10 лучших нарко-френдли фильмов о наркотиках

Под нарко-френдли фильмами (заметьте, даже термина такого в русском языке пока не образовалось) мы подразумеваем те, в которых неоднозначная и потому непонятная для обывателя тема наркотиков осмысляется различными художественными средствами, в которых персонажи-наркопотребители — не враги, в том числе самим себе.

Авторы этих фильмов смогли пойти дальше, чем обвинить употребляющего человека во всех смертных грехах. В большинстве остальных фильмов, если образ наркопотребителя и не демонизируется, то как минимум пессимизируются его перспективы.

Мы хотели найти фильмы, в которых режиссеры пытаются разглядеть за наркоманией человека и его право на жизнь по собственному разумению, если это самое разумение не мешает жить остальным.

Поэтому мы не стали упоминать стандартные комедии об укурках, а также обойдемся без понятной неоклассики вроде сериала «Во все тяжкие» (с его жуткими, похожими на зомби, покрытыми пятнами метамфетаминщиками), фильмов «На игле», «Криминальное чтиво» и, прости-господи, «Реквиема по мечте».

Нужно понимать, что наркокино в целом довольно маргинальное, картин таких мало, их побаиваются, очевидно, что напрасно. Эти фильмы могут служить средством осуществления политики свободной информации: как наркотики могут влиять на человеческий организм, как они могут сочетаться или не сочетаться, как спасти от передозировки — все это должно находиться в свободном доступе. Это может спасти много жизней.

А как есть экстази, нюхать кокаин и даже как и зачем затягивать жгут на руке, чтобы уколоть туда героином, и так знают абсолютно все. Кроме того, все знают и многие любят вполне легальные наркотики — алкоголь и никотин, которые куда опаснее многих перечисляемых в тексте, например, MDMA. Впрочем, некоторые фильмы, о которых мы рассказываем, посвящены теме убийственно опасного героина. И об этом мы также напоминаем нашему читателю.

«Осло, 31 августа»

Андерс (Андерс Даниелсен Лье, артист, неуловимо похожий на Брейвика и сыгравший его позже в другом «календарном» фильме — «22 июля») — бывший героинщик, ныне — реабилитант. В последний день лета он выходит из клиники и шатается по городу, встречая старых друзей и врагов, новых знакомых и незнакомцев, и все эти люди одинаково не могут понять Андерса так же, как он не может понять самого себя.

Это кино режиссера Йоакима Триера (как утверждается, он дальний родственник того самого Ларса фон Триера) — тончайшее, как кружево, и при этом виртуозное своей естественностью. Так же естественны, наверное, только деревья в садах Осло. Героин для Андерса — не просто фатальная ошибка из прошлого, а некий стержнеобразующий для его судьбы злой рок. Ощущение того, что жизнь безвозвратно прожита, составляет суть его мировоззрения. Шатаясь по симпатичному, но бесконечно бездушному современному Осло, он все глубже погружается в себя, но ничего там не находит. Единство времени и места действия только добавляет этой чрезвычайно неспешной разговорной драме пугающей глубины.

«Жизнь задом наперед» («Стюарт: Прошлая жизнь»)

Кино с любопытной концепцией, пусть его и чуть портит телевизионная оптика, основано на реальных событиях, как это водится в случае биографических драм. Солируют трогательный в своей брутальности Том Харди в роли бомжа-наркомана Стюарта и Бенедикт Камбербэтч в роли немного заносчивого интеллектуала-писаки Мастерса, взявшегося за биографию не кого-то из замечательных людей, а сидевшего маргинала. Знакомятся они во время политической акции за освобождение наркоактивистов, а затем Мастерс решает посвятить книжку жизни инъекционного наркомана, ставшего ему другом. Впрочем, такой поступок попахивает неким снобизмом: буржуазия с энтузиазмом натуралиста спускается на социальное дно на экскурсию.

Но именно в таком, чуть более возвышенно-философском, взгляде на маргинализацию среднего класса и есть ценность фильма: в банальном для кого-то опустившемся героинщике его новый друг видит и болеющую душу, и сложную личность, наконец, пытается нащупать главные предпосылки к разрушению этой самой личности и придумать Стюарту апологию, которая позже станет благородной эпитафией.

«В отрыв!»

Этот фильм легко недооценить как на первый, так и на второй взгляд, но нужно просто продраться через начало картины с навязчивыми околосексуальными шутками о мужской дисфункции и геях в Амстердаме. С одной стороны, это кино, наследующее всем стоунерским комедиям (то есть комедиям об укурках, они все примерно похожи и слишком легки для восприятия), с другой, сегодня этот фильм воспринимается как антитеза «На игле», главному наркоманскому фильму новейшего времени (над ним в одной из сцен персонажи картины «В отрыв!» довольно злобно подтрунивают). В нем нет надрывной тоски и вообще рефлексии по очередной бесцельно растраченной юности. Да, герои в нем, как обычно, сбегают от не такой уж, в общем-то, невыносимой, но все же занудной и серой повседневности. У главного героя мать — секс-работница, но никакой драмы, для нее это просто работа. У другого отец сошел с ума, но он пытается с этим жить.

Наконец, они все принимают экстази и с синтетическим счастьем в глазах идут в клуб, где много прыгают в рапиде под электронную музыку, диковато друг другу улыбаются и иносказательно говорят о тотальном всемирном бессмыслии: «Мы нимфолептики, жаждущие несбыточного». Но, пока «теплый поток химикатов внутри нас», все не так уж плохо, самоиронично заявляют они. Смешно, кстати, что на русском постере значится «Врачи предупреждают: употребление экстази наносит серьезный ущерб вашему здоровью», хотя весь фильм доказывает, что ничего, кроме серотониновой ямки и синдрома вторника, ожидать не приходится, если повезет, конечно. Особой надежды в конце этой картины не брезжит, с утра их ждет лишь рассвет, увидеть который достойны только самые упорные. Но даже бросить употреблять рекреационные наркотики для персонажей не представляется большой проблемой. В конце концов, это просто симпатичный и не до конца приходящий в сознание фильм, который можно не посмотреть, а просмотреть, не заморачиваясь, перед клубом или после него.

«Мы, дети станции Зоо» («Я Кристина»)

Вообще из всего списка это самый нарко-unfriendly фильм, в нем полно чрезмерно натуралистичных и шокирующих сцен, но это классическая уже картина о героине на героине, действие которого показано одновременно бесхитростно и в то же время мучительно убедительно. Это вовсе не пропагандистское кино о вреде наркотиков, потому что в такой жизни, о которой снят этот образчик андеграунда, то есть еще совсем не осознанной, но уже искалеченной героином, есть причудливая, неправильная красота. И уж особенно легко такая красота находится в Берлине середины 70-х: столица Германии как европейский Нью-Йорк, рейвы, надежды, первый макияж, первый мальчик на дискотеке, Дэвид Боуи (он сам снимался в фильме и записал для него саундтрек) на сцене и на пластинках, потом кокаин и далее.

Конечно, такая, пусть даже мнимая, но все же красота полностью компенсируется очень страшным, катастрофическим финалом, в котором главная героиня, 14-летняя девочка, подсевшая на «хмурый» внутривенно (одна из жертв грандиозной европейской опиоидной эпидемии), опускается на самое-самое дно, где показываются самые чудовищные проявления тяжелой зависимости: дети проституируют, шатаются вдоль трасс, утаскивают все из дома.

Все так плохо, что действие попросту обрывается на сцене передозировки главной героини, потому что физически это выдержать зрителю дальше было бы просто невозможно. А ведь «Я Кристина» — совершенно реальная история, рассказ 14-летней девочки, которая, кстати, единственная из действующих лиц, кто выжила и жива до сих пор. А станция берлинского метро Зоо (Zoologischer Garten) — по-прежнему довольно неприятное место, куда в 80-е любили кататься фанаты фильма (чем немало пугали специалистов по детской наркомании, которые думали, что после этого фильма можно реально подсесть).

«Высший пилотаж» (2002)

Тоже довольно известный нарко-фильм, но из совсем другой эпохи: клипмейкер Йонас Окерлунд снял это кино, в оригинале называвшееся Spun (одно из жаргонных названий метамфетамина), в эпоху MTV. Здесь все происходит быстро: молниеносные склейки, неожиданные планы, внезапные анимационные вставки. Дело в том, что фильм концептуально соответствует эффекту от наркотиков-стимуляторов: над всеми героями, особенно протагонистом в исполнении Джейсона Шварцмана (он напоминает о лирическом герое песни «Я знаю три слова» Найка Борзова), властвует суетливая, нервозная, параноидальная ажитация.

У главного героя, который постоянно «поднюхивается», идет типичный марафон, это когда действие наркотиков возобновляется, и человек не спит несколько суток. Это время он проводит в компании довольно опасных, но одинаково ускоренных типов, среди которых — винтовар (Микки Рурк) и его полубезумная подруга (Бриттани Мерфи). Противоестественно взбудораженные герои бесконечно едут откуда-то куда-то, беспорядочно сношаются, утопая в перверсиях. Все они — порождения американского общества начала нулевых, герои эпохи сверхпотребления (сверхпотребляют они в том числе и метамфетамин, разумеется). В погоне черт знает за чем, в марафоне без всякой красной ленточки на финише, они забывают обо всем, не успевая даже вытирать липкий пот со лба.

«Аптечный ковбой»

Здесь описано много фильмов, художественное решение которых сконцентрировано вокруг одного вещества, но вот фильм о полинаркомании, причем непростой. То, что волнует главных героев, — так называемая «фарма», психоактивные фармацевтические средства, которые при правильно подобранной (пере)дозировке вызывают все, что хочется. К «фарме», кстати, и сегодня другие наркопотребители относятся с пренебрежением. Ныне «аптечными ковбоями» иногда высокомерно называют завсегдатаев «безрецептурных» аптек (то есть тех, где из жажды наживы не спрашивают рецепт).

Вообще же это один из лучших фильмов американского контркультурщика Гаса Ван Сента. В главной роли лидера банды, которая бесконечно промышляет украденными из аптек препаратами, — Мэтт Диллон, вновь давший о себе знать в 2018 в фильме Триера «Дом, который построил Джек». В глазах его героя, очередного представителя очередного потерянного поколения, весь фильм видна тотальная отрешенность: пытаясь погасить боль от осознания бессмысленности человеческого существования, он принимает разные медикаменты, которыми другие люди пытаются вылечиться от настоящих болезней. Впрочем, бывают ли заболевания более страшные, чем сама жизнь?

«Вход в пустоту»

Про сложные фантасмагорические картины часто говорят: это фильм-трип. Но, наверное, только «Вход в пустоту» достоин такого определения. Весь фильм — это видение после DMT. Как оказывается, даже тяжелейшие, сложнейшие психоделики вроде DMT, после которых в реальность можно и не вернуться, способны дать человеку просветление. Картина наполнена комплексными переживаниями неопределимой природы: каждую секунду можно задаваться вопросом, то ли это воспоминание, то ли выдумка; то ли самая сладкая из фантазий, то ли самый жуткий из кошмаров; то ли реальность в радужных разводах, то ли экранизация Тибетской книги мертвых. Иногда он видит вроде бы жизнь после смерти, то ли, наоборот, собственную смерть после такой недолгой жизни. Венчают картину живописные постельные инцестуальные сцены, в которых показывают гениталии, пульсирующие неоновым светом.

«Экстази» (Go)

Забавно, что в случае этого фильма наше, российское, название куда лучше ему подходит, чем оригинальное. Go — это одно из многих жаргонных именований метамфетамина, а герои ничем жестче экстази не балуются. Это вообще довольно мейнстримная картина, исполненная будущим блокбастермейкером Дагом Лайманом (спустя 15 лет он снимет «Грань будущего» с Томом Крузом) в стиле Тарантино или Гая Ричи: здесь три безумные истории, которые к финалу оказываются тесно переплетенными. В одной продавщица из супермаркета пытается подзаработать на продаже экстази, но крепко вляпывается, в другой паренек приходит в себя в багажнике едущего автомобиля, в третьей двое подозрительно близких парней устраивают столь же увлекательное, что и у всех остальных героев, странствие сквозь ночь. Оказывается, что клубные наркотики, те, что не вызывают физического привыкания и совсем не так опасны, как может показаться, в принципе превращают все на время своего действия в тарантиноподобный фильм, запутанный, непредсказуемый, но безумно увлекательный: никогда не знаешь заранее, что эта ночь для тебя заготовила. Каждая таблетка MDMA — как еще закрытая коробка с подарком. Кстати, помимо прочего, «Экстази» — это еще и рождественское кино, как ни удивительно.

«Красивый мальчик»

Эта картина настолько новая, что ее еще даже не показывали в российских кинотеатрах: она выйдет лишь 24 января. Тем не менее, она наверняка будет номинирована и, возможно, чем-то даже награждена на грядущем «Оскаре»: это вроде бы типичная остросоциальная драма. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что это кино чуть ли не нового поколения.

Главный герой — вовсе не сам наркоман, а его отец, приличный журналист Дэвид Шефф (Стив Карелл), который обнаруживает, что его  талантливый, умный, еще совсем юный сын Ник (Тимоти Шаламе) давно сидит на метамфетамине внутривенно. Это история совершенно реальная, оба они написали книги, и обе эти книги не дают ответа на вопросы, как с наркотиков слезть и как на них не подсесть. Более того, наблюдаем мы за Ником будто бы со стороны Дэвида, то есть издали. Отец мечется, не зная, как помочь сыну. Путь Ника же оказывается чрезвычайно труден и извилист. Его путь познания и самопознания по-своему красив и философичен, как в фильмах Терренса Малика: здесь исследуется человеческая природа, но никаких неглубоких житейских мудростей не проговаривается вслух, а оставляется на домысливание зрителем, остается притчевым подтекстом. Это, хочется верить, кино о наркомании нового поколения, не выставляющее наркопотребителя нелюдью, но пытающееся его понять и простить.

Бонус-трек: «Экстаз»

Интересно, что в российской кинокритике поселилось утверждение, будто нашумевший «Экстаз» Гаспара Ноэ, эта симфония секса и смерти, — кино с тривиальным посылом о вреде наркотиков. Да, там толпа возбужденных танцоров разных рас, ориентаций и гендеров сначала неистово дэнсит, затем дружно выпивает алкогольный коктейль, в который кто-то подмешал ударную (в смысле, ту, что наносит, возможно, непоправимый удар) дозу ЛСД, в результате чего все хаотично носятся друг за другом то ли с намерением изнасиловать, то ли убить, то ли просто чтобы отпустило, пожалуйста. Но очевидно, что для главного наркорежиссера планеты, у которого в каждом фильме есть вещества, самые разные и применяемые с самыми неожиданными эффектами, ЛСД — это не просто какая-то штука, от которой все гарантированно сойдут с ума.

Герои, проваливаясь внутрь вселенной в своих же головах из-за известнейшего психоделика, проживают эту бесконечную ночь как в последний раз (хотя почему как?). Они увидят там что-то такое, чего мы не в силах понять, а ведь Ноэ специально не показывает нам их галлюцинации, чтобы мы могли только ужасаться или восхищаться. Весь фильм оказывается гимном жизни, ее скоротечности и при этом полнейшей ее же бессмысленности: танцуй, пока не сойдешь с ума, говорит Ноэ несчастным, и те волей-неволей повинуются. Считать в этом фильме наркофобный посыл — значит, не понять его вовсе. Напротив, перед лицом неминуемой смерти, которая нас всех ждет, французский постановщик предлагает не бояться и смело шагать туда, куда вас ведет дорога, пусть даже это бездна внутри вашего сознания.

***

Употребление наркотиков — это личный выбор каждого.  Фильмы не могут пропагандировать наркопотребление и не могут мотивировать кого-либо что-либо употреблять точно так же, как кино не может заставить человека покончить с собой или стать гомосексуалом. Даже дети, которых принято оберегать от «вредной информации», все равно рано или поздно выучивают все матерные слова, видят в интернете или еще где-то порнографию и узнают (возможно, даже из кино), как именно употреблять психоактивные вещества.

Мы, разумеется, подчеркиваем, что наркотики вредят здоровью, их хранение и употребление преследуются по закону, бесчисленное множество людей каждый день умирает из-за передозировок, и вам не нужно пробовать наркотики, это дурная идея. Если вы их еще не пробовали.