Андрей прилетел в Боливию из России 19 марта — у друзей было запланировано большое путешествие по Латинской Америке: Мачу-Пикчу, озеро Титикака, солончаковое озеро Уюни. Но боливийские границы закрылись едва ли не в тот же день, под запретом оказались даже передвижения внутри страны, и Андрей застрял в самом высокогорном мегаполисе мира — Ла-Пасе. Ситуацию осложняло то, что Андрей уже несколько лет живет с ВИЧ и, соответственно, регулярно принимает антиретровирусную терапию. С собой он взял рецепт, где названия нужных лекарств были написаны на латыни, и запас таблеток примерно на три недели.
Прерывать терапию нельзя — у вируса может сформироваться резистентность (устойчивость) к препаратам, а значит, придется заново подбирать эффективную схему, причем уже из меньшего круга лекарств. А при длительном пропуске снова начнет расти вирусная нагрузка — то есть вирус начнет активно размножаться и распространяться по организму, даже если до этого был практически уничтожен и «заморожен».
В таком же положении, как Андрей в Боливии, оказались приехавшие в Россию ВИЧ-положительные иностранцы. Кирилл Барский, сотрудник фонда борьбы со СПИДом «Шаги», рассказывает об обратившихся к ним гражданах Германии, Эстонии и Испании: «Наши клиенты приехали в Россию по личным делам: кто-то на месяц, кто-то на три недели. С собой они взяли ограниченное количество препаратов, не рассчитывая, что здесь застрянут. Но в России полностью закрылись границы, и обратившиеся к нам люди уже не смогли выехать. Запас терапии у них заканчивался, рецепты никто из них с собой не взял, и они обратились к нам. Мы переадресовали их на пациентские форумы, где они могут получить, занять или обменять лечение». Барский добавляет, что любой иностранный ВИЧ-положительный гражданин без кровных родственников подлежит выдворению из России, согласно Федеральному закону № 38. Поэтому застрявшие в нашей стране иностранцы, у которых нет рецепта на антиретровирусную терапию, не могут пойти на прием к врачу-инфекционисту, чтобы получить назначение в государственном СПИД-центре.
В Боливии карантинные правила жестче, чем в России, но подобных законов нет, и поэтому застрявший там Андрей оказался в более выигрышной ситуации. Мужчина рассказывает, что «магазины работают только по будням, с девяти до двенадцати дня, на вход выстраиваются большие очереди, от двухсот метров до километра в длину, на улице в целом можно появляться только до трех часов дня». Обратный билет у Андрея был на 26 марта — он планировал вылететь из Ла-Паса в Сантьяго (столица Чили) и оттуда уже лететь в Рио, а потом — в Москву. «Но назначенный рейс не вылетел: границы закрыты полностью». Осознав, что в Боливии придется задержаться, Андрей позвонил на горячую линию московского областного СПИД-центра.
«Примерно с 21 марта нам начали поступать звонки от пациентов: туристы выехали за рубеж, но не смогли вовремя вернуться назад. У них заканчивалась терапия, и люди стали звонить нам — были обращения из Таиланда, Испании, Китая. Мы направляли людей в местные ВИЧ-сервисные организации, чтобы они попробовали получить терапию там», — рассказывает врач-эпидемиолог центра Евгения Жукова.
Сложности испытывали не только туристы, но и россияне, постоянно живущие и работающие за рубежом. 29-летний Тимур живет в Праге уже три года и сейчас работает на позиции офис-менеджера. От работы у него есть медицинская страховка, по которой он получает АРВ-терапию. Контракт у него истекает в июне, и он опасается, что из-за эпидемии и перехода на удаленную работу есть шансы, что его уволят раньше: «Сейчас вся моя дневная работа — заказывать обед для двух сотрудников, которые все еще ходят в офис. При таком раскладе меня могут сократить». Получать антиретровирусную терапию без страховки Тимур не сможет.
В похожей ситуации оказались и ВИЧ-положительные россияне, которые выехали за пределы региона, где они получают терапию. Жукова рассказала, что ей поступают звонки от прикрепленных к их СПИД-центру пациентов: те не могут вернуться в Московскую область из-за отмены внутрироссийских авиарейсов. «В этой ситуации нужно или попытаться сделать временную регистрацию, или, если пациент оказался в регионе, где у него есть постоянная регистрация, прикрепиться к местному СПИД-центру. Если вообще никакая регистрация в регионе не возможна, то тогда остается надеяться только на аптечки взаимопомощи», — говорит эпидемиолог.
Но хуже всего в России иностранцам, попавшим в поле зрения силовых структур. Барский рассказывает о пациенте из Центральной Азии, чьи родственники обратились в их фонд: «Наш клиент оформлял документы, для которых нужен анализ на ВИЧ. Сам он, по-видимому, о своем статусе не знал, потому и согласился сдать анализ. Когда результаты стали известны, его обязали покинуть Россию в течение десяти дней, а когда он этого не сделал, его водворили в ЦУВСИГ. Но депортировать его не могут, так как границы закрыты».
Андрей в результате смог получить терапию в ВИЧ-сервисной организации в Ла-Пасе. По его словам, весь процесс занял не больше часа: он показал сотрудникам паспорт и рецепт, и они выдали ему препараты с нужной дозировкой. Сейчас он ожидает рейса, которым может вернуться в Москву. «Консул нам сразу сказал: “Тут высокогорье, военный борт не сядет, даже не рассчитывайте”. Остается ждать только коммерческих рейсов, но варианты, которые нам предлагают, стоят порядка $2700 за билет. Это мы себе позволить не можем. Был один рейс за €550 в Париж, мы согласились, но французская сторона отказалась принять нас на борт. И мы продолжаем ждать».
Тимур продолжает работать, но откладывает таблетки на «черный день» — чтобы был запас, если потеряет страховку. Пациент из Центральной Азии продолжает ожидать выдворения в ЦУВСИГе, хотя судебная практика настаивает на незаконности такого заключения во время эпидемии: если закрыты границы и нет четкого срока, когда человек может быть выдворен, его необходимо отпустить.
