«Зависимость воспринимают как что-то немужское»: как традиции влияют на наркопотребление в Дагестане

В «Антинаркотическом рейтинге регионов — 2020» Дагестан занимает шестое место, но, насколько эта позиция справедлива, можно только догадываться. В традиционном кавказском обществе употребление наркотиков — позор не только для самого человека, но и для всей его семьи, поэтому зависимость скрывают и сами потребители, и их родные.

Клинический психолог, руководитель программы реабилитации РЦ «Шаг», направленной на коррекцию зависимых форм поведения, Паша Гасанов рассказал «СПИД.ЦЕНТРу» про особенности наркопотребления в Дагестане и о проблемах в области реабилитации.

— Вы занимаетесь реабилитацией наркозависимых людей. Чем потребление в Дагестане отличается от остальной России?

— Главный фактор, который отличает наркопотребителей Дагестана, — у нас традиционное общество. Традиции пронизывают все сферы жизнедеятельности дагестанского общества и сильно скрывают эту проблему. Люди употребляют скрытно, что нередко приводит к тяжелым последствиям. Далеко не всегда зависимый человек сам обращается за помощью — ему на это нужно время, а из-за того, что все очень умело скрывается, родители и родные не видят этого. Поэтому они иной раз узнают о зависимости, когда уже появляются социальные последствия.

Наркозависимые люди хорошо маскируются — если это вскроется, то позор будет на всей семье и роде. Иногда бывает, что родные сами скрывают эту проблему и не обращаются за помощью, чтобы не получить такое клеймо. Пытаются самостоятельно решить проблему, например, отправляют зависимого человека в другой город, или начинают заниматься самолечением, или просто дома его закрывают и не выпускают никуда, лишь бы проблема с употреблением психоактивных веществ не получила огласки.

— Чем чреваты попытки самолечения? К чему они приводят?

К тому, что модель поведения зависимого человека становится еще более ухищренной и продуманной. Если один раз попался, значит, надо скрывать свою зависимость еще тщательнее. Либо человек начинает сепарироваться, разрывает связь с родными, убегает в другой город, чтобы можно было спокойно употреблять под предлогом переезда на заработки.

— Когда люди все же обращаются за помощью?

На начальных этапах вряд ли обращаются за помощью, потому что не все придают значение проблеме: ни сам зависимый, ни среда, которая его окружает, ни родственники. Но даже когда люди приходят на консультации, могут считать, что все нормально, потому что: «А он не колется». В среднем обращаются лет через пять после начала потребления.

— Самостоятельно приходят?

— Кто-то да, у нас так выстроена работа, что люди про нас слышали и знают — можно прийти в такое место. Кто-то приходит под давлением родителей. Сейчас ребята сами начали обращаться за помощью, увидели, что это работает. Многие приходят со словами: «Мы слышали вашу лекцию год назад». И за год все же решились прийти. Это осознанный шаг и решение.

— А кто к вам приходит? Можете описать портрет человека?

— Какого-то определенного «социального статуса» у людей нет. В среднем это ребята от двадцати до тридцати лет, они впервые попробовали наркотик в восемнадцать. Общество порой думает, что они какие-то тунеядцы, но это не так, у многих есть стабильная работа, своя семья.

— Как именно устроена ваша реабилитация?

— У нас используется моя авторская программа. Подход поделен на четыре сферы: духовная, психологическая, социальная и физическая. Это интегрированная методика, направленная на личностную коррекцию. Мы понимаем, что необходимо «прокачать» саму личность. Если мы возьмем жизнь самого наркопотребителя, то она не всегда «зрелая», потому что сам поступок — употреблять наркотики — немного инфантильный. К этому добавляется, что при употреблении психоактивных веществ человек полностью теряет свою принадлежность, то есть он не выполняет функции, которые обязан выполнять, теряются навыки. И наша задача — выявить у человека потерянные навыки и восстановить их.

Либо изменить то, что не работает, и добавить подходящее. Например, если человек не дисциплинирован, то попытаться до него донести, что такое дисциплина. Если человек не умеет справляться со стрессовыми ситуациями, прокачать его в плане стрессоустойчивости. Это работа с триггерами, которых человек не выдерживает.

— В вашем центре работают с родственниками наркопотребителей?

— Это вторая часть работы. Химически зависимый человек всегда имеет напарников — созависимых. Если наркопотребитель одержим наркотиком, то созависимый одержим человеком. В центре мы проводим тематические лекции, где рассказываем, как себя вести, как справляться со стрессовой ситуацией, возникшей после выхода зависимого человека из реабилитационного центра. Это не только просветительская, но и терапевтическая работа для созависимых.

Но есть еще одна проблема — недоверие. У меня были случаи в практике, когда дети говорили на консультации: «Мам, у меня проблема», а мать отвечала: «Сын, ты не наркоман, у тебя все получится. Я в тебя верю». А сын уже себя хорошо понимал и говорил: «Мам, я не смогу». Такая неприятная часть работы, когда сам зависимый тянется за помощью, а его останавливают.

— После того как человек выходит из центра, вы продолжаете с ним работать, поддерживать его?

— Да, конечно, поддерживаем. Выздоровление не заканчивается на выходе из центра. Мы не практикуем какую-либо программу социальной адаптации, потому что прописываем рекомендации, которые, в принципе, программу соцадаптации создают. Допустим, та же программа 12 шагов. Если мы ее обрисуем психологическим языком, это программа социальной адаптации. И это очень продуктивно. У наших подопечных, попавших на путь выздоровления по программе 12 шагов, сегодня 61 % выздоровления. Это очень большие результаты. Мы сподвигаем людей попробовать участвовать в этой программе, но уже после выхода из центра.

— Какие наркотики чаще всего употребляют в Дагестане?

— Такой статистики, к сожалению, нет, но по опыту — люди больше подвержены разным таблеткам, их еще называют аптечными наркотиками. Инъекционных наркотиков сегодня мало на рынке Дагестана. Еще часто употребляют мефедрон.

— А почему именно такие вещества?

— Просто выбирают из того, что есть на рынке. Остальных веществ мало, поэтому их и не употребляют.

— В антинаркотическом рейтинге Дагестан занимает шестое место в России. Это соответствует реальности?

— Не знаю. Да, в Дагестане есть проблема наркопотребления. Конечно же, эта проблема утаивается, потому что это «некрасиво», на тебя будут показывать пальцем. И, возможно, поэтому данные могут быть занижены — люди сами боятся признаться, что у них есть проблема.

— Среди детей наркозависимость распространена?

— Эта тенденция прогрессирует. Почему сейчас есть двадцатипятилетние взрослые, которые употребляют? Потому что они попробовали наркотики где-то в тринадцать, в четырнадцать лет. Сейчас наркопотребление среди детей не очень развито, но тенденция присутствует, и в будущем это может дать большие обороты, чем есть сейчас.

— Какие проблемы с реабилитацией есть в Дагестане?

— Многие проблемы исходят из несогласия с концепцией болезни. Потому что зависимость не хотят принимать как саму болезнь. Ее воспринимают как слабый характер, как отсутствие силы воли или как что-то немужское. И поэтому, когда зависимость оценивают как трусость, конечно, они решают вопрос как с трусостью, а не как с болезнью.

Ребята бывают проблемные, потому что им дома не говорят, что это болезнь, а вместо этого: «Ты слаб и не можешь себя взять в руки». И вот тут уже включается психология: «Я могу сам, зачем мне идти лечиться, я могу сам все бросить». И человек себя обманывает и затягивает себя все больше и больше в процесс употребления психоактивных веществ. Борьба с самим собой.