«Био-психо-социо-духовная патология». Почему мы пьем?

Начнем с самого важного — как понять, что у меня зависимость? Где грань между бокалом за ужином и алкоголизмом?

Человек всегда зависим, поэтому сам термин «зависимость» — это не плохо, а нормально, так должно быть. Но дальше возникает вопрос: в какой степени система зависимостей конкретного человека вписывается в контекст социума? Насколько она приемлема для окружающего мира и для него самого? Социализирует ли его зависимость, делает ли более адаптивным к проблемам или, наоборот, мешает ему существовать в этом мире. Это главный критерий.

А другие?

Есть клинический критерий наркологических заболеваний, которые являются психическими. Они описаны в Международной классификации болезней, и там указаны клинические признаки: абстинентный синдром и другие. Однако в реальности многие наркологи в разных странах оценивают состояние человека, исходя из того, насколько проблемы мешают ему жить. Если две рюмки ежедневно ему не мешают, и он нормально существует в семье и в обществе, то и слава богу. А если в результате употребления определенной дозы алкоголя он перестает ходить на работу, семья разваливается — это уже патологическая форма взаимоотношения человека с реальностью на основе зависимости.

Если человек ежедневно выпивает, но при этом нормально живет, то избавляться от зависимости не надо?

Избавление — всегда комплексный вопрос, а наркологическая патология — всегда комплексная патология. И алкоголизм, и наркомания, и любые другие формы зависимости — это биопсихосоциодуховная патология. Как правило, именно комплексное страдание приводит к тому, что человек выпадает из социума и нуждается в изменении жизни. В том числе и в отношении к себе. В конечном итоге именно с этих четырех позиций надо подходить к формированию реабилитационного процесса. Современная наркология именно так и поступает.

Если человек социализирован, но у него явные проблемы с зависимостью — он алкоголик?

У нас был президент — классический алкоголик, даже с моста падал. Но был хорошо социализирован. Алкоголик — не тот, кто валяется в канаве. У нас огромное количество алкоголиков занимают важные посты и принимают ответственные решения. Алкоголизм как заболевание — это не порок. Порок — это определенное поведение человека, связано оно с болезнью или нет.

Принудительное лечение может помочь?

Тема принудительного лечения вообще не должна обсуждаться, потому что она бессмысленна. Принудительно никого вылечить невозможно, потому что суть выздоровления от зависимости — в переустройстве собственной личности и поиске новых ценностей. Нельзя заставить человека искать смысл жизни, так не бывает. Можно создать среду, в которой человек начнет искать эти смыслы, например, в группах самопомощи. Это целая лечебная субкультура. Это и есть процесс реабилитации и выздоровления от патологического зависимого поведения.

Как можно распознать алкоголизм? Есть какие-то признаки?

Существуют клинические признаки и стадии, связанные с изменением биохимии метаболизма. С точки зрения общественного сознания мы должны прежде всего говорить о возможности или невозможности мобилизовать свою резильентность — способность позитивно реагировать на негативные проявления среды. Иногда люди в критических ситуациях неожиданно проявляют удивительные способности. Например, человек никогда не занимался спортом, затем он попал в аварию, потерял ноги и неожиданно стал паралимпийским чемпионом. Это и есть проявление резильентности.

Алкоголизм и наркомания — точно такая же проблема, которая для некоторых становится подарком судьбы. Если человек находит в себе ресурс, то, отталкиваясь от этой проблемы, обретает новый смысл жизни. Происходит чудо. У меня много друзей и пациентов, для которых алкоголизм и наркомания стали подарком судьбы. Это очень интересные люди, переосмыслившие, зачем они вообще живут на свете. Поэтому все эти стадии не имеют значения.

Можно ли угадать будущего алкоголика?

Есть множество примеров, когда в алкогольной семье рождается человек и ведет достойный образ жизни, хотя генетически он предрасположен (причем как таковых генов, отвечающих за алкоголизм, не существует и быть не может), но поскольку нет психосоциодуховных факторов, то алкоголиком он не становится.

Бывают и обратные ситуации. Но, как правило, если семья алкогольная, то человек начинает пить не из-за предрасположенности, а потому что среда провоцирует его на такой поведенческий штамп.

В основе любого зависимого поведения лежат штампы, стандарты и реакции на внешние агрессивные факторы, усваиваемые в течение жизни. И если в своей жизни человек видел только определенные способы адаптации к проблемам, то их он и будет воспроизводить. И алкоголь, и наркотики — формы адаптации. Если не появятся альтернативные способы приспособиться и решить проблемы социально приемлемым вариантом, то он сопьется и умрет.

Почему важно работать с созависимыми родственниками? Они же не виноваты, что человек пьет.

Дело не в чувстве вины, а в системе отношений, которая есть в семье. И если человек уходит от проблем с помощью алкоголя или наркотиков, другие члены семьи тоже начинают страдать — у них возникает невроз. А это тоже болезнь.

Как правило, есть три модели поведения: спаситель, жертва и преследователь. Зачастую не получается выйти из роли и происходит следующее: человек, пришедший в группу анонимных алкоголиков и уже начавший переосмысливать свое состояние, сталкивается с тем, что семья не может переделаться и дальше провоцирует его на пьянство. Выздоровление семьи — один из важнейших факторов выздоровления как самого алкоголика, так и близких в целом. Поэтому параллельно с группами анонимных алкоголиков и наркоманов есть группы для созависимых родственников. Это самостоятельная болезнь, с которой тоже нужно бороться.

Как не стать преследователем, жертвой или спасителем?

Ходить в группу. Есть замечательная формула — отделиться с любовью. Вы не должны своим поведением способствовать его пьянству, делать так, чтобы он оправдывал свое пьянство. Этому тоже нужно учиться. В конце концов, есть вариант просто бросить его.

Кстати, а насколько помогают борьбе с алкоголизмом запреты и ограничения продажи, например, после 23:00?

Оборот психоактивных веществ никак не зависит от уровня их потребления. Спрос определяется все теми же биопсихосоциодуховными критериями. Вообще главный фактор, влияющий на алкоголизацию и наркотизацию любого общества, — уровень насилия в нем. Здесь прямая корреляция: уровень насилия определяет уровень внутренней агрессии в обществе. Агрессия в свою очередь вынуждает как-то к ней адаптироваться, что и делается с помощью психоактивных веществ.

У нас общество борется с наркоманами путем сажания их в тюрьмы. В тюрьмах процветает насилие, они с этой идеологией выходят и порождают дополнительную волну насилия, включая увеличение незаконного оборота наркотиков. Таким образом, государство за наши деньги увеличивает незаконный наркооборот.

Что можно и нужно делать на государственном уровне?

Есть три уровня профилактики. Первичная — стандарты формирования личности у подростков. Надо не мочу у детей собирать, а формировать личность, которая может защищать собственные границы и сопротивляться негативным проявлениям среды. Вторичная — работа с группами риска. Надо сокращать тюремное население, уровень насилия в обществе, формировать защиту прав женщин, детей и так далее. Третичная — профилактика рецидива у зависимых людей и все, что связано с реабилитацией.

Сегодня реабилитационные центры в нашей стране — это либо работные дома, которые используют рабский труд маргинальных слоев населения, либо жлобские конторы, которые обдирают и самого больного, и его родственников, при этом в них еще убивают и насилуют.

А хорошие центры бывают?

Бывают. Но редко, и их мало. Сегодня нет правил игры, поэтому хороший центр от плохого отличить сложно. Мы сформировали национальный стандарт реабилитации, но его не признает Минздрав. Сами реабилитационные центры сейчас формируют саморегулируемые организации на основе этого национального стандарта, но государство их не признает. А отличить хорошие от плохих можно, только если вы будете лично ходить по центрам и проверять их на качество работы. Но у вас нет такой возможности, у меня — есть. Я понимаю, как это сделать, но рекомендовать мои способы обывателям я не могу — у них просто нет таких ресурсов.

По каким методикам должно идти лечение?

Центры сами часто называют эти методики, например 12-шаговую программу. Но «12 шагов» — это ведь не программа даже, а идея развития личности. Если в основу реабилитационного процесса положена такая идея, создана среда, в которой человек может найти себя в этом мире, гармонизировать свои внутренние процессы и обрести смысл жизни без употребления — это хороший центр. При этом не принципиально, будет ли он декларировать, что это 12-шаговая программа или какая-то иная.

Есть ли шанс вернуться к бокалу за ужином после реабилитации или совсем нельзя будет пить?

Зависит от биологии. Как правило, если человек уже сломал машинку метаболизма, то употреблять не надо — можно спровоцировать биологические механизмы, формирующие тягу, с которой он уже не справится. Если он ее не доломал до конца, то могут быть разные варианты. В целом, если ты уже получил проблемы из-за алкоголя, лучше прекратить совсем.

Если сорвался через два года после реабилитации, значит, она плохая?

Сам факт, что человек опять начал употреблять психоактивные вещества, еще не говорит о том, что он не выздоравливает. Если человек закодировался на год, он целый год ждет, когда этот срок пройдет и можно будет снова напиться — и сделать это так, чтобы было ощущение, что он пил весь год. При этом вся злоба, которая сидела у него внутри, поднимается наверх — и он начинает срываться на близких. Это плохая трезвость. Поэтому неупотребление не есть выздоровление. Иногда это даже хуже.

И наоборот: мы видим, что человек выздоравливает, переосмысливает, но возникает очередная трагедия в его жизни, и он переживает ее привычным способом. Это не значит, что он не делает успехов, ведь его отношение к такому способу решения проблем все равно изменилось.

Если невыздоравливающий алкоголик или наркоман винит окружающий мир в своем пьянстве и перекладывает ответственность на других, то выздоравливающий понимает: его действия — результат того, что он еще что-то не понял в себе и не осознал, какими возможностями обладает. В этом случае срыв может быть мощнейшим рывком на пути выздоровления, позитивным фактором.

Есть какие-то методики по борьбе с зависимостью от химического секса?

Методики выздоровления от игромании, наркомании, алкоголизма и химсекса ничем не отличаются друг от друга. Их возникновение и преодоление абсолютно идентичны.

Что может стать поворотным моментом для зависимого, чтобы он пошел на поправку?

В какой-то момент появились группы анонимных ВИЧ+ наркоманов, которые не смогли находиться в обычных группах анонимных наркоманов. В те годы диагноз ВИЧ-инфекция был фактически приговором, и у людей происходил удивительный перелом и пересмотр своей жизни, они осознавали, что жизнь конечна.

Одна из проблем наркоманов — это мысль, что я в любой момент могу начать новую жизнь. А тут вдруг выясняется, что никакой новой жизни не будет и вообще ты скоро умрешь. Именно в этот момент люди начинают ценить последние годы своей жизни, резко улучшается качество выздоровления. То есть ВИЧ-инфекция иногда становится дном, от которого человек отталкивается и начинает социально и духовно выздоравливать. А что касается советов — нужно чаще обращаться к зеркалу и задавать себе вопросы.