В России у мигрантов почти нет прав, в том числе и трудовых. Как следствие, завершившийся недавно карантин ударил по ним особенно сильно: как минимум половина мигрантов лишилась всех источников дохода, а многие и вовсе остались на улице. Даже домой уехать большинству из них невозможно — границы закрыты. «СПИД.ЦЕНТР» выяснил, в какой помощи нуждаются трудовые мигранты в Москве в первую очередь. И как они выживали на опустевших улицах города в течение всего этого времени.
«Больше не приходи на работу»
Акбар приехал в Россию из Узбекистана в 2004 году, с тех пор он работает на стройках, специализируется на сантехнике. Сейчас он руководит бригадой рабочих в одной из московских строительных фирм и живет в общежитии, предоставленном компанией. Его семья — отец, мать, жена и двое детей — осталась в Узбекистане, большую часть заработанных денег он отправляет домой — работы там нет.
У Акбара есть все документы, необходимые для работы в России: патент, регистрация, трудовое соглашение. Это большая редкость. Но, даже обладая полным пакетом бумаг и разрешив все вопросы с госорганами, мигранты остаются одной из самых незащищенных социальных групп. В период карантина системные проблемы — неформальная занятость, тяжелая и низкооплачиваемая работа, неработающие судебные механизмы — лишь обострились.
Мигранты практически никогда не защищены трудовым законодательством, даже если у них все в порядке с документами: добросовестных работодателей очень мало, объясняет Варя Третяк из Комитета «Гражданское содействие», благотворительной организации помощи мигрантам и беженцам.
С ними редко заключают трудовые соглашения, но если и оформляют работника по правилам, то это часто гражданско-правовые соглашения, а не трудовой договор. А значит, работника очень просто уволить без защиты по трудовому праву.
«Человеку могут просто сказать больше не приходить на работу, — рассказывает Третяк. — Многие работодатели из-за карантина не заплатили за предыдущий месяц, хотя обещали. Например, не заплатили еще даже за март».
Очередь мигрантов за продлением разрешений на работу, Санкт-Петербург. Фото: Александр Демьянчук/ТАСС.
Доказать, что человек состоял в трудовых отношениях, когда у него нет трудового договора, можно только через суд. Но суды работают в ограниченном режиме. «Поэтому для тех, кто к нам обращается, мы стараемся вести переговоры с работодателем — пока дело дойдет до суда, это растянется на несколько месяцев. Сейчас люди повально теряют работу, часто без возможности что-то урегулировать», — добавляет она.
В мае 2020 года вышла статья Центра региональных исследований и урбанистики ИПЭИ РАНХиГС. Автор Евгений Варшавер пишет, что сейчас проводится качественное исследование по сравнению «положения мигрантов с другими группами населения». Предварительный анализ показывает: в Москве больше половины опрошенных мигрантов (54 %) потеряли работу или ушли в неоплачиваемый отпуск (среди немигрантов — 32 %).
Причем треть мигрантов (32 %) на вопрос, как изменились их доходы (вне зависимости от типа трудоустройства), ответили, что потеряли «все источники к существованию». И только 9 % мигрантов отметили, что их доход не изменился.
«Долг на месячную зарплату»
Еще одна крайне ощутимая проблема для мигрантов из-за карантина — закрытие границ. Многие так и не смогли вернуться домой. Да, некоторые страны и посольства помогают своим гражданам, организовывая вывозные рейсы, но помочь всем — непосильная задача.
Из-за массовой потери работы многие трудовые мигранты хотели уехать на родину, но вынуждены пережидать карантин и экономический кризис в России. Без средств к существованию, какой-либо работы и зачастую жилья. Поэтому сейчас основное направление деятельности Комитета — гуманитарная помощь. Так, с 26 марта по 15 июня такую поддержку от комитета получили 383 семьи — это 1 272 человека: 963 взрослых и 519 детей. В несколько десятков семей продукты отвозили три-четыре раза с начала карантина — в основном в многодетные семьи.
Впрочем, бизнес и различные организации не остались в стороне — собирают и передают продуктовые наборы. Выросло число частных пожертвований. «Нас очень радует, что в пандемию многие отозвались. Такой общественной реакции мы действительно не ожидали. Кажется, столь большого отклика еще никогда не было», — делится Третяк. Однако помочь всем мигрантам, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации из-за пандемии, крайне сложно — государство так и не ввело никаких полноценных мер поддержки.
Анвар приехал из Узбекистана в Россию полтора года назад, как и многие, в основном дежурно работал на стройках. Через неделю после объявления режима самоизоляции оказался на улице без денег и работы — стройка закрылась. Из рабочего общежития пришлось съехать. Сначала он снимал квартиру с пятью знакомыми, но хозяева отказались снижать аренду, и все они снова оказались на улице. Сейчас он живет в строительном вагончике вместе с несколькими рабочими на окраине Москвы.
И это рядовой случай. Мигрантов повсеместно выгоняют на улицу — понимающих арендодателей меньшинство. Они вынуждены жить в комнатах по несколько человек и платить по пять-десять тысяч рублей, а это существенные деньги. Найти новую работу или хотя бы подработку в условиях пандемии почти невозможно. Многие пытаются устроиться в службы доставки, но там очень большая конкуренция, попасть туда, если раньше в ней не работал, крайне сложно, отмечает Третяк.
По сути, мигранты сейчас вынуждены пережидать, тем более что от карантинных мер сильнее всего пострадали отрасли, где традиционно много работников из других стран: сфера обслуживания, кафе, стройки.
Один из немногих способов продержаться — социальная взаимовыручка: поддержка от благотворительных организаций, друзей, дальних родственников, шапочных знакомств. И если мигранты стараются держаться вместе даже в обычных условиях (вместе со знакомыми отправляются на халтуру, вместе снимают жилье), сейчас связи оказываются как никогда важны — у друга, находящегося в более стабильной финансовой ситуации, можно взять в долг, и эта сумма может оказаться в прямом смысле слова спасительной.
«Знакомый работает на стройке, устроить меня он туда не может — нет мест. Я могу у него взять в долг, работа у него хорошая. Но уже много долга накопилось, где-то на мою месячную зарплату в Москве», — рассказывает Анвар.
Секс-работница в офисе «Серебряной розы». Фото: Ольга Родионова/СПИД.ЦЕНТР.
Еще одна сфера с большой долей мигрантов — секс-работа. По словам руководительницы движения секс-работников «Серебряная роза», в Санкт-Петербурге около половины всех работников секс-индустрии — мигранты, как внешние так и внутренние. В основном это женщины, которые обеспечивают своих детей. Большинство из них, порядка 80 %, потеряли во время пандемии работу — сфера целиком и полностью зависит от клиентов. И, соответственно, лишились заработка и жилья.
«На улице мигрантки практически не работают, наркотики они чаще всего не употребляют, а приезжают сюда исключительно работать, — объясняет Ирина Маслова. — Многие бордели закрылись в середине апреля, кто-то успел уехать домой, кто-то — за город. Знаю истории, когда человек, допустим, держит пять борделей, закрылись четыре, а в последнем живут девочки, которым некуда уезжать».
По ее словам, некоторые из их подопечных пытаются сменить деятельность — девушки с медицинским образованием пошли работать в больницы, в том числе чтобы работать с ковидными больными, другие пытаются устроиться курьерами, на строительные работы.
«Это вы завезли коронавирус»
В новых, экстремальных условиях пандемии и санитарных ограничений усиливаются недоверие и подозрение ко всем, кто может быть считан как чужой. Следовательно, растет и ксенофобия, которая и так всегда существовала в нашем обществе.
«Еще до пандемии, если мигрант совершал преступление, об этом писали очень много и часто, —рассказывает Третяк. — У людей могло создаться впечатление, что мигранты действительно совершают очень много преступлений, хотя на самом деле это не больше 3 % от всех преступлений в России. Во время карантина в Вотсапе стали появляться рассылки: надо быть осторожными — мигранты лишаются заработной платы и будут подстерегать вас у магазинов и грабить. Преступления всегда были и будут, но образ мигранта, который выходит на улицу и начинает грабить, во многом тиражируется в СМИ. В свою очередь люди реально начинают опасаться, оскорблять, обвинять».
В Комитете «Гражданское содействие» подтверждают: заявители из разных стран действительно рассказывают про ксенофобию, с которой регулярно сталкиваются. Их даже могли обвинить в том, что они завезли коронавирус в Россию. Случаев нападения на мигрантов в благотворительной организации не фиксировали, но словесные оскорбления, агрессивное обсуждение — все это существует.
Инаковость рождает недоверие, недоверие в свою очередь — хорошая почва для страха, тревоги, которые могут выливаться в агрессию — словесную, физическую. Поэтому и так довольно сильно фрагментированное российское общество в сложных и стрессовых для всех условиях может находить в себе новые линия разобщения, новые конфликты и поводы для недоверия. Механика подобных конфликтов одинакова, однако именно в такой ситуации единственным выходом могут оказаться эмпатия и солидарность.
Помогает ли государство?
Варя Третяк рассказывает, что среди их заявителей были люди, заразившиеся коронавирусом, но никто в медицинской помощи им не отказал: «К семьям беженцев, у которых не было урегулированного статуса, приходили медики с полицией, видимо, не очень понимая, как помогать. Но помогли — провели все анализы, выписали таблетки, мы за ними наблюдали, они лечились прямо на дому. Здесь, скорее, наоборот — бывает недоверие от самих мигрантов и беженцев, потому что они сами не знают, как работают государственные институты, с которыми им приходится иметь дело. Ведь в основном они видят только полицию. Главный страх — как бы чего не вышло, поэтому большая загвоздка, что самим мигрантам надо объяснять: сейчас скорую можно вызвать и ничем плохим это не кончится, она приедет».
Повезут ли человека в госпиталь или оставят лечиться дома, зависит от симптоматики — по ее словам, сейчас стараются помочь всем и никакой «избирательности» при этом не происходит: если на то есть причины, человека обязаны отправить в больницу обследоваться.
В апреле в России приняли указ президента «По урегулированию правового положения иностранных граждан и лиц без гражданства РФ». Он дал мигрантам и беженцам отсрочку с 15 марта по 15 июня в продлении и оформлении необходимых документов: трудовых патентов, виз, сроков регистрации, свидетельств о временном убежище. Для многих это действительно важная мера, существенно облегчающая пребывание в стране. Но карантин ослабили или сняли, соответственно, с 16 июня для работы в России мигрантам необходимо обеспечить платежи по патенту.
Никаких социальных проблем мигрантов государство тем не менее за время пандемии так и не решило. На это обращал внимание и Комитет «Гражданское содействие» — направил письмо на имя премьер-министра Михаила Мишустина. В нем, в частности, предлагалось предоставить иностранным гражданам и лицам без гражданства права работать на территории России без ограничений, если работодатели нуждаются в их труде и готовы его оплачивать. Эта мера сняла бы часть нагрузки с организаций, оказывающих продуктовую и материальную помощь мигрантам.
Кроме того, Комитет предлагал помочь всем семьям с детьми (независимо есть ли у них легальный статус и регистрация), чтобы собственники жилья не выгоняли людей на улицу, а давали отсрочку с помощью господдержки. Организовали бы мониторинг здоровья мигрантов, которые живут в общежитиях и скученных местах.
«Мы написали в правительство, это был пакет предложений с описанием ситуации. Мы предложили выплачивать какие-то пособия не только гражданам России, но и трудовым мигрантам, которые здесь застряли. Но, к сожалению, реакции никакой не последовало. Насколько мы знаем, никакие пособия мигрантам в условиях пандемии не будут предоставлены», — резюмирует Третяк.
Этот материал подготовила для вас редакция фонда. Мы существуем благодаря вашей помощи. Вы можете помочь нам прямо сейчас.
