Сейчас Яна Колпакова из Владивостока — популярный блогер в Тиктоке. Она рассказывает о жизни с ВИЧ, наркозависимости, стигме, буллинге и пишет книгу о насилии. Темы и истории она берет из личного опыта: еще несколько лет назад Яна употребляла тяжелые наркотики и была на волосок от смерти.
Желание «обезболиться»
Мне 27 лет, возраст знаменитого «Клуба 27». Конечно, сейчас я шучу об этом, но, если бы что-то в моей жизни не изменилось, скорее всего, я бы не стала исключением «клуба рок-н-рольщиков».
В детстве я подверглась насилию со стороны своего деда. С 5 до 7 лет это были просто домогательства, а потом произошло насилие с проникновением. Насилие не было проработано. Конечно, оно не оправдывает мой дальнейший образ жизни, но так людям понятнее стремление «обезболиться».
С 13 лет я стала употреблять алкоголь. В 14 попробовала траву, как и многие, в подъезде. При этом я занималась спортом — эстрадными и классическими танцами — и траву принесли такие же спортсмены из хороших обеспеченных семей. Покурили «ради интереса», мне не понравилось.
Зависимость дала выход позже, в 17 лет. Тогда покончил с собой мой отец, он был единственной опорой в жизни. Я стала употреблять тяжелые наркотики в больших количествах. Сначала вообще думала, что это нормально и ничего запретного не делаю (в то время часть наркотиков была легальна), но потом начались последствия во всех сферах. Вокруг стали сажать друзей и знакомых. Я поймала физическую ломку, причем на вещества, которые, по всеобщему заблуждению, якобы не вызывают физического привыкания. Но у всего свой срок. Тогда я поняла, что у меня серьезные проблемы.
В 19 лет я забеременела, у меня как раз была ремиссия по наркотикам. Осталась одна, мужа посадили — он принимал и распространял запрещенные вещества. В это время я отучилась на парикмахера-универсала, работала им восемь лет. Получалось хорошо: открыла свой салон, затем еще один, но потом началась пандемия коронавируса, и я все продала — работать в сфере услуг уже не хотелось.
Яна Колпакова, фото из личного архива.
Во время беременности и кормления не употребляла, но потом началась депрессия — и все по новой. Очень многие женщины после родов становятся уязвимыми, а я еще и больная женщина. Если человек зависимый, наивно полагать, что он больше никогда не сорвется без должного лечения. Я сорвалась. С первого раза завязать не получилось.
С ребенком помогала сестра, а когда ему было три, он даже полтора года жил с ней, пока я входила в стабильную ремиссию. Очень страшно, когда любишь ребенка, хочешь его вернуть, но не можешь. Нас считают ужасными матерями, но это не так — просто большинство впадает в состояние, когда лежишь, употребляешь и понимаешь, что никакой кайф не может заглушить боль. И с этим ничего не поделать. Самая жопа — тотальное бессилие. К счастью, тогда я попала на группы самопомощи, где видела людей, которые бросили. Их живые примеры давали надежду, и мне это помогло. Поняла, что главное — взять ответственность за свою жизнь, помочь себе выбраться. И выбралась. Сейчас я не употребляю четвертый год вообще ничего, включая алкоголь, и не курю.
«Я приняла бы наркотик, даже если бы знала, что в нем ВИЧ»
Время, проведенное без ребенка, когда много употребляла, не прошло без последствий — я заразилась ВИЧ. Однажды в 2016 году я сидела в квартире с девочкой, у нас оставалась последняя доза, в ней была кровь, точнее, «венозный контроль». Им я и укололась, предварительно спросив, болеет ли она. Ответила, что нет, но потом я узнала, что она уже давно стояла на учете в центре СПИД. Впрочем, я была в таком состоянии, что, если бы она и рассказала про ВИЧ, я вряд ли бы отказалась. Не злюсь на нее.
Через пару недель я попала в детокс с острой интоксикацией, которую вообще не могли вывести из-за дикого коктейля наркотиков. У меня резко подскочила температура под сорок — никак не сбивалась, были огромные воспаленные лимфоузлы. Врач предположил, что у меня ВИЧ. Первичные анализы оказались отрицательными.
«Пока я сдавала кровь, медсестра мне сказала, что ВИЧ-положительных женщин лучше стерилизовать»
Когда вышла оттуда через две недели, решила пересдать анонимно в частной клинике. За анализами попросили прийти лично: нашли гепатит С (позже он сам прошел), а за результатами на ВИЧ попросили сходить в местный центр СПИД. Пока ехала, по телефону все рассказала молодому человеку, его и себя успокаивала, что это может быть ложноположительный результат. Он тоже проверился, и ему пришел отрицательный анализ, а мой все никак не был готов. Стала сильно нервничать, понимала — что-то не так. В центре СПИД попросили еще раз сдать анализ и диагностировали ВИЧ через десять дней. Тот парень и сейчас отрицательный, и мы до сих пор вместе.
После постановки диагноза я не сразу пришла в себя, понадобилось время, но все постепенно стало налаживаться. Окружающие меня люди не боятся, что я сорвусь или выдам неадекватную реакцию, — все это далеко в прошлом.
Антиретровирусную терапию начала пить через два года, когда стала расти вирусная нагрузка и врач предложила начать лечение. Мне назначили хорошую терапию и, когда увидели, что я не пропустила ни одного приема, всегда в трезвом уме, из карты убрали штамп «потребительница ПАВ». Людям, живущим с ВИЧ, важно понять: инфекционист с тобой на всю жизнь, по крайней мере, если не изобретут лекарство, и надо по-человечески с ним выстраивать отношения.
О том, что у меня ВИЧ, узнали многие знакомые, но практически все приняли это нормально. Были две отвратительные ситуации и обе — в больницах. Однажды я приехала на скорой — у меня лопнул яичник, внутреннее кровотечение. Доктор с порога начал общаться матом. Пока везли в операционную, он спросил, есть ли у меня инфекции: я как нормальный пациент говорю про ВИЧ и гепатит С. Он начал меня оскорблять, говорить, что я наркоманка и проститутка. Причем я приехала с мужем, видно, что мы нормальная семья.
Анестезиолог оказалась такой же: я попросила сделать общий наркоз, спинномозгового очень боялась, но мне отказали. Дошло до того, что я вскочила с операционного стола и сказала, что поеду в частную клинику. Потом анестезиолог извинилась, а тот врач просто замолчал. Конечно, он меня спас, операция прошла хорошо, поэтому я жаловаться не стала. Второй случай уже в другой клинике. Пока я сдавала кровь, медсестра мне сказала, что ВИЧ-положительных женщин лучше стерилизовать.
Яна Колпакова еще когда она употребляла наркотики, фото из личного архива.
Все люди с ВИЧ должны помнить: нам не могут отказать в какой-либо медицинской помощи. Хотя со мной это было, когда я решила сделать грудь. Один хирург отказал, но он своеобразный, с приколом, мог выбирать клиентов по гороскопу, поэтому я не расстроилась. В итоге нашла замечательного онколога-маммолога, он сразу мне понравился. Я тогда еще не принимала терапию, вирусная нагрузка была невысокой, клетки CD-4 хорошие. Он проверил анализы и сделал операцию, не пользовался моим диагнозом для наценки.
«Зачем ты рассказываешь детям о ВИЧ и наркотиках?»
Для всех я открыла лицо только в апреле этого года. Я считаю себя нормальным человеком и не понимаю, почему должна скрываться или стесняться. Когда стала видеть невежество и агрессию в обществе, поняла, что это необходимо. Сначала муж и семья были против, но потом приняли мое желание.
Открытые лица помогают создать положительный образ человека с ВИЧ, обратить внимание на проблемы, задуматься о собственном здоровье и сдать анализы. Это помогает бороться со стигмой, повышать грамотность. Люди должны знать, что мы не опасны, что мы можем рожать здоровых детей. Я всегда предупреждаю медиков или мастеров в салонах красоты, что у меня ВИЧ, при том что в последнем случае по закону не обязана.
Как-то решила записать видео в ТикТоке про накручивание локонов. Сделала и забила. Напомнила про это знакомая, тогда и решила, что, раз открыла лицо, буду снимать ролики про ВИЧ.
Мне часто пишут: зачем я рассказываю про ВИЧ в ТикТоке, где сидят дети? Таким людям стоит знать, что в 7-9 лет дети уже мастурбируют и изучают свое тело, а половые связи в России нередко начинаются в 12-13. В этой соцсети возрастной ценз — от 13 лет. Порой некоторые дети развиваются очень быстро и ведут активную половую жизнь. При этом не все родители понимают, что в этом возрасте уже пора бы и объяснять своим детям, что есть член и вагина, презервативы и разные заболевания, в том числе и ВИЧ. А увидев мои ролики, ребенок как минимум начнет гуглить, что такое ВИЧ и как им можно заразиться, как максимум — из TikTok можно перейти на мой канал в YouTube, где я подробно и доступно рассказываю о ВИЧ — и не только с врачами и специалистами.
Там же я рассказываю подросткам на их языке, что наркотики — это совсем не весело, снимая истории реальных потребителей. Нарколог тоже об этом рассказывает на канале, но все же такой формат с врачом больше подходит для родителей. Плюс я даю урок толерантности — хочу жить в безопасном обществе, и сейчас оно формируется с детей. TikTok стал для меня площадкой, которая лишь привлекает внимание к другим каналам, где я более фундаментально рассказывается обо всем. Распространенный формат видео в ТТ — 15 секунд, этого слишком мало, чтобы охватить все и сразу.
Некоторые люди видят у меня «пропаганду ВИЧ» — всегда интересно, как человеческий мозг умудряется прицепиться к тому, чего нет и в помине. По их логике, в ролике, где рассказывается, что мы, люди с ВИЧ, полноценно живем благодаря таблеткам, подросток тоже захочет себе ВИЧ? Абсурд! Я буду всем рассказывать, что ВИЧ есть не только в странах третьего мира, но и здесь, в России. Буду прививать грамотность в вопросах ВИЧ-инфекции, чтобы стало меньше стигмы.
Хороших комментариев больше, а значит, и адекватно воспринимающих людей больше. Но и негатив пишут. Наверное, потому, что человек, который испытывает негатив, не пройдет мимо, а захочет его выcказать. Сейчас замечаю, что многие подписчики уже сами отвечают на плохие комментарии, вступаются за меня. Как правило, хейтеры косят под глупых, но из психологии мы знаем, что у всех есть вторичные выгоды: кому-то надо поднять самооценку, потому что он не реализован в жизни. Кто-то просто очень неграмотный, их можно понять и простить. Есть еще тролли, но тут уже ничего не сделаешь — это стиль жизни.
Каждый день мне приходит порядка пятидесяти сообщений в разных соцсетях: рассказывают, что видео их поддерживают, задают вопросы, делятся своими историями или историями близких, благодарят. Стараюсь всем отвечать, помогать и взаимодействовать с другими активистами, клиниками и фондами.
Одно из видео на YouTube было посвящено тому, что бесит человека, живущего с ВИЧ. На первом месте у меня ВИЧ-диссиденты, но не те, что просто не пьют терапию, — это их проблемы — а агитаторы. Они сбивают с толку других, занимаются сексом, рискуя заразить партнеров, кормят грудью детей. Эти люди верят в мировые заговоры и конспирологию. Да, у меня самой было отрицание — вдруг анализ ложноположительный или это все ошибка, но я точно не сомневалась, что ВИЧ существует.
Бесит слово «больные». Я не больная, я живу с ВИЧ! Бесит, когда люди, если узнают, что кто-то заразился половым путем, обязательно думают: «Это проститутка»
Еще бесит, когда люди думают, что мы хотим устроить на земле зомбиапокалипсис. Да, некоторые специально заражают, но это не значит, что мы все такие. Бесит слово «больные». Я не больная, я живу с ВИЧ! Бесит, когда люди, если узнают, что кто-то заразился половым путем, обязательно думают: «Это проститутка». Но ведь для инфицирования достаточно одного полового контакта, причем даже с постоянным партнером. Бесит дискриминация и то, что многие пытаются высказывать свое мнение, не вникая в вопрос, тем самым распространяя ложную информацию.
Сейчас я хочу написать книгу о насилии, которая поможет и детям, и родителям. Жанр подросткового романа или Young adult autofiction literature. Хочу не научить чему-то детей, а показать, что я их понимаю. Если есть девочка, которая подвергается харассменту, то она может сказать об этом родителям. А если будут читать родители, то они посмотрят на своего ребенка внимательнее.
Также затрагиваю проблему наркомании. Я резко защищаю употребляющих людей, потому что это болезнь, и к тому же часто наркотики начинают употреблять подростки — они это делают, не осознавая полной опасности, а когда осознают и хотят выбраться, бывает уже поздно. Как можно предъявлять претензии человеку, который делал это ребенком? Про ВИЧ в книге будет, но немного. А что о нем сказать? Предохраняйтесь, сдавайте тесты и не доверяйте незнакомым мальчикам.
Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
