Представьте, что мир пытается бороться со смертельной пандемией.
Чиновники обязывают людей соблюдать социальную дистанцию и не собираться группами, приказывают закрыть общественные места и заставляют людей носить маски в попытке остановить волну новых заражений и смертей.
Народ в большинстве своем соглашается, но многие пытаются сопротивляться и даже откровенно бунтовать. Дни ограничений превращаются в недели, недели — в годы, и вынужденные меры безопасности соблюдать все труднее и труднее.
Владельцы театров и танцевальных заведений жалуются на финансовые потери.
Духовенство недовольно закрытием церквей, в то время как офисам и фабрикам разрешают работать.
Чиновники спорят, где детям безопаснее: в школе или дома.
Многие отказываются носить маски в общественных местах: кто-то жалуется, что в них неудобно, другие утверждают, что правительство не имеет права посягать на их гражданские свободы.
В 2021 году все это звучит очень знакомо, но это реальное описание США во время смертельной пандемии гриппа 1918 года.
Пандемия COVID-19 длится уже второй год, и люди хотят знать, когда жизнь вернется к докоронавирусной норме. Уроки эпидемии гриппа 1918 года могут подсказать, какой будет жизнь после пандемии на этот раз.
Как и COVID-19, пандемия гриппа 1918 года ударила как молния: несколько единичных случаев в отдельных городах превратились в общенациональную вспышку за несколько недель. Местные власти издавали приказы о социальном дистанцировании, чтобы снизить заболеваемость и смертность. Однако, как и сегодня, их зачастую было трудно соблюдать. К концу осени, всего через несколько недель после вступления в силу этих мер, пандемия, казалось, подходила к концу, поскольку уменьшалось число новых заражений.
Люди жаждали возвращения к нормальной жизни. Бизнесмены требовали у чиновников разрешения снова открыться. Полагая, что пандемия закончилась, государственные и местные власти начали отменять ограничительные меры. Нация собралась восстанавливаться после урона, вызванного гриппом.
Для друзей, семей и коллег сотен тысяч умерших американцев жизнь после эпидемии была наполнена печалью и горем. Многие из тех, кто еще не оправился от болезни, нуждались в поддержке и уходе.
В то время не существовало государственной системы социальной защиты, так что благотворительные организации начали предоставлять ресурсы семьям, потерявшим кормильцев, и искали приют бесчисленным детям, оставшимся сиротами из-за эпидемии.
Однако подавляющее большинство американцев, за месяцы изголодавшихся по вечеринкам, спортивным мероприятиям, религиозным службам и семейным сборищам, просто стремились вернуться к прежней жизни. Официальные лица несколько преждевременно объявили о прекращении пандемии, а люди уже толпились в кинотеатрах и танцевальных залах, магазинах, лавках, собирались с друзьями и семьей.
Чиновники предупредили, что новые случаи заболевания и смерти, вероятно, будут продолжаться в течение нескольких месяцев. Но бремя общественного здравоохранения теперь лежало не на политиках, а на индивидуальной ответственности.
Как и следовало ожидать, пандемия не закончилась. Ее третья волна продолжалась всю весну 1919 года, а четвертая обрушилась зимой 1920-го. Некоторые чиновники обвинили в этом нерадивых американцев. Другие вовсе пытались закрыть глаза на новые случаи. Несмотря на бушующую пандемию, грипп быстро превратился во вчерашние новости. Когда-то занимавшие все первые полосы репортажи быстро превратились в небольшие заметки на последних страницах национальных газет. Люди продолжали жить, смирившись с потерями, которые принесла пандемия, и со смертями, которые еще предстояли. Большинство не хотело возвращаться к социально и экономически разрушительным мерам общественного здравоохранения.
Наших предшественников можно было бы простить за то, что они не держались этого курса дольше. Во-первых, нация стремилась отпраздновать недавнее окончание Первой мировой войны, которое, возможно, имело в жизни американцев даже большее значение, чем пандемия.
Во-вторых, смерти от болезней в начале XX века были делом куда более привычным, чем сейчас: дифтерия, корь, туберкулез, брюшной тиф, коклюш, скарлатина и пневмония убивали десятки тысяч американцев каждый год. Более того, ни причины, ни эпидемиология гриппа не были достаточно изучены, и многие эксперты по-прежнему сомневались в том, что меры социального дистанцирования влияют на ситуацию.
Наконец, не существовало эффективных вакцин против гриппа. На самом деле вирус гриппа открыли лишь через 15 лет, а безопасная и эффективная вакцина не была доступна для широкого использования аж до 1945 года. Учитывая скудные научные данные и средства борьбы с эпидемией, вероятно, люди терпели ограничительные меры так долго, как могли.
Столетие спустя, на второй год пандемии COVID-19, вполне понятно, почему люди снова слишком спешат вернуться к прежней жизни. Конец этой пандемии обязательно наступит, как это было со всеми эпидемиями, которые пережило человечество.
Но если нам и есть, чему учиться из истории пандемии испанского гриппа 1918 года, а заодно и из нашего опыта с COVID-19, так это тому, что преждевременное возвращение к нормальной жизни чревато значительным ростом случаев заболевания и смертей.
Сегодня мы имеем определенные преимущества по сравнению с теми, кто жил 100 лет назад. Мы гораздо лучше понимаем вирусологию и эпидемиологию. Мы знаем, что социальное дистанцирование и маски действительно помогают спасать жизни. А главное, у нас есть безопасные и эффективные вакцины.
Сохранить все эти ограничительные меры или ослабить их? От этого зависит, что нас ждет: новый всплеск заболеваемости или затухание пандемии. COVID-19 гораздо более заразен, чем грипп, и несколько вызывающих особые опасения штаммов SARS-CoV-2 уже распространяются по миру. Смертельная третья волна гриппа в 1919 году уже показала, что может произойти, если преждевременно усыпить бдительность.
