Найти плюсы в «плюсе»: консультант по тестированию на ВИЧ — о людях и методах работы

Открываешь пакет, достаешь лопатку, протягиваешь человеку, потом ставишь ее в колбу и ждешь 20 минут, пока тест будет готовиться. С первого взгляда кажется, что ничего трудного в работе консультанта по тестированию на ВИЧ нет — простые рутинные манипуляции. Но сложность в другом — представьте, что вам нужно незнакомому человеку, которого вы видите всего несколько минут, сказать: «У вас две полоски — это ВИЧ». И это не все, тонкостей в работе много. 

Влад — специалист по тестированию на ВИЧ и гепатит С в фонде «СПИД.ЦЕНТР». Как часто бывает, в эту сферу его привела личная история. Поговорили с ним про его работу, про мифы, страхи, стигму, заблуждения и про привилегированность людей с ВИЧ.

— Когда ты впервые столкнулся с ВИЧ?

— В 2018 году, мне тогда было 22, я сдал тест на ВИЧ на Соколиной горе в Московском центре по борьбе со СПИДом. Результаты прислали на почту и сообщили, что надо еще раз сдать кровь. Я занервничал. Встретился с врачом, она показала результаты, оказалось, что один из двух ИФА-тестов сработал положительно. Пересдал кровь.

Через неделю позвонили и сообщили, что результаты готовы. Я сразу же поехал туда, прождал врача минут двадцать. Она зашла в кабинет со словами: «Обрадовать мне тебя нечем, скорее всего, мы «поймали» тебя в период острой стадии ВИЧ». Результаты показали, что два ИФА-теста на ВИЧ положительные, а иммуноблоттинг — сомнительный. Я вышел из кабинета, позвонил партнеру, маме, лучшему другу, рассказал, поплакал. Почему-то в тот момент для меня было важно рассказать об этом близким.

— Что делал потом?

— В тот же день, хорошо помню, что это был четверг, связался с фондом LaSky. Равные консультанты оказали психологическую поддержку, объяснили, что делать дальше, и дали мне контакт Николая Лунченкова (врач-инфекционист, раньше работал в фонде «СПИД.ЦЕНТР»). Там же мне дали экспресс-тест, чтобы я дома протестировал партнера. Его тест показал две полоски. Я подумал: «Окей, значит, мы два плюса». Впоследствии его статус подтвердился, а мой нет.

Позвонил Лунченкову и на следующий день пришел к нему на прием в Московский областной центр СПИДа, надеялся, что мне сразу же выдадут терапию. К тому моменту мои представления о ВИЧ были глубже, чем в среднем у обывателя, поскольку я отношусь к МСМ-сообществу. И все же в плане терапии, тестирования они были довольно примитивны. В конце приема врач рассказал про фонд «СПИД.ЦЕНТР» и что сегодня он празднует двухлетие, пригласил на отмечание.

Пришел и очень вдохновился комьюнити и атмосферой, свободной от стигмы, предрассудков и ненависти. Тогда еще в моем окружении не было людей с положительным ВИЧ-статусом, по крайней мере, открытых. Здесь же увидел возможность получить поддержку, увидел сообщество людей, живущих с открытыми лицами. Понял, что моя жизнь в целом и не изменится, в тот момент я даже нашел плюсы в своем «плюсе».

— И что это за плюсы?

— Прежде всего, осознание, что я стал меньшинством в меньшинстве. Положительный статус дает определенную привилегированность. То есть у тебя есть то, чего нет у других, в данном случае — положительный ВИЧ-статус. Такая вот специфическая индивидуальность.

Второй плюс — раз в полгода буду ездить к врачам, сдавать анализы и обследоваться, а если будут какие-то отклонения, приму превентивные меры. В тот момент для меня это было важно: я часто болел ОРВИ, а врачи наперебой выписывал Кагоцел и говорили, что у меня ослабленный иммунитет. Сейчас, кстати, я болею гораздо реже. Ну и решался вопрос страха — получить ВИЧ при сексе. Ведь он уже у меня есть, к тому же я принимаю терапию.

— А потом ты узнал, что анализы ошиблись. Как это было?

— Через 12 дней мне перезвонил Лунченков и сказал, что у меня нет ВИЧ-инфекции. Это было удивительно, ведь мы уже четыре года жили вместе с моим партнером, у которого ВИЧ-статус подтвердился. А вирусная нагрузка на момент постановки диагноза у него была 105 000 копий.

— Что думал в этот момент? Не поверил?

— К тому моменту уже прошло полтора месяца с моего первого положительного теста. Я уже сказал родным и близким. Понимая, что ВИЧ со мной навсегда, я уже планировал будущее с ним. Я оптимист и считал, что это просто определенный этап, из которого надо постараться получить выгоду и положительный опыт.

И да, не поверил, когда позвонил врач и сказал, что у меня нет ВИЧ. Кстати, врач с Соколинки тоже не поверила: «Не может быть! Пришли мне результаты исследований». Пришлось мне ехать в МОЦ и фотографировать результаты.

Первое время было непривычно, будто у тебя решили отобрать только что приобретенную вещь, которая в целом тебе подошла. Ну и, конечно, надо было семье и близким как-то сказать, что я уже не вхожу в привилегированную группу людей со статусом.

— Ты после этого решил идти работать в НКО с темой ВИЧ?

— Это случилось через год с лишним после моего первого знакомства с фондом «СПИД.ЦЕНТР». Все это время я собирался с мыслями, изучал тему ВИЧ и думал, как могу помочь. На личном опыте и опыте других людей понял, с чем сталкиваются люди, живущие с ВИЧ. Что делать парню, который прописан на Амуре, а живет в Москве, и у него выявили ВИЧ? Ездить каждые три месяца на Дальний Восток? Ждать СПИДа? Даже если он нашел терапию и начал лечиться, вдруг вылезут побочки, и что дальше делать?

На этапе постановки диагноза и начала лечения людям нужна прежде всего информация. От паттернов той же социальной рекламы прошлого очень сложно избавиться: «СПИД — чума XXI века», «Наркотики + СПИД = Смерть». Большинство людей думают, что ВИЧ их не коснется, что он где-то далеко — у секс-работников и героиновых потребителей. Но, когда ВИЧ появляется, он накладывается на другие проблемы, и людям нужна информационная и, возможно, психологическая помощь.

Я понял, что хочу помогать прежде всего своему сообществу, то есть мужчинам, практикующим секс с мужчинами. И написал Сереже Абдурахманову (директор фонда «СПИД.ЦЕНТР»), что хочу попробовать стать аутрич-работником.

— Расскажи об этом опыте.

— Это было непросто. Первое время я ходил в гей-бары, клубы, на круизинг-вечеринки, раздавал презервативы, смазки, звал тестироваться в фонд и при необходимости консультировал. На этой работе я столкнулся со стигмой как со стороны сотрудников заведений, так и со стороны самих МСМ. Помню, я раздавал презервативы, и мужчина, которому на вид было лет 35, меня спросил: «И давно у тебя СПИД? Нечего было трахаться со всеми подряд». Подобных ситуаций было много, но я достаточно быстро выработал толерантность, все же эта стигма — от недостатка информации прежде всего. К счастью, через пару месяцев мне предложили стать консультантом по ВИЧ в фонде.

— Помнишь, как впервые пришлось сообщить человеку, что у него ВИЧ?

— Этому парню на вид было лет 35-40. Он жил в области. Наркопотребитель. У него одновременно тесты показали и гепатит С, и ВИЧ. В теме гепатитов я тогда «плавал» и не знал, куда нужно его направить, обратился за помощью к коллегам. После того как он ушел, я пошел судорожно курить. Для меня это был большой стресс. Через полтора месяца он встал на учет в центре по борьбе со СПИДом, после чего связь оборвалась. Надеюсь, с ним все хорошо.

Сейчас я уже спокойно реагирую на все «плюсы», всегда обмениваюсь с людьми контактами, первое время списываюсь с ними. Тут нужно пояснить, как работает экспресс-тест. Технология такая: открываешь пакет, достаешь лопатку, трешь ей полминуты во рту, и через 20 минут узнаешь свой статус. Все эти 20 минут тест повернут ко мне, его вижу только я. На самом деле, через минут пять-восемь уже становятся видны две полоски. В этом случае я немного меняю тактику и невозмутимо рассказываю про ВИЧ: что сейчас это полностью контролируемое хроническое заболевание, о современной терапии, которая не влияет на качество жизни, о приверженности лечению и так далее. Все это время тест повернут ко мне, иначе люди меня просто не слушали бы.

На моей практике после того, как я разворачиваю тест обратно и говорю о предварительно положительном результате теста, люди себя экспрессивно не вели. За время, пока готовились результаты, я уже успел развенчать мифы и вложить основную информацию. Потом выжидаю немного и спрашиваю, чем еще могу помочь, обмениваюсь контактами. Часто в этот момент людям нужно побыть некоторое время наедине с собой.

— А ты кому-нибудь отказывал в тестировании?

— Нет, не приходилось. Но бывает, что приходят или звонят в фонд спидофобы. «Здравствуйте, я засунул пальчик мальчику в попу, и у меня все симптомы СПИДа», — таких клиентов около 5 %. Бывает, люди начинают доказывать, что ВИЧ придумали иллюминаты.

— А к тебе приходят парами?

— Да, но я не люблю тестировать пары. Несколько недель назад ко мне пришли два парня. Они вместе были около месяца. Один оказался отрицательным, у второго было две полоски, но во время беседы я выяснил, что рисков у него нет, и попросил его пересдать кровь для перепроверки. Потом он написал мне, что повторный тест показал отрицательный результат, но с тем парнем они расстались. Это итог совместного тестирования.

— Вообще часто были ложноположительные результаты в твоей практике?

— Нет. Только этот случай. Бывает, что вторая полоска очень слабая, но в ходе опроса я понимаю, что риски высокие, скорее всего, человек недавно получил вирус и антител еще мало. Я говорю, что у человека предварительно положительный результат теста на ВИЧ. Все такие клиенты подтверждались лабораторно.

Наши тесты выявляют антитела к вирусу, как и тест по крови, — точность одинаковая. В 99 % случаев антитела появляются через 4—6 недель. В 1 % случаев — через 12 недель. Поэтому период серонегативного окна считается три месяца, когда человек уже инфицировался, но тест антитела еще не увидел.

— С какими самыми странными заблуждениями про ВИЧ ты сталкивался?

— Одно из самых нелепых — что человека с ВИЧ можно определить по внешним показателям. Нет, никак нельзя по внешнему виду определить, есть ли у человека ВИЧ. Единственный способ — сдать тест.

Еще одно нелепое и опасное заблуждение: если МСМ-парень «аккуратно» занимается анальным сексом в активной позиции, он не получит ВИЧ. Да, если брать сухие цифры, рисков меньше, чем у принимающего партнера, но они все равно есть и индивидуальны, зависят от многих параметров. Можно один раз заняться анальным сексом и получить ВИЧ. Это как игра в рулетку: повезет — не повезет.

Из последнего мне писал парень, он инъекционно употребляет наркотики. Год назад он набирал воду для инъекции в шприц из бутылки, из которой пил ВИЧ-положительный человек. Спрашивал, какие риски в данном случае получить ВИЧ.

— Ты вел себя когда-нибудь непедагогично во время консультирования?

— Не думаю. Хотя поначалу, как мне кажется, я слишком много нудел рассказами о клетках CD4, о том, как устроен ВИЧ. Вообще я максимально тактичен. Некоторые люди стигматизируют себя, говорят, что ведут распутный образ жизни, практикуют случайные связи. Я всегда поправляю, говорю, что это называется «активная сексуальная жизнь». Так человек понимает, что он на безопасной территории, свободной от осуждения.

— А о чем еще говоришь с посетителями?

— Доконтактная профилактика — наше все. Это просто, доступно по стоимости даже студентам (можно найти схему в пределах тысячи рублей) и безопасно. Это надежная «прививка» от ВИЧ. Я рекомендую ежедневный прием ДКП всем парням с активной сексуальной жизнью, даже если они говорят, что всегда используют презервативы. Мало ли что, презерватив может порваться, партнер может снять презерватив и так далее. А если человек не очень сексуально активен, но у него бывает незащищенный секс, то подходит формат приема «по требованию».

— Сколько ты уже в тестировании? Возможно ли «вырасти» в этой работе? И это твоя единственная работа?

— В ноябре будет год, как я занимаюсь тестированием. Для себя вижу только вертикальное развитие, так как у меня есть основное место работы, которое приносит мне удовольствие. Работаю в сетевой кофейне, и одна из моих задач — обучать и развивать управленческий персонал, так что, думаю, в будущем из меня получился бы неплохой наставник для консультантов.

Работа непосредственно в фонде отнимает у меня два дня в неделю, как правило, это суббота и воскресенье, но помимо очных консультаций я ежедневно занимаюсь онлайн-консультациями, как правило, в мессенджерах и социальных сетях. Думаю, что я бы не смог работать в фонде с полной занятостью и быстро бы перегорел. Сейчас я держу баланс: фонд помогает преодолевать кризисы на основной работе и не перегорать.

— А как относятся к твоей работе друзья, партнеры, родители?

— В головном офисе моей компании меня прозвали ВИЧ-активистом, но с предрассудками и стигмой я никогда не сталкивался. Очень активно пропагандирую защищенный секс, ДКП и тестирование среди моих коллег, друзей и родных. Рассказываю о ВИЧ и избавляю от стигмы и мифов. Бывало, конечно, задавали вопросы по типу «а что, у тебя ВИЧ, да?», но я толерантен к таким вопросам.