйцо, которое вибрирует от донатов. Не знаю, получают ли девушки от него удовольствие, но я точно нет. Ощущение, будто садишься на телефон, и он вибрирует. Но чтобы публике нравилось, приходилось имитировать.

Имитировать вообще приходилось часто: когда ты уже устал и это не первый твой финал, то физически не можешь кончить еще раз. Но потерять мемберов нельзя — поэтому вместо оргазма плюешь на живот или брызгаешь хлоргексидином. А когда работаешь в паре, от вас постоянно ждут секса, если вас двое, то приват превращается в порнуху, которую мембер может контролировать.

При работе в паре секс остается только на работе — и не когда хочешь, а когда надо. Дома секса уже не хочется вообще — или хочется тебе, а партнеру нет, и наоборот. У нас с парнем из-за вебки секс стал обязаловкой, которую мы выполняли перед камерой. Пять смен в неделю — минимум, пять раз по много часов секса, и дома ты хочешь уйти от этой темы подальше: просто лежать и смотреть сериалы. Наверное, это одна из причин, почему мы в итоге расстались.

Но я об этом не жалею — вебка мне много чего дала. Когда я только пришел, знал английский на уровне «ду ю спик инглиш». А после могу свободно болтать, нет никакого барьера, меня все понимают — и я все понимают. Еще вебка избавила меня от большинства комплексов, и разговоры о сексе теперь легко даются. Вообще в вебке одни плюсы и никаких минусов: улучшение скиллов, английского и минета. А еще это хорошая подушка безопасности. Если в какой-то момент у меня не будет работы и денег, будет нужна большая сумма — я могу прийти на вебку и заработать. Сейчас я работаю в другой сфере, но запасной вариант успокаивает.

Мэл

О вебке я узнала из телеграм-канала девочки, которая этим занимается, и загорелась исследовательским интересом, попросилась в чат вебкам-моделей. Там я нашла первую студию — нормальную, но ужасно неорганизованную, мне ничего не объяснили. А ведь если ты выйдешь в онлайн и просто будешь сидеть, ничего не заработаешь.

Оказалось, чтобы хорошо и легко зарабатывать, надо сначала полгода ежедневно работать. Это как создавать канал на YouTube, но только с adult-контентом: нужно понимать, как работает система, вкладываться в контент, делать фотки. Принято считать, что вебка — легкие деньги, на самом же деле это и физически тяжелый труд (столько раз кончать), и умственно (приходится постоянно думать на английском). Я не была к этому готова. В какой-то момент меня повысили на основной работе, и тогда история с вебкой кончилась.

Сейчас я снова работаю на ней, но уже серьезно: по четыре-шесть часов, шесть-семь дней в неделю, на четырех сайтах. Веду соцсети, придумываю образы, записываю видео и продаю. На игрушки тысяч двадцать уже ушло. Не скажу, что всегда по-настоящему от них кончаю, но удовольствие мне они приносят.

Моя студия с очень френдли атмосферой, где администраторы дружат с моделями, нет штрафов и работа ориентирована не на поток, а на качество контента. Вообще всегда видно, когда душа к чему-то не лежит, и я делаю то, что нравится мне самой. Это анал-шоу, и сейчас увлеклась бондажем, устраиваю селф-бондаж. Иду в сторону кинки-БДСМ-контента, антураж соответственный: плетки, кляпы, веревки, наручники.

У меня в профиле прописан тип меню. Из странного: мне сейчас заказали приватный частный видос, где надо кричать «fuck me, nigga» и подобные грязные расистские выражения. Один чувак просил сходить в душ и посидеть с мокрыми волосами под открытым окном. Самый замечательный приват случился, когда был конец смены, минут двадцать оставалось. Мембер предложил взять меня в приват — чтобы я отдохнула. Это было мое время. Я пила чай, ела печеньки, болтала с ним про книжки.

Иногда я работаю в паре: например, одна девочка устраивает групповые стримы не ради денег, а просто чтобы весело провести время. Совместный стрим — это как минимум поцелуи и поглаживания, массаж и друг другу подрочить. Мне не особенно нравятся девочки, но целоваться с ними приятно. А работа с ними — чисто работа, не вызывает никакого возбуждения и желания.

Сайтов для стримов много, и они делятся на две категории: есть free show, где все трахаются, а есть, где модели в кадре обязаны сидеть одетые, а все шоу — только в привате. Зарабатывать можно везде, если знаешь английский, любишь поговорить и умеешь расположить к себе. Но первые полгода заработок непредсказуемый. Сегодня за смену я заработала сто пятьдесят долларов, были дни — и пятидесяти не набиралось. Все хотят быть блогерами, но миллионников не так много. То же и с вебкой.

Когда я впервые пришла в вебку, то переживала развод. Он сломал мою внутреннюю патриархальную систему с традиционным пониманием семьи и верности, и я «пустилась во все тяжкие». Пересмотрела отношение к сексу и собственной сексуальности, стала открыта к новому опыту — например, БДСМ. Вебка в этом тоже помогла. Сейчас этот период закончился, и есть человек, в которого я слегка влюблена. Но все мои партнеры знали, чем я занимаюсь — я вообще спокойно об этом рассказываю, мне деанон не страшен. Даже если я перевоплощаюсь в образ, например, школьницы в очках, то это не ради анонимности.

За что люблю вебку: все площадки — абсолютно про бодипозитив. Модели разного телосложения, разной волосатости, разной ориентации и разного гендера. И у всех своя аудитория, всех боготворят. Это вдохновляет не прятать пресловутый животик — потому что придет человек и скажет, что этот животик самый прекрасный. И ты сама начинаешь это видеть. Этот опыт помогает полюбить свое тело, себя, понять, что вообще-то ты классная, сексуальная, и это здорово. Секс — это здорово! И говорить об этом — здорово. Все хвалят мою задницу и огромную татуху на спине. И я начала немного отращивать волосы на лобке, потому что моим мемберам это нравится.

* Имена всех героев изменены