Не только СПИД. Америку атакуют грибы-убийцы

Между тротуаром и бетонной стеной росло семь грибов, похожих на круглые дверные ручки, только вдвое меньше. Их бледные серо-зеленые шляпки только-только набухли; два-три колпачка уже гордо тянулись вверх, остальные еще сидели в земле, напоминая круглые мины. Заросли магнолии служили им укрытием. Рядом, посреди другого типичного для окраин сора, валялся шприц.

Пол Крегер, похожий на волшебника человек с длинной, пышной, ухоженной бородой, опустился на колени рядом с чахоточными грибочками. Коротким изогнутым ножиком он разрыхлил землю и вытащил один из них целиком. Это была Amanita phalloides, более известная как бледная поганка. Если ее проглотить, часов через шесть (хотя обычно через 36 или позже) может начаться серьезное недомогание. Через 72 часа обычно дает о себе знать тяжелое поражение печени. Летальный исход грозит спустя неделю — неделю с лишним. «Отравление страшно еще и тем, что оно долгое и медленное», — говорит Крегер.

Мы стояли в тихом квартале Восточного Ванкувера. Через дорогу, за начальной школой святого Патрика, дети играли в баскетбол, их голоса доносились до нас вместе с шумом редких машин. Крегер любит детей. В тот день, когда мы высматривали грибы вдоль тротуара, он умилялся каждому малышу в коляске и останавливал родителей, чтобы предупредить о появлении бледных поганок в округе.

Очистив гриб от земли, Крегер добавил его к другим, собранным раньше и уже завернутым в вощеную бумагу: «Этого хватит, чтобы отравить всю школу».

У поганок были слегка выпуклые шляпки с белыми пластинками и чуть зеленоватые ножки. Каждая ножка была обута в шелковистый башмачок — вольву, белее всех остальных частей гриба. На счету вида Amanita phalloides более 90 % смертей от отравлений грибами по всему миру.

Экспансия «убийцы»

Крегер изучал биохимию лекарственных грибов, когда работал техником-лаборантом в Университете Британской Колумбии. Он один из учредителей и бывший председатель Микологического общества Ванкувера, признанный эксперт по грибным отравлениям в Западной Канаде. Впервые Amanita phalloides появилась в провинции Британская Колумбия в 1997 году, и Крегер сразу взял ее на карандаш. Раньше этот гриб в Канаде не встречался. Единственный замеченный экземпляр нашли под съедобным каштаном, завезенным из Европы, близ города Мишен, в часе езды на восток от Ванкувера.

Через год бледную поганку обнаружили под большим декоративным европейским буком на территории правительственного здания в Виктории — столице провинции, на юге острова Ванкувер. Десять лет спустя поганки появились в одном из кварталов самого Ванкувера, в тени взрослых европейских грабов. Крегер набрал волонтеров прочесывать окрестности и предупредил грибников. За первый же год в Ванкувере зафиксировали 50 мест, где росли поганки. Целью Крегера было понять, откуда они берутся и где могут возникнуть в дальнейшем. Он боялся, что рано или поздно ими кто-нибудь отравится

О первом серьезном отравлении в Британской Колумбии стало известно в 2003 году, следующее произошло в 2008. В обоих случаях люди выжили. А в 2016 году умер трехлетний мальчик из Виктории: ядовитые грибы росли прямо на территории жилого комплекса. Крегер ожидал самого плохого, но, по его собственным словам, не был готов к тому, что «умрет такая кроха».

Он отметил, что бледная поганка растет не в лесной чаще и даже не в парках, а исключительно в жилых кварталах, чаще всего в полосе травы между тротуаром и мостовой.

Последние несколько лет Крегер и его помощники — специалисты по грибам — расклеивают плакаты в опасных районах. Центр по контролю заболеваний Британской Колумбии публикует его предостережения в пресс-релизах, а на городских мероприятиях Крегер ставит специальную палатку и рассказывает всем желающим, почему нельзя собирать бледные поганки. Большинство людей, которых он останавливал во время нашей прогулки по Восточному Ванкуверу, — обычные прохожие с детьми и покупками — уже слышали о ядовитом захватчике. Какой-то человек с инструментами на поясе, выходивший из строительного магазина, сказал, что видел поганки в паре кварталов оттуда, и Крегер торопливо записал адрес. Я спросил того человека, почему он интересуется грибами. «Просто хочу знать, что растет в округе», — ответил он.

Первую бледную поганку Крегер приметил в тот день перед домом, украшенным к Хэллоуину, который уже две недели как прошел. Разворошив листву, мы обнаружили еще несколько зеленоватых колпачков. Крегер как кролик перепрыгнул тротуар, подбежал к ближайшему столбу, содрал с него наклейку с черепом и вернулся. Угнездив череп в гуще фиолетового барвинка как раз около поспевающих грибов, он улыбнулся в бороду и сфотографировал всю композицию. Иногда кажется, что он чуть ли не симпатизирует бледной поганке, отдавая должное ее необъяснимой живучести. Каждый экземпляр он встречает радостной улыбкой: «А-а-а, вот ты где».

К концу дня Крегер набрал поганок десятка два с лишком, уложил в мятую вощеную бумагу, а затем в пластиковый контейнер, который нес в полинялом ведрообразном рюкзаке. Сушеные грибы будут храниться в университете. Большинство из них собраны в новых местах. Крегер свернул себе тонкую папироску, но сначала намочил тряпку и вытер руки. Как он объяснил, влажную салфетку использовать нельзя, потому что спиртовая пропитка облегчает проникновение токсинов через кожу. В принципе, прикасаться к поганкам не опасно, однако если собирать их весь день напролет, рискуешь невзначай дотронуться до лица, потереть нос или губы. «Лучше перестраховаться», — сказал Крегер, протягивая мне тряпку.

Мучительная смерть

Доктор Кэти Во, врач-токсиколог из Сан-Франциско, исследует и публикует редкие и необычные случаи отравлений. По ее мнению, отравление Amanita phalloides — одно из самых тяжелых: «При печеночной недостаточности нарушается свертываемость крови, отекает мозг, отказывают другие органы. Это очень, очень мучительно».

И ей редко приходилось видеть такое сильное обезвоживание организма. Тело буквально извергает из себя всю жидкость. «Противоядия не существует. Это и делает бледную поганку такой смертоносной. Мы применяем различные варианты терапии, но это не четкие схемы А, B, C и так далее: каждый раз получается по-разному. Для пациента главное — пить, пить и пить. Нужно постоянно следить за печенью, и если она начнет отказывать, делать пересадку».

Раньше в Северной Америке от отравления бледной поганкой умирал в среднем один человек в год, но с тех пор как грибы стали распространяться, число смертей растет. В 2012 году статистика показывает 30 отравлений, три из них — с летальным исходом, в 2013 — пять отравлений без смертей. В 2014 году от отравления бледной поганкой умерли два человека в Калифорнии и один в Ванкувере — это был канадец, который съездил в Калифорнию, съел грибы в составе какого-то блюда, а по возвращении заболел и умер.

Говорят, Amanita phalloides довольно вкусна, а съев ее, вы еще пару дней прекрасно себя чувствуете. Яд проникает в клетки печени и угнетает фермент, отвечающий за синтез белка. Без белка клетки отмирают, у пациента может начаться рвота и диарея, но эти симптомы легко приписать обычному пищевому отравлению или другой хвори. «Если пациент не поймет, в чем дело, не заподозрит связи между болезнью и грибами, съеденными за день-два до того, диагноз будет тяжелый», — говорит Во.

Первые бледные поганки на Западном побережье появились в 1938 году в Северной Калифорнии и с тех пор представляют собой постоянную угрозу здоровью жителей залива Сан-Франциско. По словам Во, случаи отравлений обычно умножаются вслед за сезоном дождей. Так, в ноябре 2016 года после долгого периода тепла и обильных дождей на горячую линию Калифорнийской системы контроля отравлений поступило предупреждение местного микологического общества: бледные поганки высыпали снова. «Пятью днями позже начались звонки», — рассказывает Во.

Среди 14 случаев отравления в области залива осенью 2016 года был и такой: семья приготовила на гриле грибы, собранные приятелем, не подозревая, что это поганки. Их ели полуторагодовалая девочка, ее молодые родители и двое других взрослых. Родителей и еще одного взрослого подвергли агрессивной регидратационной терапии и через пару дней выписали, а четвертому взрослому и ребенку пришлось пересаживать печень. В процессе у девочки, съевшей половинку грибной шляпки, развилась хроническая неврологическая патология, как назвала ее Во, и теперь ребенок не может питаться сам и не способен следовать указаниям.

«Каждый год мы получаем множество звонков об отравлениях грибами, — говорит Во. — Какой-нибудь ребенок находит во дворе гриб и съедает. Мы просим прислать нам фотографию, и, как правило, это не слишком опасный вид — „коричневые грибочки“, как мы их прозвали. Они вызывают раздражение, иногда тошноту и рвоту. Но Amanita phalloides — совсем другое дело. Переверните гриб и скажите мне, какого цвета у него пластинки: если белые, я подниму тревогу».

Грибная кругосветка

Бледная поганка — кругосветный путешественник, но стала знаменитостью только в прошлом веке. Одичавшие кошки уже заполонили Австралию, свиньи и мангусты разбрелись по Гавайям, а Amanita phalloides по-прежнему росла в Европе, в основном в лиственных лесах, и была главной причиной отравлений грибами от Балкан и России до Ирландии.

Хотя исторические источники не позволяют что-либо утверждать, предположительно, первые в Северной Америке бледные поганки появились в начале 1900-х годов на Восточном побережье. В Калифорнии их впервые обнаружили в 1938 году на территории отеля «Дель Монте» в Монтерее: они росли между корнями высаженного в грунт декоративного дерева. С тех пор бледная поганка прочно обосновалась в Области залива, и ее легко найти там, где растут дикие дубы. В Калифорнии она распространилась даже шире, чем в родной Европе. Дальнейшие этапы ее вторжения — цепочка городов на Тихоокеанском северо-западе США.

Причем оно не было поступательным: расширяя свои владения, Amanita phalloides не просто захватывала дерево за деревом, а десантировалась в разных местах и тут же начинала колонизировать окрестные территории. Судя по этой схеме, в Британской Колумбии могут расти грибы калифорнийского происхождения. Однако есть подозрение, что это уже новый захватчик.

Крегер сопоставил карты первых массовых скоплений бледных поганок в Ванкувере, и картина сразу прояснилась. Грибы появлялись в районах 1960-х —1970-х годов постройки и росли под широколистными деревьями, высаженными из питомников.

Большинство размножались спорами, которые переносятся по воздуху и рассеиваются, как семена. Споры бледной поганки чрезвычайно хрупки: им вредит солнце, путешествуют они недалеко и не слишком успешно. По всем меркам она должна была остаться европейским эндемиком и все же каким-то образом благополучно проделала путь до Северной Америки, причем не единожды.

Большая часть Amanita phalloides скрыта в земле. Гриб состоит в основном из мицелия — сплетения живых нитей, на которых образуются плодовые тела — новые грибы. Мицелий бледной поганки живет только среди древесных корней. Он формирует симбиотическую связь с некоторыми деревьями, благодаря чему разрастается в целую сеть и движется вперед.

Проникнув в структуру корня, гриб становится неотделимой частью дерева: живет за счет сахаров, содержащихся в корнях, взамен всасывает из почвы и отдает дереву воду и питательные вещества, а кроме того обеспечивает обмен химической информацией между деревьями. Такой симбиоз называется эктомикоризным, от экто — «снаружи», мико — «гриб» и риза — «корень». Если вырыть и пересадить побег с эктомикоризой, грибы перекочуют вместе с ним. Крегер предположил, что именно так, без злого умысла, бледную поганку перенесли через Атлантику на юг Британской Колумбии.

В Ванкувере ему достаточно подняться на холм или автостраду, чтобы определить, где, скорее всего, растет Amanita phalloides. Он высматривает сочетания взрослых широколистных деревьев с декоративными европейскими породами, особенно грабами, в районах с жилой застройкой середины века, где самая длинная стена дома не уходит в глубину участка, а тянется параллельно улице. Возраст и района, и деревьев отсчитывается с 1960-х —1970-х годов.

Хотя мнения экспертов отчасти разнятся, Крегер утверждает, что бледные поганки появились в этих районах через десятки лет после посадки деревьев: именно столько времени гриб находится в спящем состоянии. Мицелий живет в корнях дерева-хозяина и ждет, пока оно достигнет зрелости, то есть перестанет вкладывать энергию в рост и начнет запасать сахара. Деревьям, завезенным из Европы, на это нужно около полувека. Как только в грибницу поступают излишки сахаров, образуются первые плодовые тела.

«Нужно только выплюнуть»

Когда следуешь за Крегером по улицам, обсаженным старыми широколистными деревьями, создается впечатление, что твой спутник — не горожанин, а лисица: предмет его поисков находится под землей. В кроссовках и красной фланелевой куртке, с тонкой папиросой в зубах, он лавировал между припаркованными машинами, и казалось, он знает все заросшие травой задворки, каждый клочок земли между жилыми комплексами и медцентрами. Он быстро скользил вперед и часто останавливался. По большей части ему попадались красные и белые Amanita muscaria — яркие мухоморы, местный вид. Аналогично Amanita phalloides они прикрепляются к корням деревьев, и их плодовые тела поднимаются вокруг стволов, как эльфийский городок. Ядовитые и галлюциногенные мухоморы, вспоенные дождями, разрослись по всему городу, одни размером с обеденную тарелку, другие — круглые вишнево-красные шишки в белую крапинку. С камерой в руках Крегер опускался на колени, чтобы сфотографировать живописный гриб, потрогать шляпку, проверить, насколько прочно сидит в земле ножка. Прохожие останавливались и громко восхищались тем, как много мухоморов и какие они красивые.

Бледные поганки наблюдали идиллию из укрытия. Их-то нужно искать по-настоящему. Очередную группу Крегер нашел у стены одного дома, среди цветов и вьющегося винограда. Дверь с треском отворилась и на порог вышла женщина: «Вы что делаете у меня в саду?».

Крегер пробормотал, что он миколог. С людьми ему явно было труднее общаться, чем с грибами. Выпрямившись, он поднял перед собой бледную поганку, как свежевырезанный аппендикс. Знает ли она, что у нее в саду растут смертельно ядовитые грибы? Не получив ответа, он сказал своим мягким глуховатым голосом: «Я только соберу их, и все».

«Ладно, — ответила женщина. — Но в мой цветник не залезайте». И захлопнула за собой дверь. Выждав немного и удостоверившись, что хозяйка ушла, Крегер нагнулся к корням какого-то кустарника и своим изогнутым ножиком поддел еще один серовато-зеленый гриб.

Когда мы взяли вещи и двинулись дальше, он сказал: «Городское развитие спроектировано так, что бледной поганке созданы все условия и для появления, и для быстрого размножения. Она уже никуда не денется. По крайней мере, мы не знаем способа ее вывести».

Если эктомикориза проникает в почву, даже уничтожение дерева-хозяина ее не остановит. Городу предложили вырубить все до единого грабы — главные носители бледной поганки. «Но тогда вам придется вырубить и липы, и съедобные каштаны, и красные дубы, и английские. Их в городе полно, и все равно от бледной поганки вы не избавитесь».

Через дорогу от католической школы, там, где Крегер собрал поганки несколькими часами раньше, возвышался старый граб, осеняя своей листвой обе стороны улицы. Дом женщины, которая отчитала Крегера, стоял в девяти метрах от такого же величественного граба. У Крегера есть карты землепользования за более чем столетний период, по ним можно проследить развитие города шаг за шагом. Но для миколога это карты настоящего и будущего распространения бледных поганок. Каждое десятилетие их становится все больше, как будто их вызывает некое подземное эхо. Сколько времени нужно человеку, спрашивает себя Крегер, чтобы научиться избегать обычного, но ядовитого гриба? Пока еще не совсем обычного, но дело идет к тому, и первая смерть от отравления бледной поганкой в Британской Колумбии, произошедшая в 2016 году, не будет последней.

Бритт Банъярд, основатель, издатель и главный редактор микологического журнала «Fungi», пробовал бледную поганку. «Хороший, насыщенный грибной вкус, — рассказывал он. — Очень приятная штука. Только нужно выплюнуть».

Яд аматоксин начинает действовать только в желудочно-кишечном тракте. Если чуть-чуть пожевать поганку, не глотая, эффект будет минимальный.

«О ядовитости змей, рептилий, растений, рыб предупреждает отпугивающая окраска. А у грибов ничего такого нет. Почти все опасные грибы коричневатые, иногда с прозеленью, желтизной или красным оттенком. По вкусу никогда не догадаешься, что это отрава».

Многие из тех, кто отравился бледной поганкой, — иммигранты из Лаоса, в том числе хмонги. Они принимают ее за первоклассный съедобный вид, хорошо известный у них дома, — Amanita princeps, или цезарский гриб.

Распространение бледных поганок — проблема не только Северной Америки. Они размножаются повсюду, где в лесное хозяйство и городской ландшафт внедряют импортированные деревья: по Южной и Северной Америке, Новой Зеландии, Австралии, Южной и Восточной Африке, Мадагаскару. В 2012 году в Канберре опытный шеф-повар, китаец, приготовил вместе с помощником новогодний обед, не зная, что в него попали местные бледные поганки. Оба умерли в течение двух дней, не дождавшись пересадки печени; их гость тоже отравился, но благодаря успешной пересадке выжил.

«Видимо, из-за того, что вкус у поганки нормальный, ее спокойно съедает и человек, и животное, — говорит Банъярд. — Уязвимы только млекопитающие, да и то не все. Для некоторых видов белок и кроликов она безвредна. Почему она убивает людей, неизвестно. Некоторые яды используются как коммуникационные молекулы, просто так получилось, что для нас они ядовиты».

Банъярд считает, что переселение бледной поганки — только один из симптомов более масштабного феномена: все царство грибов пришло в движение. Распространяясь мицелием в земле и спорами по воздуху, грибы могут преодолеть любое расстояние, куда бы ни занес их человек. Банъярда, специалиста в патологии растений, живо интересует, как перемещение грибов может влиять на их новые экосистемы. «Грибы — главный патоген для деревьев, как бактерии — для людей. Все происходит под землей, невидимо для нас. Некоторые микоризные грибы сейчас переселяются, а дальше переселятся и растения».

Пятое царство

Мы имеем весьма слабое представление о том, как новые грибы со своей подземной паутиной меняют жизнь вокруг. Многое о жизненном цикле и классах грибов пока ускользает от нашего понимания. Их признали отдельным — пятым — царством природы только в 1968 году, а до того причисляли к растениям, хотя с точки зрения генетики и эволюции они ближе к животным. Микология — относительно новая наука. Исследователи только начинают понимать, насколько велика роль грибов почти в любой экосистеме, и не только в расщеплении и переработке органики, но и в накоплении питательных веществ, жизненно необходимых растениям, и в передаче химической информации между ними.

Крегер уже сообщил, что бледная поганка сейчас перекочевывает с деревьев европейского происхождения на виды дубов, аборигенные для Британской Колумбии. Первый такой прыжок был засвидетельствован в 2015 году. Десятилетия назад подобное наблюдалось в Калифорнии, когда они начали расти в корнях прибрежных дубов. Мицелий проникает в переплетенные под землей корни и, двигаясь по ним, меняет хозяина. Таким образом, бледная поганка акклиматизируется самостоятельно.

«Она в состоянии извести множество людей и собак», — говорит Крегер. Стараясь уменьшить риск летальных исходов, Крегер, как и Банъярд, обеспокоен даже больше «непредвиденными последствиями» завоевательного шествия природы по дорогам современной цивилизации. Что это значит — переместить гриб-симбионт на отдаленный континент? Первый шанс попасть в мировой торговый оборот растения и грибы получили с изобретением парохода. Сегодня грузовые суда и самолеты могут перенести их куда угодно. «По-моему, что бы человек ни делал, обязательно где-то напортачит, — уверен Крегер. — Мрачная у этих обезьян история».

На следующий день мы сели в автобус, направлявшийся в Чайна-таун. Крегер проскользнул на последний ряд, как учтивое привидение; аккуратно расчесанные волосы струились по его спине, забранные в конский хвост. Он уселся, положив на колени рюкзак. Предстоял еще один день охоты и собирательства, пока же контейнеры были пусты. Автобус двигался по Мэйн-стрит, недалеко от Восточного Ванкувера. Крегер оживленно потер руки и сказал: «Подъезжаем к точке на 13-й улице — шляпы долой».

Он имел в виду урожай бледных поганок, собранный накануне вблизи католической школы. Каждый год он находит все новые грибницы вдоль тротуаров и в скверах и опасается, что скоро они переползут из города в окрестные леса. В будущем юг Британской Колумбии может сравниться с областью залива по обилию бледных поганок, частоте смертельных случаев и тяжелых заболеваний после каждого хорошего дождя.

Остановка за остановкой автобус подбирался к центру Ванкувера, а Крегер один за другим перечислял мне способы перемещения грибов по земному шару: с вулканической пемзой, торфом, в судовом водяном балласте, упаковочных ящиках, желудках животных, на живых растениях. Деятельность человека приводит к переносу в новую среду не только грибов, но и других неаборигенных видов. «Чаще всего вы ни сном ни духом об этом не знаете. Мы обратили внимание на поганки только потому, что от них стали умирать люди».

В 1987 году Крегер идентифицировал прежде не известный науке гриб, росший группами в ботаническом саду Университета Британской Колумбии — на клумбах, топких и сырых берегах прудов, вдоль дорожек. «Такие красавцы. Пластинки серые, а колпак янтарный», — вспоминал он, как будто речь шла о самоцветах. Крегер о любом грибе говорит влюбленно.

Они с коллегой назвали новый вид Hypholoma tuberosum, и довольно скоро о нем начали поступать сообщения из Нью-Йорка, Японии, Германии, Бельгии и Австралии. Неаборигенный для Британской Колумбии, этот вид не был и новым пришельцем; просто раньше он не попадался на глаза никому, кто потрудился бы дать ему имя. Поскольку он явно предпочитал парки, микологи пустились на поиски источника, допуская, что аналогично бледной поганке он мог быть завезен нечаянно. Источником оказался один-единственный питомник в Сиднее, он поставлял по всему миру горшечные растения и использовал торф, содержавший Hypholoma tuberosum. Его, в свою очередь, добывали из болота на расстоянии 130 километров — очевидно, это и была природная среда гриба, который легко мог бы остаться дремучим провинциалом, а стал гражданином мира.

В центре Ванкувера автобус сбросил скорость, и Крегер поднялся со словами: «Наша остановка».

Мы вышли на Хэстингс-стрит и зашагали в толпе по широкому тротуару, вдоль которого тянулось некое подобие блошиного рынка — палатки из простыней и сложенных картонных коробок. Половина торговцев свернулись калачиком или развалились в полудреме рядом со своим товаром — раннее утро в бедном районе города. Крегер признался, что в этих кварталах остерегается ставить знаки: «Здесь есть люди с нездоровой психикой, суицидальными наклонностями, а кто-то и сознательно может употребить грибы во зло».

Пройдя еще несколько палаток, мы наконец остановились в тенистом квартале, перед домом на углу Ист-Джорджия-стрит и Принсесс-авеню. Крегер отвел рукой лист папоротника: «На ловца и зверь бежит».

Укрытый низкорослыми растениями, в земле сидел гриб металлического цвета, с переходом от бледно-зеленого к золотому. Параллельно палаткам, сказал Крегер, стоят 96 грабов, и уже под восемью из них он нашел бледные поганки. А теперь под девятью.

Крегер останавливался при виде любой кучки грибов, не только поганок. Его внимание привлекало все яркое и броское. «Порядком ядовитый, — указывал он на пятнистый Agaricus, растущий посреди газона. — Но и близко не такой ядовитый, как phalloides».

Постепенно, через пять-шесть тонких папирос, контейнеры наполнились. Последнюю, зрелую бледную поганку Крегер нашел в траве у подножия каменной стены. Оглядевшись и отметив про себя ближайший перекресток, он запомнил место и двинулся дальше, оставив гриб в покое. День был долгий, и, в конце концов, это не крестовый поход, чтобы выковыривать каждый гриб. Цель Крегера — понять, чего ждать от грибов, и он хочет получить достаточно информации для размышления. Детей и собак он все-таки тоже любит.

Нетронутая поганка, выросшая на корнях ближайшего граба, стройная и белая, четко выделялась на фоне травы. Если ее вырыть, подземная работа не прекратится, не изменится всемирное движение почв, корней и живущих в них волокон. Одна поганка — капля в море, ее уничтожение — скорее символический акт. Поэтому Крегер и не стал трогать гриб, как бы признавая силу неостановимого пятого царства.