Если бы я пришла в профессию 10 лет назад, я бы заработала намного больше: интервью с секс-работницей

— Елена, как вы решились на интервью с открытым лицом?

— Я сумасшедшая! Вторая после Масловой. Все остальные завуалированы, [выступающих] с открытым лицом нет. 

— Почему не боитесь? 

— А кого мне бояться? Я такая, какая есть. 

— Представительницы вашей профессии не раз давали интервью, но всегда — с закрытым лицом: девушки стараются обезопасить себя, семью, своих детей, если они есть… 

— Возможно, я потом и пожалею. Но не сейчас. Почему я должна скрывать лицо? Мне не перед кем и нечего скрывать. Кто хочет — тот пусть закрывает…

— Кто-то из ваших родных в курсе вашей профессии? 

— Мама с папой у меня умерли, брат тоже — пару лет назад. Он знал: я сама ему сказала, мне так захотелось. Я не люблю врать — поэтому, наверное. Потом я вышла замуж и, когда встречалась с мужчиной, говорила ему, что я — бывшая секс-работница.

— Какая была реакция? 

— Радости он не испытал — были удивление, негодование. Но на тот момент секс-работа была в прошлом. Мы поженились, прожили полгода — все это время я не работала. В моей голове это не укладывается: быть замужем и заниматься этой деятельностью [секс-работой]. Считаю, что это несовместимо. Потом я поняла, что содержать он меня не может: мало зарабатывал, употреблял алкоголь, в какой-то момент ушел в запой — я с ним попрощалась и занялась тем, чем занималась ранее, — вернулась в профессию.

— Как вы пришли в профессию? 

— Я знакомилась с мужчинами, встречалась, и один парень (а он иногда обращался к услугам за деньги) как-то сказал мне: «Лена, почему ты не монетизируешь свою сексуальность?» Рассказал мне про сайт «Русдосуг» (сейчас он нерабочий), сказал: «Ты такая бедная и несчастная — почему бы не попробовать? Можешь столько денег грести!» Я попробовала — мне понравилось. 

— Ни разу не пожалели? 

— Нет. Наоборот, я жалею, что не пришла в профессию лет на десять раньше: тогда и заработки были больше, и я бы за то время еще заработала что-то… И я тогда была моложе.

— А какие сегодня заработки у «ночной бабочки»?

— Я не люблю этот вопрос — не буду называть цифры.

— Я не про вас лично — сколько в среднем зарабатывают путаны?

— Все по-разному: кто-то 100 зарабатывает, кто-то и 200. В месяц. Тысяч рублей. 

— Цифры в любом случае больше, чем средние заработки по регионам… 

— Конечно, это лучше, чем продавец в «Пятерочке» за 25 тысяч рублей. Но есть люди, которые и за 500 тысяч не будут делать это за деньги. 

— Что самое неприятное в вашей профессии?

— Милиция. Ныне полиция, но я люблю называть ее по старинке. Есть статья 6.11 (Кодекса об административных правонарушениях — за занятие проституцией: предусматривает штраф от 1,5 до 2 тысяч рублей. — Прим. ред.). Получается, что сфера криминализирована. Пусть у нас нет уголовной ответственности, она административная, но это такие рычаги… Как это обычно бывает: под видом клиента заходит один, потом открывает дверь, впускает двоих-троих коллег-полисменов, еще и соседей привлекают (в качестве понятных). Чем это чревато: узнают соседи — узнает хозяин (если это съемная квартира), тебя выпрут из нее, а если это Москва, то первый и последний месяц — риэлтерские, и цены там за жилье — 50–60 тысяч. Умножьте эту сумму на три — можно хорошо попасть! 

Второй аспект: если на тебя заводят протокол, то это 70 или 80 лет хранится, то есть всю твою жизнь. И если нам сегодня на это наплевать, то завтра ты захотела пойти куда-то работать — тебя пробьют и могут не взять. 

— Или захотела выйти замуж…

— Муж-то тебя, может быть, и примет, но на детях это может отразиться. Мне кто-то из девочек рассказывал: у взрослой женщины, у которой когда-то была эта статья, сын пошел поступать в силовые органы — МВД или прокуратуру. Стали папу с мамой «ковырять» и нашли.

— А что самое страшное в профессии?

— Под видом клиента может прийти грабитель, который вынесет все из квартиры, оберет тебя всю, хорошо, если он тебе по башке не настучит, а то еще и такое может быть. 

— На вас нападали? Как это было? 

— Я не очень люблю об этом вспоминать… Это был 2014 год. Один заходит в квартиру, открывает дверь, и там еще двое вслед за ним. Не били, но был моральный прессинг — меня прессовали больше четырех часов. Вынесли все, что могли, в том числе телефоны. Но завалялся старый-старый телефон, по которому можно позвонить 911 или 02. Я вызвала полицию и еще три или четыре часа ждала сотрудников. 

— Почему грабят секс-работниц? 

— Потому что в основном девочки не заявляют: боятся. Говорят: «Если я заявлю, мне статью эту 6.11 прилепят», хотя на самом деле они (полицейские) должны уголовное дело разбирать. Когда меня ограбили, я искала таких же потерпевших — не нашла ни одной. Девочки мне говорили: «Да, я потерпевшая, но боюсь, потому что мне “приляпают” эту статью». 

Во-вторых (я лично столкнулась с такой проблемой): дело не заводят. Мне говорили: «Нет состава преступления». Нет, и все! И я пять месяцев ходила по инстанциям и добилась все-таки — посадила одного из троих. Но я не чувствую удовлетворения — ни морального, ни материального, ни физического, потому что мне ничего не компенсировали. Пять месяцев меня унижали, издевались — все эти походы по инстанциям: прокуратура (областная, генеральная), приемная МВД, отделы полиции, где тебя оскорбляют, унижают.

— Про отношение к профессии еще хочу спросить. Вы же знаете, есть такое мнение, это идет еще с купринской «Ямы», что проститутки все несчастные, их надо спасти, вытащить из ада… 

— Спасти? О-о-о! А зачем, куда? Меня не надо… Слушайте, это заблуждение — спасать. От чего? Устроить меня на работу в «Пятерочку» за 25 тысяч? Ну не знаю. Не хочу: я полжизни работала в магазинах — ненавижу эту торговлю. От чего спасти? Я на своем месте, мне нравится. 

У нас в чате постоянно всплывают эти разговоры, что нас нужно спасать. Феминистки почему-то этого хотят — думают, что этой профессией нельзя заниматься добровольно (это я сейчас цитирую), что каждый гость нас насилует. Слушайте: у нас товарно-денежные отношения. Он пришел, дал денег, мы обговорили такие-то услуги. Два взрослых человека, у нас все добровольно, по договоренности. Это заблуждение, что нас надо спасать. Спасать надо тех, кого действительно приковывают и держат в подвалах, где они сидят в рабстве и света белого не видят. 

— Но такие случаи тоже бывают. Я однажды писал об истории, как в Екатеринбурге орудовала банда сутенеров: они держали девочек в закрытом коттедже и вывозили в город на работу… 

— Я не спорю, но большая часть таких, как я, — индивидуалки, мы работаем сами на себя. У нас нет сутенеров, нас никто не держит ни в коттеджах, ни под землей. Мы сами себе хозяева. Вот посмотрите на меня: от чего меня спасать? 

— Большинство секс-работниц сегодня — это индивидуалки?

— По-разному. В Питере очень много салонов, в Москве много индивидуалок, но и салоны есть. Кому как удобно, есть и тот, и другой формат. Но даже если мы тех же сутенеров возьмем: девочка сегодня работает — завтра ушла. Сегодня даже паспорта не забирают — нет такого! 

— Правда, что индивидуалки, их еще называют «феи», — это высшая «каста» в вашей профессии? И чтобы в нее попасть, нужно пройти предыдущие «ступеньки» — сауны, салоны… 

— Кто как: я знаю многих девочек-индивидуалок, которые начинали с салонов, там 50 на 50 оплаты (50% выручки забирают владельцы салона. — Прим. ред.). Я начинала сразу на себя [работать]. Никому ничего не надо [отстегивать] — все себе, родной!

— Вы ведь не просто секс-работница, но и активистка — иначе не попали бы на всероссийский семинар в Екатеринбурге. Расскажите об этой деятельности, пожалуйста.

— Моя знакомая Света Цуканова, которая работает в организации «Врачи мира» (Medecins du Monde — MDM), захотела создать инициативную группу секс-работниц и пригласила меня. Затем я попала к Ирине Масловой (лидер движения «Серебряная роза» в защиту секс-работниц. — Прим. ред.) — она собирала летом на Онежском озере «слет» девочек со всей страны. Потом сразу же поехала на другой «слет» — форум секс-работниц: часть людей там была с «Онеги».

Сейчас я представляю Форум секс-работниц в Координационном комитете по борьбе с ВИЧ/СПИДом — это орган, контролирующий реализацию программы по профилактике ВИЧ-инфекции Глобального фонда борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией. Раз в месяц у нас совещания в Zoom. В комитете есть также представители ЛУН (лица, употребляющие наркотики. — Прим.ред.), МСМ (мужчины, практикующие секс с мужчинами. — Прим.ред.), трансгендерные люди (раньше их не было. — Прим.ред.) и ЛЖВ (люди, живущие с ВИЧ. — Прим.ред.). 

Я стала подавать заявки на всякие тренинги, познакомилась с некоммерческой организацией «Гуманитарный проект» из Новосибирска и в начале года съездила к ним на обучение на три дня. Нас возили на экскурсию в Центр СПИДа Новосибирска — меня покорило, как там налажена работа, в том числе — взаимодействие с ключевыми «группами риска»: МСМ и секс-работницами. Кульминацией моей учебы стало исследование среди секс-работников. 

— Что за исследование?

— Мы брали один регион — Москва и Московская область, опросили 111 человек. Рассматривали три «когорты»: «уличные девочки», салоны (опрос проводили в банях), и индивидуалок. Уникальность этого исследования в том, что мы, интервьюеры, были равными, то есть мы сами — секс-работники.

— Что показал опрос? 

— Средний возраст — 36–40 лет. Смотрите, это не 18, не 25…

— То есть современные секс-работницы — это взрослые, уже состоявшиеся люди? 

— Я о чем и говорю! И хорошо зарабатывающие: в опроснике была графа про заработок и варианты: «до 30 тысяч», «35–50». В основном галочку ставили напротив строчки «больше 50 тысяч рублей. То есть в процессе исследования стало ясно, что материальное положение у секс-работников — выше среднего. 

Также нас волновали вопросы, тестируются ли секс-работники на ВИЧ, знают ли о путях передачи ВИЧ-инфекции. В основном, да, тестируются, часть добровольно, но не все. Дело в том, что одно из условий работы в салоне, — сдача анализов на сифилис, ВИЧ и гепатит. И многие проходят это тестирование. В целом, секс-работники внимательно следят за своим здоровьем. Индивидуалки — более продвинутые, они много что знают о ВИЧ и других инфекциях. Даже если у них есть какие-то мифы или они чего-то не знают, они хотя бы раз в год ходят в больницу и тестируются на ВИЧ.

— Некоторые клиенты требуют так называемый МБР («минет без резинки») и готовы платить за эту услугу дополнительно. Что бы вы сказали по этому поводу им и секс-работницам? 

— То, что я обычно говорю, — что очень много болезней передается через слизистую, поэтому я предпочитаю минет в презервативе и всем девочкам транслирую, что лучше использовать презерватив и спать спокойно. 

— Елена, спасибо огромное за интервью. Это ваше первое публичное выступление?

— Именно интервью — да, но однажды я выступала на «Школе молодого врача» (проект Фонда «СПИД.ЦЕНТР», проходит несколько раз в год. — Прим. ред.). Будущие врачи встречаются с представителями уязвимых ключевых групп — с лицами, употребляющими наркотики, трансгендерами, геями. И впервые за всю историю работы «Школы»  пришла я — секс-работница. Я произвела фурор — публика была в диком восторге! Наша беседа длилась 2,5 часа. 

Из примерно 25 человек было только двое мужчин — остальные женщины, и им было интересно увидеть проститутку (сказать «секс-работницу» в данном случае даже не поворачивается язык): у них мифы, что у меня рога, копыта, что у меня забирают паспорт, держат в подвале, что меня нужно спасать.

— Возможно, через какое-то время, когда общество станет более толерантным и когда отменят статью 6.11, многие секс-работницы перестанут стесняться профессии и вслед за вами начнут выступать открыто… 

— Я не вижу в этом ничего зазорного. Я не убиваю, не граблю, я ни у кого ничего не отнимаю — почему я должна бояться и что-то скрывать? Конечно, не надо бегать по улицам и кричать, что я секс-работница. Ну а если интервью — почему бы и нет?

Коллаж: Анна Лукьянова