Без точки опоры
Оксана* уже привыкла жить со своим диагнозом и сильно не любит о нем говорить. «Пограничное расстройство личности (ПРЛ) — это когда человек чрезмерно эмоционален, не обладает самоконтролем, у него крайне повышен уровень тревожности. Наверняка в вашем окружении бывали люди, которые начинали ни с того ни с сего расстраиваться, уходить в себя, а то и истерить? Такое никому не нравится, правда? Все начинают говорить «как ребенок», «больная», «просто делом надо заняться». Вот и окружающим меня людям так кажется, — рассказывает девушка. — Поэтому я всегда стараюсь в «острые» моменты просто самоизолироваться. Вот ведь ирония».
Вообще в психиатрии считается, что пациенты с пограничным расстройством личности не переносят одиночества и прилагают отчаянные усилия, чтобы их не оставили одних, уделили им внимание и так далее. Оксана признается: подобные стремления всегда боролись в ней с желанием, чтобы окружающие ее не осуждали. Поэтому когда в марте на работе в столичном рекламном агентстве сотрудникам объявили о переходе на удаленку, она вздохнула с облегчением — ну и ладно, чем плохо?
Проблема всплыла далеко не сразу. «Меня совершенно по классике добили теленовости. Как в анекдотах каких-то. Я смотрела сюжет про Италию: там было что-то про нехватку гробов, чтобы хоронить людей. На меня волнами накатил ужас. А у нас никто не воспринимает коронавирус всерьез… Нам кажется, что нас это обошло… Как меня не воспринимают всерьез, так же не воспримут и пандемию», — говорит Оксана.
Девушка живет одна, с собакой и кошкой. «Мне мучительно хотелось бежать к друзьям, к близким, к маме, встряхнуть их за плечи и заорать: «Алле, вы понимаете, что это серьезно?». И в то же время хотелось, чтобы они заверили, что я зря паникую, и просто посидели рядом со мной. Все это постоянно крутилось в моей голове. Как будто кто-то поместил меня в тюрьму и забыл навещать», — признается она.
«При пограничном расстройстве личности другие люди нужны пациенту как некий крючок, за который они могут цепляться, потому что сами определить границы они не в состоянии. По людям с таким расстройством изоляция ударила максимально прицельно», — пояснила «СПИД.ЦЕНТРу» врач-психиатр Яна Антонова.
Оксана вспоминает, что большую часть времени панически боялась заразиться, однако стоило отменить ограничения, как она выбежала на улицу за спасением: «Как только разрешили посещать летние кафе, вечером я назначила встречу с подругами, а в обед просто сидела и наблюдала за людьми. Мне очень страшно, как будто меня поставили перед выбором: умереть в одиночестве или умереть от коронавируса. Я выберу второе».
Отдых от людей
У Никиты ситуация в точности обратная. Уже больше десяти лет он страдает невротической депрессией. «Конечно, это не всегда выглядит так, будто человек постоянно вялый, как говорят, «на депресняке». У меня случались затяжные приступы, сопровождающиеся паническими атаками, бессонницей, апатией. Например, я еду в метро и совершенно внезапно ощущаю, что нечем дышать. Это может быть час пик, меня зажимают люди, но кажется, что я совершенно один», — рассказывает молодой человек.
Работа Никиты не связана с общением с людьми, он программист. Как и многие представители этой профессии, зимы он нередко проводил в теплых странах. Работал из дома он и раньше. «Может, поэтому мне не было так тяжело от того, что офис окончательно со мной распрощался, — говорит Никита. — В этом плане я не выпал из жизни, а в остальном все стало похоже на рай: раньше знакомые дразнили меня «батоном», типа я домосед. А теперь все в жизни будто встало на свои места. Никто меня не осудит, я такой не один — мы все такие».
Возможность почувствовать себя нормальным пролилась бальзамом на душу, подчеркивает он. «За эти три месяца я бросил курить. Казалось бы, я и раньше был дома и была куча времени. Но именно сейчас я вспомнил старые хобби, занялся фитнесом. Я классно себя чувствую. Это время — без необходимости ездить на общественном транспорте и вытаскивать себя из дома — было настоящими ментальными каникулами», — признался парень.
Яна Антонова говорит, что у нее есть подобный пациент: они работали вместе много лет. С началом пандемии она предложила ему встречи в Zoom, однако со временем он стал отменять их просто из-за недостатка времени. «Получился интересный эффект, — говорит врач. — При тревожно-депрессивном состоянии человек теряет смысл жизни, не понимает своего места в мире, и ему кажется, что он ничего не может сделать. У девушки, которую я наблюдала, терапевтический эффект оказало волонтерство: она почувствовала себя полезной. Казалось бы, ведь это было доступно и раньше. В психиатрии есть такое явление, когда при стрессовой, критической ситуации люди берут себя в руки и чувствуют возможность взять ответственность, спасти кого-то».
Удар по каждому
Вся соль нынешней ситуации в том, что граждан не просто попросили посидеть дома. Ежедневно новости нагнетают ситуацию: множество людей заразились, умерли, не хватает коек, а не врет ли правительство о статистике? В любой ситуации раньше нужно было позаботиться о близких, а теперь сложно осознать, что лучшая помощь — держаться на расстоянии. Пандемия — это еще и напоминание о смертности, уязвимости, невозможности контролировать ситуацию. Самоизоляция вызвала проблемы даже у тех, кто еще в феврале чувствовал себя вполне здоровым.
В научном журнале Lancet в марте 2020 года — в самый пик пандемии — появился обзор исследований о самоизоляции из-за коронавируса. Ученые пришли к выводу, что у тех, кто пережил карантин, могут наблюдаться симптомы посттравматического стрессового расстройства, растерянность и злость.
«Для многих в это непростое время добавились серьезные социально-финансовые проблемы (потеря работы или уменьшение заработка). Нависшая угроза снижения качества жизни неизбежно повлекла за собой тревогу, легко перерастающую в депрессию, раздражительность и чувство беспомощности перед обстоятельствами, — говорит психолог Роксана Несмеянова. — Стрессом стал и переход на работу из дома, пришлось осваивать новые технические средства и программы. Смазанно прошли привычные для страны праздники, особенно для выпускников школ».
Несмеянова обращает внимание на то, что классические стадии принятия тяжелых и неприятных известий (отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие) смешали свою последовательность в зависимости от возрастной группы, потока информации и личных качеств каждого человека. Одни не верят в опасность и ведут себя легкомысленно, другие злятся из-за вынужденного заточения и не знают, чем себя занять, третьи панически боятся выходить из дома и «снимают стресс» перееданием или алкоголем.
Министр здравоохранения Михаил Мурашко в начале мая признал, что во время всеобщей самоизоляции, введенной в большинстве российских регионов в качестве меры борьбы с пандемией COVID-19, потребление алкоголя выросло на 2-3 %. По данным маркетинговой компании Nielsen, на которую ссылается «Би-би-си», в России в последнюю неделю марта продажи виски, водки и пива выросли на 47 %, 31 % и 25 % соответственно. Схожие тенденции, впрочем, отмечаются во многих странах мира, например, в Великобритании и Франции.
Холодильник как спутник самоизоляции
Диетолог, гастроэнтеролог, кандидат медицинских наук и автор телеграм-канала «Доча, что ты ела?» Маргарита Арзуманян отмечает, что люди, которые уже имели расстройства пищевого поведения, в стрессовой ситуации проявили большую уязвимость. Так, по ее наблюдениям, сейчас чаще встречается компульсивное переедание, чем анорексия и булимия.
Компульсивное переедание — это навязчивое неподвластное воле употребление пищи в большом количестве. При таком диагнозе человек ест значительно быстрее, чем обычно, поглощает много вне зависимости от чувства голода. Также он чаще ест в одиночестве, потому что испытывает чувство стыда за то, что ест много, и отвращение к себе.
По наблюдениям Арзуманян, в группе риска также находились люди, у которых были не связанные напрямую с пищевыми расстройства, например, депрессия. «Если у человека есть диагноз депрессия и он находился на медикаментозной терапии или на психотерапевтической поддержке, то он прошел этот период достаточно безболезненно, а если не было никакой поддержки, то было обострение в том числе и в плане переедания», — сказала «СПИД.ЦЕНТРу» врач.
По ее словам, те, у кого привычки к здоровому питанию уже были сформированы, прошли период самоизоляции безболезненно. «Причиной того, почему люди переедают в стресс, является незнание — как справиться со стрессом. Незнание о питании, как оно может повлиять на настроение, на сон, на здоровье, о важности физических упражнений, здорового сна. Не было бережного отношения к себе — что нужно поесть определенных продуктов, которые повысят настроение», — говорит Арзуманян.
К лайфхакам она относит прописные истины: не только шоколадное пирожное может повысить настроение, но и двадцать минут физической нагрузки. «Или, например, такое — если ты в данный момент погрызешь морковь или яблоко, эта жесткая поверхность понизит уровень гормона кортизола в слюне. Если плохое настроение — добавишь острого кайенского перца или чили в еду, и произойдет выброс эндорфинов. Это тоже могло бы помочь», — объясняет диетолог.
Возвращаться к нормальной жизни, говорит эксперт, не нужно подвергаться новому стрессу в виде обвинения себя за набранные килограммы. «Новейшие канадские рекомендации учитывают психологические и культурные привычки питания. Там говорится: ешьте осознанно, ешьте с близкими людьми, чаще готовьте сами, получайте удовольствие от еды. Если вы получаете от нее удовольствие, вы не можете заглотнуть сразу много еды. Ну и, конечно, сокращение соли, сахара, насыщенных жиров», — советует эксперт.
Выход из сумрака
Во власти тоже понимают, что стоит ожидать роста обращений по психическим расстройствам. «Уже сейчас надо понимать, что жизнь после коронавируса может усложниться рядом психических расстройств, среди которых возможны посттравматическое стрессовое расстройство, генерализированное тревожное расстройство, панические настроения, а также соматоформные расстройства. В частности, люди могут начать искать у себя признаки нового вируса», — сказал РИА «Новостям» член комитета Госдумы по охране здоровья, врач-психиатр Борис Менделевич.
«Удивительно, но долгожданный выход из самоизоляции многих напугал — они как будто не подготовились к выходу из «спячки», боятся что-то не успеть, а главное, не понимают — миновала ли опасность. Нужно учитывать, что это отдельный фактор стресса, — говорит Яна Антонова. — Я бы посоветовала тем, кто не ходит к специалистам, не стесняться обращаться хотя бы на многочисленные горячие линии».
Роксана Несмеянова обращает внимание на то, что три месяца самоизоляции поневоле принесли людям видимость стабильности: многие привыкли к свободному режиму, погрузились в заботы семьи и стали менее пунктуальными и обязательными в рабочем плане. Даже удаленка давала возможность выкраивать для себя свободное время, когда это необходимо, тем самым разрушив привычную рабочую дисциплину.
«Как и привыкание к карантину, так и выход из него — это вопрос адаптации и резкой смены уклада жизни (причем на фоне сохраняющейся опасности и базовой тревоги). Требуется перераспределение времени, налаживание режима, возвращение к неоконченным, прерванным и накопившимся за это время делам. Как говорится, после любого отпуска требуется отдых», — объясняет психолог.
Эксперт советует стандартные способы борьбы со стрессом. «Нельзя забывать о ресурсах — поддержке друзей и близких, возвращении к ранее недоступным возможностям, общении с коллегами и прогулках на природе. В любом случае время расставит все по своим местам», — резюмировала она.
* Имя изменено по просьбе героини
